Стивен Ходж - Дзэн-буддизм.Уроки мудрости учителей дзэн
Она решила встретиться с Рёканом, чтобы получить у него наставления, и в 1827 г. отправилась в Симацаки. Между шестидесятидевятилетним Рёканом и Тейсин быстро завязались дружеские отношения. Тейсин было тогда двадцать девять лет. Она была идеальной спутницей для Рёкана: ухаживала за ним, когда он болел, и много беседовала с ним о стихах.
Осенью 1830 г. Рёкан тяжело заболел. Он уже не мог ничего есть, но продолжал писать стихи до самого дня смерти. Тейсин и Хенчо по очереди ухаживали за ним, но сразу после наступления Нового 1831 года Рёкан умер, сидя в позе для медитации, как будто уснув. Незадолго до смерти он написал:
Мало чем отличаясь от росы,
Быстро тающей на траве Мусасино,
Все мы можем оставаться в этом мире
Не более, чем на время мимолетного сна.
Учение: Жизнь дзэнского учителя
Рёкан никогда не учил пониманию дзэн-буддизма в традиционном смысле, но сам он был воплощением всего наилучшего в дзэнском учителе: простоты, доброты и глубокой любви к уединению и красоте природы. Очевидно, он оказывал глубокое влияние на всех, кто обращался к нему: в первые же годы после смерти Рёкана несколько знавших его людей написали его биографии и собрали в сборники все его стихи. Из этих историй очевидцев мы можем составить живое представление о Рёкане. Его современники согласны в том, что он был самым добрым и мягким человеком из всех, кого они встречали. Он мало говорил и не предавался вспышкам радости или печали. Более всего он был счастлив, когда играл в мяч с детьми, с которыми встречался во время своих хождений за подаянием. Обычно для этой цели он носил с собой в рукавах несколько мячей и часто играл до самого заката, забывая собрать для себя хоть сколько-нибудь пищи. Эти простые радости описываются в одном стихотворении:
Лежа в одиночестве и болея в своей хижине,
Целый день я не вижу никого;
Моя чаша оставлена в сумке, висящей на стене,
Мой посох просто собирает на себе пыль.
Мои мечты бродят по горам и полям,
Моя душа возвращается в деревню, чтобы поиграть,
И там я нахожу по дороге всех детей,
Которые, как всегда, ждут меня.
Во время хождений за подаянием у Рёкана завязалась крепкая дружба со многими деревенскими жителями, которые сами были отчаянно бедными и которым самим почти нечего было есть. Эти простые люди делились с Рёканом тем немногим, что у них было. Нищенство, вовсе не предназначенное для обирания бедных, рассматривалось как серьезная духовная практика. Рёкан считал обязанностью монаха просить подаяния, чтобы практиковать такие добродетели, как терпение и смирение, а деревенским жителям это давало благоприятную возможность практиковать великодушие, что становилось заслугами для будущих жизней. По мнению Рёкана, гораздо более эксплуататорски ведут себя монахи, которые комфортно и сытно живут в храмах и почти не общаются с простыми людьми.
Рёкан был настолько немирским по духу, что стал знаменит своей забывчивостью. Он часто оставлял что-нибудь после себя в доме друга, которого навещал. Друг посоветовал, чтобы Рёкан всюду носил с собой список своих вещей, но тот забывал и список! Хотя Рёкан и не был балагуром, он по-детски любил безобидные бытовые шутки. Две истории показывают эти очаровательные стороны поведения Рёкана. Однажды он услышал, как люди разговаривали о том, как было бы замечательно найти деньги. Чтобы проверить это, он бросил на землю несколько своих монет, а затем подобрал их. Но это не принесло ему никакого удовольствия. «Они просто пытаются обмануть меня», — подумал он. Но после нескольких повторений этого эксперимента Рёкан вдруг забыл, куда бросил свои монеты. После длительного поиска он снова нашел их и почувствовал себя счастливым. «Так они в самом деле не обманывали меня!» — воскликнул он. В другом случае Рёкан сидел вместе с другими людьми на чайной церемонии. Он поковырял у себя в носу и высморкался в рукав. Видя, что сосед с отвращением отстранился от его рукава, он собрал комок соплей и переложил их в другой рукав. Человек с другой стороны отпрянул от него. Рёкан еще раз невозмутимо собрал комок соплей и вложил его обратно в нос!
