Елена Панова - Пробуждение на планете незрячерожденных
— Сколько можно наглеть? Вы что, не помните, что вынесли отсюда все, и причем несколько раз? Обнаглели! — орала я. — Да и вообще, кто вы такие?
Они никак не прореагировали на мои вопли, посмотрели, что тащить и вправду уже нечего, да и свалили, став плоскими тенями.
Я в сновидениях ору во всю матушку-глотку, выясняю отношения, возмущаюсь. Некоторые личности с сомнительными намерениями начинают сразу шикать: «Что ты кричишь? Тише, тише». Не тут-то было, я еще больше прибавляю громкость, и они разочарованно уходят или испаряются. Вот это оранье во снах началось после того, как я начала говорить людям правду. Поначалу это было трудно и противно. Представьте себе: у меня не было настроения доделать проект заказчику, тем более что я знала: он уезжает за границу отдыхать, а без него никто не рискнет начать работу, даже если проект понравится ему как окончательный вариант. Потому что, когда приедет «из-за бугра», повидав древние развалины, не факт, что в голову ему не придет идейка воплотить все это в собственном домике. Хотя он, конечно, оплачивал (и щедро) все переделки проекта, а тем более новые идеи. Вероятно, ему был интересен сам процесс обсуждения и воплощения этого. Сначала на бумаге в почеркуш-ках, а потом в цвете — это как будто построить новый дом без особых затрат.
Так вот, не хотелось мне тратить свою энергию впустую, даже за деньги, и вместо того, чтоб корпеть над бумагами, сидя в раскаленном от жары доме, я решила уехать в одно интересное местечко. Все не подойду к вопросу о том, как противно поначалу говорить правду. Заказчик звонит и интересуется, когда можно взглянуть на его пресловутый Дом. Я соответственно отвечаю: не на что смотреть, и даже конь не валялся, в смысле не бралась я ни за один листочек, не прорисовала ни одной линии и не подумала ни одной мысли. Не так грубо, конечно, говорю помягче, но смысл близок. Он спрашивает:
— Вам наверное, нездоровилось, или какие другие проблемы срочные были?
Тут понимаю: или я сейчас же перестану врать, или всю жизнь потрачу на оправдание своих поступков. И так же как все, буду прятаться от клиентов при невыполнении в срок заказов. Прятаться от родственников, когда нет желания с ними встречаться. Прикидываться больной и немощной, когда надо принимать решение, которое не всем понравится, и могут покрутить пальцем у виска. Потом оправдываться перед всеми за совсем неплохие поступки — просто никто не ждал их от меня и теперь не знают, как на это реагировать... И многое-многое другое. А почему я должна врать?
— Нет, — отвечаю, — у меня все хорошо. Просто не хотелось заниматься вашим проектом, и вообще надоело рисовать впустую, тратить свои силы на идеи для вас. У вас уже куча проектов, а дом и не начинал строиться. Решите для себя, что вы хотите, тогда будем работать.
Мужик опешил, в трубке было слышно, как нижняя челюсть отвисла. И реально — он же платил за это, а не так, как некоторые, на халяву хотят проектик или дизайн квартирки заполучить, не считая это за работу. Ну и что, что у меня идеи роятся в голове? Они сами приходят и хотят воплотиться — главное, чтобы такой человек нашелся, который сможет это построить. Ведь эта идея и дает энергию строительству или новому ремонту.
А если идеи нет, а есть только деньги — ну, оклейте ими коридоры и наслаждайтесь. Нет, все наслаждение в идее и ее реальном воплощении. Дома хотят жить и меняться, они хотят рождаться незаурядными, чтобы жить в радости и быть рядом с человеком.
Сапожник знает, как родить сапог, чтобы в нем ходили, а не выбросили на помойку или не отдали в деревню бедным родственникам. Повар знает, как родить еду, стилист — одежду или стиль, в котором человек предстанет в лучшем свете, садовник — розу, которой будут восхищаться столетиями. Архитектор, художник, дизайнер знают, как родить Дом, который переживет хозяев, их детей и внуков, минует несколько эпох моды. Пройдут и канут в неведомое всевозможные человеческие истории, революции, войны, эпидемии, ложные пророки и правители. А Дома будут стоять, и ими будут восхищаться не только столетиями, а возможно, подобно пирамиде, которую называют пирамидой Хеопса, тысячелетиями. Потому что там заложена такая Идея, которую мы уже не в силах понять, а можем только восхищаться — ничего в этой идее не понимая. Хотя так просто выглядит — просто пирамида — а столько внимания со стороны всего мира.
