Кристофер Бейч - Круги жизней. Реинкарнация и паутина жизней
Они словно чувствуют себя обязанными помочь разрешить то, что является нашей обшей проблемой, может быть, потому, что именно они являются ее источником. Сделав это, они наконец-то обретают успокоение, которое так долго не могли обрести. Иногда они казались пассивными, не выказывали никакого желания вступать в контакт и принимать участие в процессе. Недостатки, которые в свое время мешали им разрешить проблему на Земле, могут привести к тому, что они будут сопротивляться нашим попыткам разрешить этот вопрос сейчас. Чтобы произошло исцеление, они часто должны узнать очень горькую правду о себе. Боль, которой они избегали при жизни, сейчас настолько реальна, что ее трудно переносить. Но мы всегда можем открыть им глаза на то бремя, которое они взвалили на свои плечи, и освободить их от него. Они не будут долго сопротивляться нашим усилиям исцелить их и свою жизнь, так как эти усилия поддерживаются самой природой.
Наши предыдущие жизни не знают о произошедших с момента их смерти изменениях в обществе. После смерти у них могут быть определенные видения, связанные с их собственной жизнью и тем историческим периодом, когда они жили, но по большей части эти видения ограничены миром, который они знали, пока были воплощены. Мы можем иногда поставлять им информацию об известных нам изменениях, что поможет им прийти в согласие с жизнью.
Во время гипнотической фазы работы, задействующей Коллективное (как называет это Клайнесс), человек вступает во взаимодействие с тем, что определяется как динамичные живые присутствия. С одними нас связывают отдельные проблемы, которые легко усваиваются сознанием, с другими — многочисленные и сложные. По мере работы с Коллективным трудности переходили на вас, разрешались и сознательно усваивались. Как только это случалось, предыдущие жизни сходили с терапевтической сцены. Одна за другой они растворялись в ярком свете или поглощались светящимся существом. Здесь они получили и сделали все. Было такое ощущение, что они наконец вернулись домой. Если они и возвращались в последующих психотерапевтических сеансах, то совсем не так, как прежде, а ярко освещенные. (То же происходит, когда мы встречаемся со своими предыдущими жизнями, которые уже выполнили индивидуальные миссии — через собственные усилия в течение своего жизненного отрезка или при помощи вмешавшейся жизни. В них присутствует яркость, которой не хватает в наших незавершенных жизнях.)
Вернувшись к свету, эти жизни становятся особенно полезны для нас. Их задача — помочь нам с проблемами, которые из-за изменившихся обстоятельств стали главными. Они могут дать нам мудрость и прозрение, чтобы справиться с жизненными сложностями.
Понимание реинкарнации по Клайнессу можно выразить так: наша настоящая жизнь представляет собой смесь проблем, способностей, фобий и задач, унаследованных от множества предыдущих жизней, и мы делимся ими с кем-то, у кого всего этого мало. Это напоминает игру в карты. В колоде 52 карты, которые раздаются в значительно меньшее количество рук. Розданные карты — это те жизни, которые Сверхдуша сейчас выдвигает вперед. Их проблемы собраны и организованы в новых руках, и эти руки — мы. Мы приходим в мир не свободными, а запрограммированными теми жизнями, которые мы в определенном смысле никогда не знали. Клайнесс определил, что обычно от трех до пяти (а иногда и больше) жизней могут основательно повлиять на нашу. Пока играют эти руки, на заднем плане появляется другая жизнь, скрыто готовая к действию, которая, пока не пришел черед, ведет себя пассивно. Теоретически у нас есть доступ ко всему, что происходило прежде, однако практически это не так.
Я провел много часов в размышлениях над данными Клайнесса и результатами собственных опытов, проведенных совместно с ним, пытаясь понять содержащиеся в них подсказки о психике и природе существования после смерти. Что скрывается за феноменом сохранения личности после смерти и возможности длительного взаимодействия с нею? Явная ли это иллюзия, создаваемая психикой по неясным причинам, или отражение чего-то реального, связанного с предыдущими жизнями? После долгих раздумий я склонился ко второму. Хотя я понимаю, что мы видим лишь малую часть происходящего и многое остается неясным, в частности, как определить это “что-то реальное”. Например, мне непонятно, должны ли мы думать о проявившихся феноменах как о целостных жизнях или их фрагментах. Возможно, динамичные присутствия, с которыми мы столкнулись, — не интегрированная сумма опыта всей жизни, но тематические фрагменты опыта, которые остались закрепленными, или “замороженными”, благодаря привязке к определенной боли или обстоятельствам.
Поскольку данные так неполны, надо с большой осторожностью выводить из них структуру духовной реальности. Наши встречи с ней происходили на кромке осознания, когда мы наблюдали за процессом, который слабо контролировался и ограниченно понимался. С глубоким уважением относясь к терапевтической эффективности таких внедрений, я с сожалением констатирую, как неполно наше понимание их. Конечно, возникает все больше и больше новых данных, и понимание растет. Но следует отметить, что результаты доктора Клайнесса все же зависимы от контекста. Он работал со своими пациентами в таком историческом и культурном контексте, который мог едва уловимым образом, пока не понятным для нас, повлиять на проявления психики.
Если наши предыдущие жизни все еще существуют где-то, какова природа их существования? Каков характер их опыта? По причинам, изложенным выше, мои ответы на эти вопросы экспериментальны и подлежат постоянной проверке. Но в настоящей момент я склоняюсь к мысли, что где-то во Вселенной эти жизни все еще обладают сознанием. Условия, в которых они живут, очень разные. Дабы избежать точных формулировок, скажу только, что многие из них, по-видимому, живут примерно так, как они жили на Земле. Это особенно справедливо для тех жизней, которые еще не разрешены. Они оживлены, но, пока не придут к свету, ограничены. Те, что проявлялись в терапевтически ориентированной гипнотической работе, часто оставались обремененными проблемами, которые им не удалось разрешить во время жизни на Земле. Если учесть настойчивость проявления этих проблем, можно прийти к выводу, что личности (или большая часть их опыта) “заморожены” или “подвешены” во времени. Они словно “на привязи” и пока не собираются к свету. Значит ли это, что они сознательно не соединяются со своей Сверхдушой? Я не знаю. Видимо, они не могут вернуться к своему источнику, пока последующая инкарнация не избавит их от этого состояния, приведя к полноте и завершенности, к которой самим им прийти не удалось. Я не знаю даже, действительно ли происходит эта приостановка или она — следствие нашего психологического отбора, а может быть, творение Сверхдуши для облегчения терапевтического вторжения. Не думаю, что в настоящий момент можно исключить какую-либо из этих возможностей.
Если такая приостановка в развитии действительно происходит, подозреваю, не потому, что им после смерти не дают прийти к блаженству, а потому, что они просто не знают, как это сделать, или боятся этого. Может, они не хотят отпустить то, что держит их, или страшатся неизвестности. Их боль, упрямство, ожидания, система верований — все это может удерживать их там, где они находятся.
Когда они достигнут целостности — сознательно в терапии прошлой жизни или бессознательно в реальной жизненной “терапии”, наши предыдущие жизни продвинутся на новый уровень существования, который мы не можем рассмотреть, пока не придет наш черед присоединиться к свету. Наконец-то их работа завершена, и они возвращаются, чтобы более полно насладиться целостностью, к которой отныне принадлежат. Их личный вклад в Сверхдушу полный, наш же, пока мы находимся на Земле, еще нет. Мы сейчас — глаза и руки Сверхдуши, исследующие нереализованные возможности в физической форме. Мы — новое присутствие, где происходят изменения, где пишется будущее. В течение нескольких десятилетий мы — передний край развития.
Если это правда, мы должны предвидеть, что однажды завершим свою миссию и возвратимся к целостности. У всех жизненных форм — свои жизненные циклы. Они зарождаются, развиваются и в итоге приходят к концу. Наша индивидуальность с распадом тела не умирает в том смысле, что не исчезает полностью из жизни — она просто завершает свою работу и уступает сцену другим, опять же не потому, что провалилась, а потому, что преуспела. Мы покидаем свою индивидуальность, так как она не может вместить все то, что мы приобрели в процессе работы. Этот переход не только ничего не забирает, но, наоборот, приносит нечто большее. Это не потеря, а цель, не смерть, а ритм вечной жизни.
В итоге все разговоры о смерти утрачивают трагичность. Наша личность не умирает совсем, она просто лишается своей гипнотической власти над нами. Она может продолжать существование как динамичное целое, но наше сознание больше не поймано в ее ловушку. Сверхдуша для обогащения своей сущности увлекает нас от нашей индивидуальности с помощью той временной формы, в которой она рассматривается в нашей концепции. Воссоединившись с большей жизнью, мы радостно и без сожаления выходим за пределы прежней индивидуальности, возвращаемся домой и наконец-то сбрасываем тяжкий груз, который тащили все эти годы. Продолжительное эхо нашей боли мгновенно забыто — мы обнимаем свою семью, которую оставили так давно. Наконец-то семья снова стала полной.
