Кристин Барнетт - Искра Божья, или Как воспитать гения
На следующий день я пошла по магазинам. Как всегда, у нас не было лишних денег, которые я могла бы потратить, но я рассматривала свои траты как вложение в будущее Джейка. Я купила ему кровать, расположенную над письменным столом, несколько занятных пушистых ковриков и вместо стульев несколько больших круглых подушек, наполненных полистиролом, которые расставила внизу. Майкл вместе с соседом переместили наш телевизор с большим экраном наверх, при этом мы остались с небольшим телевизором в маленькой комнате. Я также купила Джейку игровой центр и видеоигры, которые, как сказал молодой человек за прилавком, он бы купил для себя. Затем я приобрела чипсы со всеми возможными ароматами, которые имелись в наличии в магазине, и испекла несметное количество печенья с шоколадной крошкой. Короче говоря, я создала идеальные условия для детской вечеринки — этакую пещеру для мальчишек — и раскрыла двери.
Джейк был несколько озадачен переменой, но поскольку он мог развесить фотографии Солнечной системы на стенах, мебель его не волновала. Новая обстановка также способствовала развитию его сильных сторон. Благодаря своим невероятным визуальнопространственным способностям Джейк великолепно играл (да и сейчас играет) в видеоигры. Он, как известно, собирает толпы в «Серкит-сити», сетевом магазине по продаже товаров бытовой электроники, когда играет на уровне профессионала в «Героя с гитарой», при этом гитарный контроллер находится у него за спиной.
Ребята пришли и остались. В общем, Джейк и сейчас в хороших отношениях со многими мальчиками, с которыми познакомился и подружился тогда. Один из них — Люк — и сегодня его близкий друг. У нас с мамой Люка молчаливое взаимопонимание. Она очень надеется, что какая-то часть любви Джейка к академическим знаниям достанется и ее Люку, а я тайно тешу себя надеждой, что хоть малая толика футбольного задора Люка перейдет к Джейку.
Мамы всегда были моим секретным оружием, особенно за пару дней до зимних каникул, когда их собственные ребята буквально с цепи срывались. Джейк им очень нравился.
— Пожалуйста, Кристин, выручайте меня. Они переходят все границы! Джейк может прийти поиграть?
И кто бы ни приводил Джейка после такого «дружественного визита», все обязательно восторженно отзывались о нем:
— Просто необыкновенно вежливый мальчик! Не представляю, как вам удалось привить ему такие манеры!
Мне, правда, кажется, что манеры Джейка вряд ли сильно отличались от поведения других семилетних детей. Он просто был спокойным. Мне так хотелось услышать, как он во весь голос кричит: «Пытка щекоткой!», когда Уэс пытается спровоцировать его, но остается только молиться, чтобы он проводил достаточно времени со своими друзьями и научился быть таким же шумным и громкоголосым, как они.
В противовес тому, как другие мамы округляли глаза, когда слышали, какие словечки употребляют их детки, я, можно сказать, от гордости чуть не подскочила, когда однажды вечером Джейк, рассказывая о фильме, который посмотрел днем, назвал героя чокнутым. Я постаралась удержаться от комментариев, но, пока Джейк убирал со стола, не могла не улыбнуться Майклу. Это было первое жаргонное словечко, которое употребил наш сын.
Иногда Джейк с приятелями играл в шахматы, но большей частью они смотрели фильмы или сражались, при этом в доме не оставалось ни одной крошки от чипсов. Когда появились приквелы «Звездных войн», Джейк выучил наизусть каждую строчку. Но на этот раз первым был не только он, что случилось впервые.
Почти каждый мальчик его возраста знал наизусть эти фильмы. Я была так счастлива, потому что видела, как он общается с друзьями, у нас всегда было полно чипсов, ия не забывала покупать новую видеоигру, не устраивала скандалов, если кто-то из мальчиков уносил с собой лампу из гостиной, пытаясь преследовать Дарта Мола с его световым мечом. Иногда мне приходилось подталкивать Джейка:
— Эй, может быть, хватит болтать о математике?
Но в основном он быстро ориентировался в ситуации, и эти мальчики стали его настоящими друзьями.
К этому времени детский центр полностью интегрировался в нашу жизнь. Как и раньше, проекты плавно перетекали из гаража в наш дом. В большинстве эти проекты были забавой, и все с удовольствием принимали в них участие. Например, мы потратили две недели, сооружая фреску, размером со стену, из тысяч желе-бобов всех цветов, какие только можно себе представить. Это была кропотливая и тяжелая работа! Но мы были вместе, пели песни и рассказывали истории, и фреска получилась просто великолепная.
