Ирина Медведева - Всадник на спине ветра или О чём умолчал «Алхимик»
Жажда жалости к себе — еще одна форма жажды, выражающаяся в получении обостренного удовольствия от щемящих переживаний, возникающих в связи со специфическим возбуждением сексуальной энергии.
Жажда сочувствия имеет два типа проявления. Первое ее проявление — это жажда сочувствия со стороны, то есть острая потребность в сочувствии окружающих людей.
Вторая ее разновидность — это жажда выражения сочувствия, проявляющаяся в том, что человек навязывает свое сочувствие другим, наслаждаясь своей причастностью к их жизни и представляя себе их переживания по тем или иным поводам. Он без зазрения совести влезает в чужие дела, демонстрируя свое сострадание.
Эта жажда часто бывает выражена у религиозных проповедников или у людей, отказавшихся от личной жизни ради духовной помощи окружающим, по их мнению, грешникам, живущим в страдании и не обретающим счастья по причине собственных заблуждений и неверия.
Жажду выражения сочувствия часто проявляют богатые дамы, любящие наведываться в бедные кварталы с благотворительными дарами, ахая и ужасаясь по поводу «невыносимых условий, в которых вынуждены жить эти несчастные».
Жажда сочувствия со стороны обычно проявляется в виде манипулирования другими людьми с целью получения подобного сочувствия. Так, мать может прямо или косвенно доводить до сведения сына, что она буквально убивает себя ради его блага, и что его поведение заставляет ее невыносимо страдать.
Подобные матери могут демонстрировать обмороки или сердечные приступы в случае, когда сын пытается встречаться с женщиной, которая не нравится матери, и всячески провоцировать у него чувство вины, раскаяния и сострадания к ней.
Жажда укрытия — одна из гипертрофированных форм застенчивости, когда человек наслаждается ощущением внутренней безопасности, забиваясь в свою духовную скорлупу и укрываясь там от превратностей реального мира. Как видишь, существует множество разновидностей жажд.
— Но если так, почти все желания оказываются жаждами, — заметил Саша. — Значит, желать — это все-таки плохо?
— Не скатывайся к крайностям буддизма, — покачал головой Даос. — Ты снова хочешь получить однозначный ответ. Жажды — далеко не все желания. Жаждам присущ особый привкус остроты. Они заставляют человека забывать о других потребностях или намеренно отказываться от их удовлетворения.
— Как же Воины Жизни борются с жаждами?
— Они не борются, — возразил Ли. — Я уже объяснял тебе, что борьба с самим собой — занятие на редкость непродуктивное.
«Спокойные» учатся управлять жаждами, вызывая их или заставляя их исчезать по собственному желанию. Жажды являются источником энергии, которую можно использовать для достижения поставленных целей, так что контролируемые жажды — один из инструментов самосовершенствования.
В притче о волшебном копье, которую я тебе сейчас расскажу, Учитель использует жажду ученика для его обучения при помощи ложных знаний.
Один из Следующих по Пути Истины, проходя через город, решил дать представление на базарной площади, чтобы заработать себе на пропитание на ближайшие несколько лет.
Прикрепив к дорожному посоху нож вместо наконечника, странник сделал самодельное копье и стал показывать всевозможные трюки. Вскоре вокруг него собралась большая толпа, а кто-то из местных удальцов даже попробовал посостязаться со странником в воинских умениях. Но как бы они на него ни нападали, с оружием или без, странник легко побеждал их, удерживая древко копья лишь тремя пальцами и награждая атакующих обидными тумаками, а то и щекоча или ударяя их острием.
Когда же день стал близиться к вечеру и странник решил закончить свое представление, из толпы зрителей вышел юноша и обратился к нему с такими словами:
— Воистину тебе нет равных в умении обращаться с копьем, а я давно ищу Учителя, который бы согласился преподать мне это искусство.
Юноша был из богатой семьи, и об этом лучше всяких слов говорили его красивая одежда и гордый облик. Ожидая решения собеседника, он проявлял явные признаки нетерпения и не смог скрыть искру высокомерия, мелькнувшую невзначай в его прищуренных глазах.
Видя, что странник медлит с ответом, юноша поспешил продолжить свою речь, пообещав тому хорошую плату за обучение, и предложил ночлег в своем доме вместе со слугами.
