Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти
Он был мастером перформанса, управляющим вниманием огромной толпы, но я чувствовал беспокойство. Дело в том, что мне было скучно и меня отвлекали мысли о женщине из коммуны Ошо Раджниша в Орегоне, пригласившей меня на горячий источник.
«Итак, что случилось с вашим умом, с вашим мозгом, который услышал всё это — не просто ухватил несколько слов, а действительно слушал, делился, контактировал, изучал? Что случилось с вашим умом, который слушал, относясь с чрезвычайным вниманием к сложности проблемы, осознавая свои собственные страхи, и обнаружил, что мысль взращивает и поддерживает страх, равно как и удовольствие? Что стало с качеством ума, слушавшим подобным образом? Является ли качество вашего ума совершенно отличным от того, каким оно было в начале нашей беседы утром, или это всё тот же повторяющийся ум, пойманный в ловушку страха и удовольствия?»[8]
Мне было даже трудно сконцентрироваться, когда я думал о том, сколько, должно быть, теряю. А осознание, что он выше всего этого, лишь ухудшало моё состояние. Уходя с бесед, я уже находился в депрессивном состоянии и ругал себя за отсутствие силы воли. К этому времени я уже завязал с алкоголем и наркотиками, но у меня было чёткое ощущение, что он был гораздо более чистым человеком, чем я когда-либо мог бы быть. Мне в голову пришла мысль о том, чтобы устроиться на работу в одну из его школ или взять обет безбрачия, но это означало бы конец моих амбиций как художника и расставание с женщиной, которая меня с ним познакомила. Идея целибата была удобным предлогом, чтобы дистанцироваться от неё, но пролитых ею слёз оказалось достаточно, чтобы отказаться от обеих идей.
Моя жизнь продолжалась, но что-то в ней поменялось. Я был молод, не уверен в себе, беден и нереализован. Я чувствовал себя потерянным.
В конце концов книги Кришнамурти начали пылиться на полке. Время от времени я погружался в них, пытаясь «ухватить это», может быть, с другой стороны, может быть, через месяц или через год, или через пару лет.
«Если вы не уделили всё своё внимание, не отдали всё, что у вас есть, выяснению вопроса, что есть мышление, вы никогда не сможете узнать, возможно ли наблюдение без «я». Если вы не можете наблюдать без «я», проблемы продолжатся — одна за другой»[9].
Как бы я ни старался, в конечном итоге это было похоже на игру в прятки с неизвестным. Потребовалось ещё двадцать лет и другой Кришнамурти, чтобы окончательно освободиться от влияния этого человека.
ГЛАВА 3
«Я только что говорил собравшимся, что поклонение быку там, в храме, и поклонение Шиве, все эти дела с лингамом и йони пошли от пещерного человека, для которого секс был лучшим из известных ему удовольствий. Позже у человека случилось переживание блаженства, высшего наслаждения и всё поменялось, но первоначально секс был главнее всего. Даже крест являет собой фаллический символ».
История моей жизни представляла собой нанизанные одна на другую реакции на людей, которые, как мне казалось, делали мою жизнь ужасной. Но как бы ни поступали со мной другие, то, что делал с собой я, было гораздо хуже. Подавленность шла изнутри.
После того как наши дороги с профессором разошлись, я прошёл ещё через ряд отношений, но они, казалось, разваливались раньше, чем успевали начаться. Не могу сказать точно, что было тому причиной — моё нежелание вступать в брак или неготовность оказаться в ловушке, но это всегда чувствовалось как нечто, от чего нужно держаться подальше. Не женщины заставляли меня чувствовать себя в ловушке, а давление общества, принуждавшее меня делать то, от чего я бежал. Наконец я переехал в Нью-Йорк, вернулся в школу, получил ненужную мне степень магистра в области изобразительного искусства и продолжал искать подружек и терапии для решения личных проблем. Программа Двенадцати шагов помогла мне понизить уровень стресса и беспокойства, но вечное подводное течение, лежащее в основе всего происходящего в жизни, казалось, ускользало от меня. Ещё лет восемь я пытался медитировать, читать бесконечные книги о духовности и духовных людях, изучать философию и чего ещё только не делать, пытаясь решить вопрос моего постоянного беспокойства.
Второй ретрит дзэн в северной части штата, напомнивший мне о католической школе, был последней каплей, приведшей меня назад к Джидду Кришнамурти. Кажется, он был единственным, чьи слова не расходились с действием — по крайней мере, он казался чистым. К сожалению или счастью — можно посмотреть на это по-разному — история его секс-скандала впервые привлекла моё внимание уже после его смерти. Я посмеялся над собой. Эта история не была новостью для людей в дискуссионной группе, которую я посещал, были даже те, кто подтверждал её достоверность, но я ничего не хотел слышать. В конце концов, сказал я себе, его любовница была его близким другом, даже если она и была женой его менеджера. Я успокоил себя идеей о том, что он никогда не выступал против секса, никогда не говорил о браке свысока, так почему бы и нет? Узнать, что ничто человеческое ему не чуждо, что у него есть такие же нужды, как и у меня, было большим облегчением. И даже когда я имел на руках эту информацию, он казался мне слишком возвышенным, чтобы упасть с пьедестала, на который я поставил его, сам того не подозревая.