То, что она была такой большой, дало детям возможность получить удовлетворение от сделанной работы. Но я абсолютно уверена, что, пока шла работа, мы съели столько же желе-бобов, сколько наклеили на стену.
Примерно в это же время ко мне обратилась одна мама. На следующей неделе она выходила на работу. Ее малышка была в том возрасте, когда разлука может нанести непоправимый вред, и казалось, что мама даже в большей степени огорчена, что вынуждена оставлять ребенка, чем сама девочка. Конечно, я все поняла. Я бывала в такой ситуации. Соответственно я легла спать с мыслями: «Что мы можем сделать, чтобы первый день для этой девочки стал самым необыкновенным?»
На следующий день я засадила за работу всех детей в детском центре — их было двенадцать, включая Итана, а когда Уэсли и Джейк вернулись из школы, они тоже присоединились к остальным.
Все вместе мы сделали из разноцветной крепированной бумаги огромных бабочек. Затем мы их склеили, и я попросила Майкла подвесить гирлянду к раме, прикрепленной к потолку.
— Или все, или ничего, — подшучивал надо мной Майкл, далеко не в первый раз.
Зрелище действительно было завораживающим: огромные бабочки закрывали весь потолок, ветер из распахнутого окна колыхал их. Дети, с которыми я занималась, принимали участие в работе и проектах, возможно казавшихся некоторым неподходящими для детей их возраста. Я же всегда недоумевала, почему нужно сдерживать детей. Если они могут сделать что-то и хотят это сделать, почему бы им не разрешить? Они ежедневно удивляли меня своей природной силой. Я не смогла бы настолько хорошо разбираться в электронике, как Эллиотт, и у меня не было таких музыкальных способностей, как у Сары. Мои бабушка и дедушка всегда нагружали нас с сестрой работой, даже когда мы были совсем маленькими. Нам, например, очень нравилось организовывать арт-салоны при воскресной школе — это была реальная работа, и мы выполняли ее, как только научились ходить. Стефани и я также отвечали за организацию чая в церкви. Каждый поднос нужно было вымыть и тщательно вытереть, затем поставить на него наполненный кувшин для сливок, сахарницу и маленький стаканчик с чистыми ложками. Никто никогда не волновался, как бы мы не разбили что-нибудь, но я не помню, чтобы такое случилось.
Именно бабушка не побоялась дать нам в руки ножницы, чтобы мы могли превратить обычную бумагу в художественные произведения, тогда как другим это просто и в голову бы не пришло. Нас стали учить шить, как только мы смогли взять иголку в руку. Четкие стежки бабушки были совсем незаметны на канифасе, хлопчатобумажной ткани, что говорило о ее опыте и умении. Одно из моих ранних воспоминаний: я прячусь под огромной рамой для лоскутного одеяла, которую бабушка ставила в гостиной, каждый раз, когда кто-нибудь объявлял о помолвке или рождении ребенка. Однажды вечером мне разрешили там поиграть столько, сколько мне хотелось, после того как я внесла свой вклад — пришила к одеялу аккуратно вышитый квадратик. Мне было три года.
И печь я тоже научилась у бабушки, и не по рецепту, а по ощущениям. Стефани и я могли определить, готов ли хлеб, по его внешнему виду, когда он начинал вылезать из формы. Мы еще маленькими девочками по запаху определяли, готово ли печенье. И это в ту пору, когда нам нужно было подставлять табуретку, чтобы дотянуться до поверхности кухонного стола.
Скорее всего, для меня было само собой разумеющимся наделять детей в детском центре и моих собственных гораздо большей ответственностью. Например, когда Итан еще не умел ходить, он очень любил макароны. Его всегда интересовали процессы приготовления пищи и выпекания, и я купила ему недорогую ручную машинку для приготовления пасты. Несколько первых попыток оказались не совсем удачными, но он буквально не расставался с машинкой. Через месяц лингуине (тонкая лапша), приготовленная Итаном, была просто великолепна.
Ноа любил математику, я сделала для него счеты с нанизанными на деревянные штыри огромными бусинами, и он научился умножать. Клер нравилось шить, она сделала из фетра подушки в форме различных животных, и мы отнесли их в детскую больницу в подарок больным детям. По опыту могу сказать, что независимость и способность к творчеству никогда не пропадут даром, если детям разрешать делать то, что им нравится.
