Рудольф Штейнер - Метаморфозы душевной жизни.Путь душевных переживаний. 2 часть
Те духовные существа, которые предшествовали работе нашего Я, могли гораздо больше. Они использовали, так сказать, более действенную среду, и под их влиянием человеческая форма образовывалась так, что в целом она выражение совершённой этими духовными сущностями работы до того, как у человека появилось Я. В какой же среде работали эти сущности? Среда, в которой они работали, не что иное, как воздух. Как мы работаем во внутреннем тепле и заставляем нашу кровь пульсировать и этим приводим ее в деятельность в нашей собственной форме, так во времена, когда у нас не было Я, эти работающие над нами сущности приводили в деятельность воздух. И из работы этих существ, которую они осуществляли посредством воздуха, в нас излилось нечто, что дало нам наш человеческий облик.
Слова, сказанные о духовной работе, вершившейся над человеком посредством воздуха в далеком прошлом, могут показаться странными. Я уже говорил однажды: видеть в протекающей в нас нашей собственной душевно — духовной жизни одни только голые представления и не знать, что она получена из всего внешнего мира, означало бы отрицать ее. Полагать, что понятия и идеи возникли бы в нас, даже если бы вне нас не было никаких идей, все равно, что утверждать, что можно черпать воду из сосуда, в котором воды нет. Наши понятия были бы призраками, если бы были чем — то иным, нежели тем, что живет также и во внешних вещах и присутствует в них как их закон. Всё, что поднимается в нашей душе, мы берем из окружения. Поэтому можно сказать: всё материальное, что окружает нас, пронизано и пропитано духовными сущностями.
Как бы странно это ни звучало, но окружающий нас воздух — это не только вещество, о котором говорит химия, — в нем действуют духовные сущности, происходит духовная деятельность. И как мы посредством исходящей из нашего Я теплоты крови — это здесь важно — можем в малой мере формировать свое физическое тело, так и эти сущности, предшествующие Я, мощнейшим образом формировали внешний облик нашего физического человека посредством воздуха. Это для нас существенно. Мы люди благодаря устройству нашей гортани и всему, что с этим связано. Сформированный извне, этот удивительно искусный орган гортани, а также и весь остальной голосовой и речевой аппарат сформированы тем, чем является воздух духовно. Как прекрасно сказал Гёте о глазах: глаз образован в свете и для света! Те, кто по — шопенгауэровски подчеркивает лишь, что без светочувствительного глаза не было бы и светового восприятия, говорят лишь половину истины. Другая же половина заключается в том, что у нас не было бы глаз, если бы в далеком прошлом свет не вылепил их нам из аморфных органов. Поэтому в свете должно видеть не только ту абстрактную сущность, которая сегодняшней физикой описывается как свет, — в нем следует искать скрытую сущность, способную сотворить орган зрения.
То же самое можно сказать и применительно к другой области: в воздухе живет и творит сущность, которая в определенное время была способна сотворить человеку искусный орган гортани и всё, что с ним связано. И в остальном человек — вплоть до мельчайших деталей — сформирован и пластически оформлен так, что на современной ступени он представляет собой своего рода продолжение своих органов речи. Органы речи суть главный отличительный признак человека. Именно речь возвышает человека над животным, ведь хотя то духовное существо, которое мы называем Духом Воздуха, творило и в животном мире, однако не так, чтобы в результате там смог бы развиться такой речевой организм, как у человека. Всё, за исключением того, что Я выработало бессознательно (например, мозг), того, что оно усовершенствовало органы чувств, всё, за исключением Я-деятельности, является той деятельностью, которая предшествовала человеческой Я-деятельности, деятельностью, которая была направлена на такое формирование человеческого тела, чтобы оно было продолжением органа речи. Сейчас нет времени говорить о том, почему, например, птицы, несмотря на их совершенное пение, остались на той ступени, на которой они, в их форме, не могут быть выражением органа, который мы в широчайшем смысле называем голосовым.