Рёкан проявлял огромное человеколюбие и сострадание к другим людям. Он писал в своих личных заметках:
«Когда вы сталкиваетесь с грешными, нечестивыми, глупыми, тупыми, испорченными, порочными, хронически больными, одинокими, неудачниками или инвалидами, вы должны подумать: «Чем я могу помочь им?». Даже если вы ничего не можете сделать для них, по крайней мере вы не должны допускать чувства высокомерия, превосходства, насмешливости, презрения или отвращения. Вы должны немедленно проявить сочувствие и сострадание. Если вы не сможете этого сделать, вы должны глубоко устыдиться самого себя».
Практический урок: Дззн и хайку
Рёкан написал сотни стихотворений. Некоторые из них не сохранились, потому что часто у него не оказывалось под рукой чистой бумаги и он неоднократно писал на одном и том же клочке бумаги или же на стенах и дверях своих хижин. Его стихотворения написаны изящной плавной каллиграфией, столь оцененной во время его жизни, что в ходу были даже подделки. Иногда он писал стихотворения в качестве небольших подарков, а еще ему докучали поклонники с просьбами написать стихотворение на веере. Несмотря на такую славу, Рёкан не терял скромности по отношению к собственному творчеству. Одно его известное стихотворение гласит:
Кто говорит, что мои стихи — стихи?
Мои стихи — не стихи вовсе.
Если вы понимаете,
Что на самом деле мои стихи — не стихи,
Мы можем поговорить о них.
Разумеется, сам Рёкан мог так сказать. Другие не соглашались с ним и ревностно собирали все его стихотворения, которые только могли найти.
Рёкан писал стихотворения в рамках двух основных поэтических направлений: китайские стихотворения канши, а также — используя два жанра японской поэзии — традиционные тридцатиодносложные танка и семнадцатисложные хайку. Его обычной темой были различные стороны его уединенной жизни в горах, и хотя большинство его стихотворений специально не посвящены буддизму, все они имели глубокий подтекст духовности. Из названных жанров краткие, телеграммоподобные хайку являются, возможно, наиболее близкими к дзэнской манере выражаться. В качестве заключительной практики приведенных в этой книге уроков дзэнских учителей вы можете испытать свои силы в самостоятельном написании хайку.
С 50-х годов XX века поэты начали писать хайку на английском языке. Обычно все соглашаются с тем, что английские хайку должны быть длиной не более семнадцати слогов, упорядоченных в три строки по 5, 7 и 5 слогов соответственно. Поскольку на английском такой точности достичь трудно, не слишком беспокойтесь, если количество слогов будет немного превышено. Гораздо важнее достичь в стихотворении особого настроения. Для того чтобы почувствовать хайку, прочитайте хотя бы один из многих написанных на английском сборников, самый исчерпывающий из которых составлен Р.Х. Блитом (R.H. Blyth). Вы можете писать, отражая какое-нибудь мимолетное прозрение или впечатление от чего-то особенно сильно поразившего вас, хотя традиционные темы хайку, как правило, связаны с природой. Если сможете, включите одно- два слова, указывающие на время года, как в следующем примере:
Смолкают храмовые колокола,
Остаются ароматные цветы —
Совершенный вечер!
Здесь слова «ароматные цветы» говорят нам о том, что речь идет о поздней весне. Обратите также внимание на смешанные чувственные впечатления, столь характерные для хайку. Поэт слышит неторопливый звук храмового колокола и одновременно наслаждается ароматом цветов. Такое искусное смешивание чувств считается признаком хорошего хайку. Другая особенность хорошего хайку состоит в том, что он является «рассеченным»: стихотворение делится на две различные части, которые читатель должен соединить в воображении. Этот разрыв можно поместить после первой или второй строки, и обычно он помечается в английском языке точкой с запятой или тире, как в вышеприведенном хайку. Вот еще один пример:
Зимняя чайка —
Нет дома в жизни,
Нет могилы в смерти.
Морозная ночь,
В весла ударяет прибой;
звук слез.
Наши инструкции — не более чем советы. Важнейшее качество хайку — их свежесть, передача яркого, но простого, первоначального впечатления и выражение его без перенапряжения или приукрашивания, которые разрушали бы дзэнский идеал спонтанности. Предоставим выразить в совершенстве дзэнскую чувствительность самому Рёкану и другим дзэнским учителям:
