У. Г. Кришнамурти - Ошибка просветления
Проблема в том, что даже если такой человек не говорит, само его присутствие становится моделью для когото. Тот факт, что ктонибудь сидит тут с утра до вечера, – что я могу с этим поделать? Иногда они впадают в транс – они говорят: «Как вы можете отрицать то, что происходит со мной?», а я говорю: «Ты можешь делать, что тебе угодно». Как я могу убедить тебя, что у меня нет чегото большего, чем есть у тебя? У меня нет ничего такого, чего нет у тебя. Твое желание получить чтото от когото – это причина твоего несчастья. Конец иллюзии – это конец тебя. Ты не можешь быть без иллюзии; ты можешь только лишь заменить одну иллюзию другой иллюзией.
Очень трудно объяснить тебе абсурдность садханы в целом. (Я перекрываю любой путь побега. Нужно перекрыть даже этот выход, чтобы загнать тебя в угол. Тебя нужно как бы задушить до смерти.) Только настоящий учитель может обнаружить это и сказать тебе; никто другой. (Не те люди, что интерпретируют тексты и Пураны, – все это не имеет никакого отношения.) Только такой человек может говорить. А такой человек никогда не поощряет никакую садхану, потому что он знает, что если это должно с кемто случиться, этому человеку не понадобится ничья помощь; это произойдет вопреки всему.
Все, что бы ты ни делал, лишь мешает этому случиться. Обманчиво так говорить, потому что случаться нечему. Ты не понимаешь, что все, что бы ты ни делал, «я»центрично. Что бы ты ни делал в каком бы то ни было направлении, лишь укрепляет и искажает все. Вся садхана является «я»центричной деятельностью – понять это очень сложно. Инструмент, которым ты пользуешься, рожден в поле причины и следствия – он не способен понять ничего, происходящего без причины и следствия, – вот почему это не тот инструмент (чтобы понять это); а другого инструмента нет.
Оно беспричинно. Это квантовый скачок. Это скачок отсюда туда – эти вещи нельзя связать. Ты ставишь меня на другой берег реки. Ты хочешь переплыть ее на лодке. Эта лодка протекает, и ты утонешь. Другого берега нет, нет никакой реки, которую нужно переплывать, и лодки нет – тебе очень сложно это понять. Ты создал образ и поместил этот образ по другую сторону. Я говорю: «Нет, ради бога, я на том же самом берегу, нет никакой реки, и лодочник не нужен!»
Никто не может направить тебя. У тебя нет никаких ориентиров, потому что он сам не знает. Если бы я знал, я бы тебя проводил. Такой человек не может никуда тебя направить или привести. Не то чтобы я был против гуру – вовсе нет. Он знает – даже ваши книги это говорят, – что это не гуру могут помочь тебе. Это не означает чегото мистического. Гимны говорят: «Кого оно изберет, с тем это случится». Это не значит, что есть некая сила вне тебя. Этот потенциал уже есть в тебе – он способен взорваться. Если по какойто странной случайности, по некой удаче, мысль остается сама по себе, не расщепляясь надвое, чтото должно с этим случиться. Это как атомный взрыв – не один, а триллионы. Когда он взрывается, это взрывает все, что есть там. Это цепная реакция; одна за другой подключается каждая клетка.
Это не так легко – не через логику, или силу, или чьелибо учение или повторение какихто мантр (мистических слогов). Ты не можешь заставить это случиться. Но возможность, что это произойдет, есть в каждом, потому что такова природа этого. Вот почему это происходит с одним из миллиона. Если ты задаешься вопросом, почему это должно случиться с тем человеком, а не с тобой, это значит, что у тебя нет никакого шанса. У этого нет причины – оно беспричинно, потому что я не могу дать это тебе или рассказать тебе, как это произошло. Нет никакого «как» – это причина, по которой я говорю, что у этого нет причины и его нельзя воспроизвести. Ни один учитель не воспроизвел такого же учителя, как он сам. Это не мое мнение; Будда не оставил другого Будды, ни один учитель не воспроизвел другого такого учителя, как он сам. Несмотря на то что у него могут быть «последователи», у него есть чтото, чего воспроизвести нельзя, потому что Природа не использует ничего как модель для воспроизводства другого.
Все, что ты делаешь, чтобы очистить себя, не имеет никакого смысла, потому что вся эта болтовня об очищении никак тебе не поможет. Это может сделать тебя святым, но не затронет того, другого. Оно может произойти только в вырождающемся виде (как говорят биологи). Оно выдаст нечто уникальное, не воспроизведенное раньше – это биологический урод. Вся ваша мораль и вся ваша практика того, сего, пятого и десятого не имеет смысла. Вот почему видящие Упанишад никогда не говорили о морали или садхане; в то время как святые придали им большое значение, потому что они подражатели второго сорта. Это, если оно должно произойти, произойдет вопреки этим вещам. И я считаю, что это генетически определено: только в таком человеке такое происходит.