Итак, еще до того, как обрести теперешние мышление, душу и волю, то есть всё то, что связано с Я, человек уже обладал внутренней организацией органов речи. Теперь мы поймем, что, создавая посредством потоков, конфигурации воздуха астральное, эфирное и физическое тела, эти духовные сущности могли сформировать физическое тело человека именно лишь таким, что в конечном итоге он стал как бы придаточным органом своего речевого аппарата. После того как человек стал способным иметь в себе орган, который соответствует тому, что мы называем духовной сущностью воздуха — точно так же, как глаз соответствует духовной сущности света, — он смог сконфигурировать то, что его Я запечатлело как разум, сознание, ощущение и душу. Значит, надо искать трехчастную работу в сфере подсознательного: работу над физическим, эфирным и астральным телом, как бы предшествовавшую работе Я. Мы находим отправную точку, зная, что это была групповая душа и что она, в несовершенной деятельности, работала над животными.
Вот что нужно рассматривать, обращаясь к процессу духовной работы в астральном теле, предшествовавшей деятельности Я. При этом мы должны представить себе полное отсутствие Я и сосредоточиться на том, что выработано групповым Я как бы из неких темных подоснов. На несовершенной стадии развития в астральном теле имеется желание и наслаждение. И желание стало как бы принадлежностью души, перешло во внутреннюю способность благодаря тому, что у него уже был предшественник в астральном теле человека.
Затем, эти духовные существа работали над физическим телом человека, делая человека тем, что можно назвать соответствием внешним событиям, внешним фактам и подражанием. Подражание есть нечто такое, что мы можем, например, найти у ребенка, когда остальные душевные члены еще мало развиты. Подражание — это нечто, что принадлежит к бессознательной сущности человеческой природы. Потому вначале воспитание должно строиться на подражании, так как до того, как Я начинает упорядочивать свою внутреннюю деятельность, в человеке живет инстинктивное стремление к подражанию.
То, что мы сейчас разобрали — стремление к подражанию в физическом теле по отношению к внешней деятельности, символизация в эфирном теле по отношению к внешнему раздражителю — и то, что мы можем назвать соответствием желания и наслаждения в астральном теле, — представим себе, что всё это выработано инструментом воздуха и встроено в нас в виде пластического, художественного отпечатка в нашей гортани и во всем голосовом аппарате. Тогда мы сможем сказать: эти существа, трудившиеся над человеком до появления Я, сформировали человека посредством воздуха так, что воздух отразился в нем на этих трех уровнях.
Рассматривая способность речи в истинном смысле слова, мы должны спросить: что же мы производим? Звук? Нет, не звук. Мы делаем следующее: из своего Я мы приводим в движение и формируем то, что сформировано и встроено в нас воздухом. Точно так, как мы приводим в движение глаз, чтобы воспринять то, что действует снаружи как свет, поскольку назначение глаза состоит именно в восприятии света, так и здесь посредством своего Я мы приводим в движение органы, сформированные духом воздуха. Эти органы приводятся нами в движение посредством Я; мы вторгаемся в органы, соответствующие Духу Воздуха, и нам приходится ждать, чтобы Дух Воздуха, сформировавший эти органы, послал нам навстречу звук как эхо нашей воздушной деятельности. Мы не производим звук, точно так же как не производят его отдельные части свирели. Мы производим из себя деятельность, которую способно развить наше Я, используя органы, образованные Духом Воздуха. Затем, чтобы слово зазвучало, мы должны предоставить Духу Воздуха снова привести воздух в движение за счет той деятельности, благодаря которой возникли эти органы.
Мы видим, что человеческая речь должна основываться на упомянутом нами тройном соответствии. Но что чему должно соответствовать? Как осуществляется подражание в физическом теле? Подражание в физическом теле строится на том, что мы в движениях нашего голосового аппарата подражаем тому, что воспринимаем как внешнюю деятельность, как внешние вещи, которые производят на нас впечатление; мы воспроизводим всё, что слышим сначала как отражающийся звук, становясь посредством принципа физического тела подражателями внешним впечатлениям, точно так же, как художник подражает действительности, которая состоит не из красок, холста, света и тени, а из совершенно иных элементов. Как художник подражает с помощью света и тени, так мы подражаем подступающему к нам извне, совершая подражательные движения органами, образованными из воздушной стихии. Поэтому то, что мы воспроизводим в звуке, действительно является подражанием сущности вещей, и наши гласные и согласные суть не что иное, как отображения и подражания тому, что производит на нас впечатление извне.