Глава 8. Опять про сны
Пол наклонялся, и я начинала скользить по нему к выходу. Огромный шкаф, размерами напоминающий дом на кривым ножках, скользил тоже, и что самое страшное — в мою сторону, со скоростью куда большей, чем моя. Стены скособочились, потолок стремительно снижался, это кошмарное скольжение к выьходу, которого не бышо. Как сюда попала, не помню, а вот самое главное, что мне необходимо сделать, я знала, и это самое важное бышо главнее жизни и всего остального, что ей сопутствует. Шкаф надо поставить во что бы то ни стало. Я цепляюсь пальцами за скользящий пол, а он делает наклон еще круче, и вот опять скатываюсь к стене, где есть вход и нет высхода. Внутри не гаснет уверенность — если я поставлю шкаф на место, меня выпустят из этого кошмарного места. И вот снова начинаю ползти по скользкой поверхности, прикладыюая неимоверные усилия. Нарастает звук, очень противный звон, и вот он заполняет все мое сознание. Иссякли последние силы1 держаться в этом пространстве, я падаю в беспамятство... и просыпаюсь.
Вот, странные с нами интересности происходят! Казалось бы, спокойно спишь ночью. Тело отдыхает. Ни с кем не разговариваешь, ни на кого не смотришь, ни о чем не думаешь. Но после шести-восьми часов сна просыпаешься с ощущением разбитости, как будто бегал всю ночь с мешком кукурузы за плечами. И так бывает очень часто. После такого сна хочется отдохнуть часок, а не вскакивать, наспех проглотив чашку кое-как приготовленного кофе, и бежать на работу или еще по каким делам. И со временем начинаешь задумываться об этом. Тем более что не всегда же просыпаешься с такими ломками. Бывает, вспорхнешь с постели, как новенький мячик, и прыгаешь весь день, как заведенная. В такие дни все происходит, как в сказке, скоро и ладно. И люди кажутся добрыми и красивыми.
Что же происходит по ночам, когда я сплю? Кто или что влияет на мое самочувствие? Где же я брожу всю ночь, и почему так устаю? В каких местах и на каких планах бываю?
Сегодня еле-еле выпуталась из нитей сновидения. Мое сознание уже всплыло в реальность. Я слышала топот по лестницам. Маленькая девочка напевала знакомую песенку. Но чувства так завязли в путах сна. И они снова пытались поглотить мое сознание.
— Проснись, проснись, — твердила я себе, пока не просветлело в голове, и глаза легко открылись. Подумала, что по-свежему легко вспомню сон, но он ускользнул из воспоминаний.
— Перехитрю, обязательно перехитрю, — прошептала тому невидимому гиду, который каждую ночь заставляет вслепую следовать по его лабиринтам. Осторожно тонкой веточкой чувств касаюсь уже поблекшей нити сновидения.
Нить напряглась и заскользила прочь, втягиваясь в свое пространство. Я крепко закрыла глаза, с усилием направляясь в безмолвие, чтобы через этот коридор приблизиться к ускользающему сновидению. Облом! Не перехитрить. Не хитростью тут нужно брать, а знанием. А где его взять?
Те редкие книги о сновидениях, которые попадались мне, не помогли. Если они не были написаны теоретиками, которые никогда не изучали карту сновидения и не плутали по его лабиринтам, то были написаны на непонятном мне жаргоне. Я пыталась догадываться, что такое «первое внимание», «второе внимание». Это примерно как эскимосу объяснять, что такое апельсин. Гид тут нужен, проводник. А где его взять?
Ну, походила я по разным тусовкам, где крутые на вид парни рассказывали о путях сновидения. Прикольно одетые, все в наколках. Ну, паспорт видела, где вместо Пети Иванова было написано Беркут Хуанович. Они с загадочным видом снимали со стены шаманский бубен и били в него, в смысле камлали. Народу, который пришел повеселиться, это нравилось. Непонятно и необычно. Сунувшись в пару таких мест и не получив никаких ответов, перестала ловиться на такого рода объявления. Такой уж, видать, я ученик. По ученику и учителя попадаются.
Капля за каплей сны падали и скользили, приближаясь ко мне. Я успевала рассмотреть каплю сна, понять его игру и запомнить. Держа свои чувства взаперти и не давая им воли. Пронизать каплю сна. Потому что тогда она превратится в сновидение и утянет меня в себя. И я стану им. Начну кормить его своим вниманием, своим умом, любовью. И потеряюсь.
А так — со стороны наблюдаю, как за одной каплей следует другая, затем следующая, и так несчетное количество блестящих влекущих капель. Они скользили по сознанию, как по жирной туше огромного кита. Скатыюались вниз, возвращаясь в свой океан. А кит все плы1л и плы1л, наблюдая и запоминая всю последовательность разворачиваемым сно-игр предложений.