Я снова проводил время, поглощая его книги одну за другой дома, на работе, во время долгих поездок в метро. Я заказывал аудиокассеты и слушал, как «К» (Джидду Кришнамурти) продвигается «медленно, основываясь на логике и здравом смысле, шаг за шагом», слово за словом… Я вдумывался в каждую фразу, уверенный в том, что, уделив ей достаточно внимания, смогу ухватить «…возможность трансформации того, что есть».
Глядя на эти книги сейчас, я поражаюсь тому, как я их выносил.
Я поехал на ежегодное празднование его дня рождения в Охае. Странно было снова оказаться в этом месте после стольких лет. Профессор давным-давно умерла, Джидду Кришнамурти умер, моя жизнь тоже как-то поменялась, но некоторые вещи, к сожалению, не изменились. Надежда не умерла. Вот только некогда наполненное жизнью и энергией пространство вокруг Дубовой Рощи ныне представляло собой лишь пыльные останки былой славы. Трясина внутренней борьбы за власть в школах и организации, созданной для «сохранения учения в его первозданной чистоте», затягивала всё своей болотной тиной. Я встретил людей, приехавших в Охай, чтобы быть рядом с великим учителем, и оставшихся там жить после его смерти. Они говорили о горечи и разочаровании в нём, его школе, его учении. Как такое могло случиться? Один из его домов был превращён в учебный центр, и в нём поселился запах церкви. Его личные документы поместили в хранилище, оборудованное климат-контролем, который гудел словно электростанция, установленная за огороженными подстриженными лужайками. Несмотря на столь грустный финал, я решил поехать в Индию, дабы посмотреть, как обстоят дела в когда-то организованных им школах. Может быть, в них сохранился некий ключ к сердцу его учения. Я поделился своей идеей в чате (где, воруя корпоративные часы, проводил большую часть своего офисного времени), и бывший учитель из школы Дж. Кришнамурти ответил мне, что школы были заполнены раздолбаями, оказавшимися там по воле своих богатых родителей. Что-то в этой картинке было не так. Я только не мог ткнуть пальцем и сказать, что именно.
ГЛАВА 4
«Проблема именно в этом: вы боитесь поставить под сомнение самое главное, потому что это разрушит нечто очень ценное для вас — непрерывность того, каким вы себя знаете, каким вы себя воспринимаете».
За день до своей первой поездки в Азию я посмотрел в Интернете погоду в Индии. Температура в Дели доходила до сорока градусов. Меня охватила паника. Я из любопытства собирался пересечь половину земного шара, и теперь повод для поездки уже не казался мне столь убедительным — мне нужна была гораздо более серьёзная причина. Я сдал билет, потерял сто долларов и с лёгкой душой остался дома.
Несколько дней спустя, во время просмотра сайта Джидду Кришнамурти, я обнаружил другого Кришнамурти, чей сайт находился тут же под сайтом Джидду. «Что это? Племянник, что ли? Или какой-нибудь клоун, который косит под великого человека?» — подумал я. К этому времени чат Джидду Кришнамурти потихоньку угасал. Люди убивали время в нудных тягомотных разговорах об учении, учителе и эффекте, который он оказывал на учеников, — возникало ощущение, что и без того тонкая бумага истончилась до предела и готова была порваться.
Вероятно, участники чата, так же, как и я, просто коротали время, отбывая часы на своей скучной работе. Разговоры о духовности, о том, что имел в виду Кришнамурти в том или ином случае, самопрезентации по поводу личных «пониманий» превратились в скучные разговоры ни о чём.
Понимая, что духовных подражателей пруд пруди, я, тем не менее, от нечего делать открыл ссылку. Сайт с фотографиями и высказываниями этого парня был просто отстойным. Я до сих пор помню разочарование, испытанное мной при взгляде на фото женоподобного мужчины в длинной струящейся одежде, сидевшего с подобранными под себя ногами. Не забывайте, мне было скучно, поэтому я продолжал читать. Юджи Кришнамурти был одно время последователем Дж. Кришнамурти, но они не были родственниками. По всей видимости, фамилия Кришнамурти в этой части Индии была такой же распространённой, как Смит. Приверженцы Дж. Кришнамурти записали его в подражатели, и после просмотра сайта я написал в чате Джидду саркастическое замечание по поводу фото Юджи Кришнамурти.