Странник не желал наживать себе могущественных врагов, но и прерывать путешествие ему не хотелось. Поэтому он сказал юноше:
— Я ничтожный человек, а не великий мастер, а все, что ты видел, — лишь проявление могущества волшебной силы этого копья, — он указал на посох с прикрепленным к нему ножом и продолжил: — Все, чему я обучен, — это умение прислуживать ему.
Загоревшиеся в глазах у юноши алчные огоньки выдали его желание завладеть волшебным копьем.
Пренебрежительным тоном, в котором не осталось и тени почтения к страннику, юноша сказал:
— Мой отец купит у тебя копье, и ты получишь за него все, что пожелаешь. Если же ты воспротивишься этому, то копье отберут у тебя силой.
Улыбнувшись, странник ответил:
— Не я владелец копья, а оно — мой властелин. Его нельзя ни купить, ни украсть, ни отобрать силой. К нему только можно пойти в услужение и научиться исполнять его прихоти.
— Так вот почему у этого копья такой невзрачный вид! — воскликнул юноша. — Волшебная сила не хочет привлекать к себе внимание непосвященных. Научи же меня оказывать ему почести и выполнять его приказания.
— Если желаешь научиться служить ему и пользоваться его покровительством, — ответил странник, — придется тебе сначала заплатить за место чиновника при копье, обучение и содержание за год вперед, а затем отправиться в путешествие к святым горам вслед за копьем, ибо туда оно как раз и направляется.
К вечеру того же дня все было улажено, и странник с юношей и копьем двинулись в путь…
Шли дни, менялись времена года, и юноша из своевольного, изнеженного и капризного подростка превратился в могучего воина.
Однажды, когда спутники взошли на высокий перевал, странник бросил копье в глубокое ущелье и с трудом удержал юношу, который чуть не прыгнул за ним вниз.
— Ты постиг высокое мастерство, но не познал еще корней жизни, — обратился мудрый странник к своему молодому другу. — Ни одна вещь на свете не стоит того, чтобы рисковать из-за нее собой. Что же касается волшебной силы копья, то, пока ты учился управлять им, предугадывая его желания, она вся перешла в тебя.
После этих слов на юношу снизошло прозрение.
— О, Великий, — обратился он к мудрецу, — возьми меня в ученики и назначь плату за обучение.
— За истинное знание не берут мзды, ибо ты и так отдаешь ему жизнь, — сказал странник.
— Почему же тогда при нашей первой встрече ты потребовал денег? — спросил юноша.
— Люди не ценят того, что им достается даром, и мерой всех достоинств сделали золото. Но истинные ценности всегда с тобой и вокруг тебя. Это ты сам, воздух, которым ты дышишь, земля, на которой ты стоишь, пища, что утоляет твой голод, вода, утоляющая жажду, и одежда, что согревает тебя. Никакие другие богатства с ними не сравнятся.
Если бы я рассказал тебе об этом в день нашей встречи, ты не пошел бы со мной. Люди мира больше всего ценят власть, и ты тоже был таким. Но я увидел в тебе жажду истины и стал учить тебя любить жизнь. В день нашей встречи я взял тебя в ученики, но узнал ты об этом только сейчас.
Странник улыбнулся, взглянув на ученика, и отправился своей дорогой…
Ли замолчал.
— Я был бы не прочь оказаться на месте этого юноши, — заметил Саша. — Есть столько вещей, которым мне хотелось бы научиться…
— В тебе, как и в юном герое притчи, живет жажда истины, или стремление к совершенствованию, — сказал Даос. — Странник разглядел в юноше это стремление, которое тот не осознавал, влекомый более сильными жаждами — жаждой обладания, жаждой могущества и жаждой самолюбования. С помощью ложного знания странник заставил юношу последовать за ним, и жажда обладания волшебным копьем помогла капризному подростку преодолеть все тяготы скитаний и обучения и превратиться в опытного воина.
Тогда странник использовал другое ложное знание, выбросив копье и дав новую трактовку своих действий. Это помогло ученику осознать свою жажду обладания, и эта жажда, выполнив свое предназначение, изжила себя и исчезла, расчистив место очередной жажде, уже более мягко выраженной — жажде следования за Учителем.
Со временем и эта жажда выгорит и исчезнет на очередном этапе поглощения ложных знаний, и юношу ожидает новая жажда, уже почти превратившаяся в нормальную потребность, а также новый виток Пути, расширяющий его картину мира.