В: Вы имеете в виду, что никому не нужно устремляться?
У. Г.: Устремление – это часть твоего сознания. Это должно прекратиться; нет ничего, что ты можешь сделать, чтобы остановить это. Другими словами, ты не можешь не делать садхану, ты на это обречен. Даже если ты бросишь садхану, это создаст в тебе борьбу – ты заменишь ее другой садханой, вроде этого трюка Дж. К. (Джидду Кришнамурти), невыбирающей осознанности. Ты начинаешь практиковать все эти трюки, тот же самый старый бред – слова другие, но игра та же самая. Но в какойто момент тебя должно осенить, что это не то; а иначе ты продолжишь слушать, надеясь, что, слушая его, в следующий раз ты поймешь. Нет никакого шанса. Если чтото должно произойти, оно должно случиться здесь и сейчас.
Видишь ли, проблема в том, что чем больше верований у тебя, тем сложнее это становится для тебя, потому что еще одна вещь добавляется к твоей традиции. Твоя традиция, которую ты хочешь сохранить, укрепилась и усилилась с появлением нового человека, потому что ты пытаешься уместить его в рамки своей традиции. Эта структура (веры) заинтересована в защите традиции. Но этот (новый человек) заинтересован в разрушении накопительной природы традиции – не в поддержании традиции, но в разломе ее. Такойто человек ломает ее, а ты делаешь это частью той самой накопленной мудрости – вот почему это становится еще более сложным. Даже революционное утверждение этой индивидуальности, которая достигла этого прорыва, уже стало частью твоей традиции: само твое слушание разрушило революционную природу этого прорыва и сделало его частью знания, традиции, потому что ты и есть традиция. Механизм слушания, действующий в тебе, и есть традиция – она усиливает себя, укрепляет себя через процесс слушания. Вот почему я говорю, что исходящее из моего рта ничем не отличается от лая собак, воя шакалов или пения котов.
Как только это принимают – то, что исходит из меня, – возникает необходимость для когото еще прийти и взорвать это. Вот почему я говорю. Само выражение этого создало необходимость того, чтобы произошло чтото новое, – такова природа этого. Это его цель (если есть какаято цель); не создавать последователя, а создавать чтото новое. Нечто новое спасает тебя от бремени прошлого. В тот момент, когда оно находит выражение, оно уже старое.
Зачем быть таким, как этот человек? Передавать факел от одного человека другому и поддерживать иерархическую структуру – для чего? Следование другому – это животное качество. Человек не может стать человеком, пока он следует комуто. Именно культура ответственна за то, что человек остается животным, – собакавожак, следование за кемто – это вам ничуть не помогло. Ты хочешь быть дешевой имитацией Шанкары или Будды; ты не хочешь быть собой. Зачем? Говорю тебе, ты намного более уникален и удивителен, чем все эти святые и спасители человечества, взятые вместе. Почему ты хочешь быть дешевой имитацией этого парня? Это один из мифов. Забудь об этом. Шанкара мертв уже несколько веков. У тебя есть этот потенциал.
Первое, что надо сделать, – это отбросить Шанкару. Конечно, если ты используешь учение Шанкары, чтобы заработать себе на жизнь, это другое дело.
Если предположить, что ты «там» (давайте выразимся так), ты не скажешь себе или другим, что ты свободный человек, ты не будешь пытаться никого освободить; оно просто есть, как цветок. (Не хочется употреблять это слово; у него есть мистические оттенки.) Цветок на навозной куче обладает своей собственной красотой – другие цветы с ним не сравнятся. Однажды он исчезнет – это не имеет значения.
Ты ничего не можешь сделать. Это утверждение не имеет для тебя никакого смысла, потому что ты постоянно чтото делаешь. Ты должен делать одно или другое, так что это утверждение не имеет смысла, никакой значимости для тебя. Описывать это состояние очень опасно, потому что ты пытаешься соотнести это с тем, как функционируешь ты. Зачем? Потому что ты хочешь изменить это, улучшить, модифицировать или сделать чтото в отношении того, что я говорю. Что ты хочешь изменить там? Что это? Можешь ты найти это? Можешь ты определить его местонахождение? Можешь ты указать на него и сказать: «Вот то, что я хочу изменить или трансформировать. Вот здесь я хочу вызвать мутацию»? Как? Что это? Можешь ты его увидеть? Можешь ты определить его место? Можешь ты его обнаружить? Не можешь. (пауза)
