Секс и судьба - Хавьер Шико

Получив то, чего желал, Клаудио отразил на своём лице удовлетворение, которое, смешанное со сладострастным желанием одержателя, поддерживавшего его, походило на чувственный интерес, на отцовскую преданность. Завершая встречу, он заверил юношу, что будет в курсе путешествия своей дочери, и сослался в сочувствующих терминах на положение донны Беатрисы, которую они с Марсией собирались посетить. Он настаивал на жестокости семейных ссор во время долгих болезней и, как атеист на словах, затронул доверие в Бога, которое надо иметь во время подобных обстоятельств.

Итак, установив обязанности, объединившие их, они расстались почти сердечно, а я в это время отправился во Фламенго, печально заинтригованный, гадая о том, что может произойти.

13

Я прибыл во Фламенго, полный дурных предчувствий.

Мне невозможно было обследовать все подробности зарождавшегося тёмного плана. Мысли Клаудио и вампира переплетались в неопределённых смутных намерениях.

Я отправил сообщение короткой депешей брату Феликсу, настаивая на необходимости встречи. Полученный ответ слегка обескуражил меня [14]. Он прибудет не ранее наступления ночи, поскольку никак не может перенести выполнение своих обязательств.

Обратиться за помощью к занятому Невесу было нежелательно и в какой-то степени предопределено, поскольку нравственные трудности проявлялись в форме лабиринта, и малейшая угроза возмущения разрушила бы наши цели и действия. Уж лучше было бы обратиться за помощью к других друзьям, не знакомым с этой темой.

Надо было действовать в одиночку. Не время было бесцельно скорбеть. Должны были быть приняты соответствующие меры.

Чтобы действовать наверняка, я посчитал разумным выслушать развоплощённого спутника Клаудио, которого совершенно не знал. Поначалу мы нашли таких двоих. Однако лишь один из них оставался постоянно рядом с ним, а именно тот, чей отточенный ум привлёк моё внимание.

Разве не нормально было бы опросить его, выяснить его цели?

Я припомнил свой старинный опыт, где вместе с другими развоплощёнными друзьями я менял своё внешнее обличие при помощи глубоких мысленных усилий.

Я желал стать видимым в глазах этого таинственного друга, явно обитавшего в семействе Ногейра.

Я мог преобразиться, уплотнив своё тело, как человек, надевающий другую одежду.

Я забрался в какой-то спокойный уголок у моря, затем помолился в поисках силы. Я глубоко медитировал, составляя каждую деталь своей внешней конфигурации, определяя черты и меняя тон своей обычной внешности.

Прошёл практически один час, час трудной выработки, когда я почувствовал себя в состоянии предпринять желаемый разговор.

Я не дал себе упустить ни единой минуты. Я проник вглубь помещения и церемонно постучал в дверь. Произошло то, что я и предвидел, поскольку бессменный спутник Клаудио решил посмотреть, откуда он возвращается.

Он с недоверием осмотрел меня с ног до головы, прощупывая мои намерения.

Я старался выглядеть униженным, придал своему языку побольше вульгарности, насколько это было возможно.

Подобное отношение было необходимо для моих нужд в информации. С этой целью я выказал полнейшее равнодушие к обитателям апартаментов, сконцентрировавшись на нём, как на естественном центре моего внимания.

Я объяснял, что ищу одного друга и стал говорить ему о другом приятеле, которого видел здесь несколько дней назад. Я видел их вместе, в этом месте, когда проходил по коридору. Но тогда я торопился, занятый другими своими обязанностями. Но мне показалось, что это был именно тот приятель, который был мне нужен.

Таким был мой простейший коварный план, появившийся в моей голове, чтобы привлечь его внимание, беседуя в смиренном духе и естественного чувства братства, чтобы завоевать в какой-то степени его доверие и дружбу.

Он оказался чувствительным к моим словам и обратился ко мне с неожиданным великодушием джентльмена, который не опустится до внимания к нищему.

Крепкого и внушительного телосложения, он коснулся моего плеча своей правой рукой, выдавая жест человека, который готовится вежливо выпроводить нежеланного гостя, и постарался побольше узнать обо мне. Он смотрел на меня, стараясь прощупать, снова и снова задавая вопросы.

Узнав о точном моменте, когда я видел их вдвоём, и узнавая подробности, которые я смог предоставить ему, он открыл, что это был друг, с которым он обычно встречался, проводил какое-то время. Он искал здесь поддержку в нескольких «дринках». Но сейчас его не было здесь. Насколько он мог знать, тот развлекался в одном доме, в Брас де Пина [15], адрес которого он ему указал.

Я пожалел, что его нет, и поинтересовался именем собеседника: я был ему признателен за его гостеприимство и сказал, что вернусь во Фламенго в следующий раз. Я бы хотел иметь возможность называть его по имени по моему возвращению, если вдруг мне придётся спросить кого-либо незнакомого. Он не заставил себя упрашивать и учтиво ответил.

Его зовут Рикардо Морейра. Но если будет нужда, можно звать его просто Морейра. Его здесь ценят, у него много друзей и связей в здании. Если я приду в компании коллеги, на которого ссылался, я мог бы приветствовать его и привлечь его внимание.

Пока что всё шло по плану. Но всё-таки мне было необходимо исследовать его самые сокровенные реакции. Мне необходимо было узнать и оценить его.

Я сказался усталым, истощённым. Если здесь есть мажордом, пусть бы он любезно разрешил мне побыть ещё несколько мгновений, чтобы я мог набраться сил, просто из чувства братской доброты, не более нескольких минут. Мне нужно было человеческое, дружеское окружение.

И тогда произошёл переворот.

То положение, которого я достиг, было безвозвратно утрачено.

Морейра бросил на меня грозный взгляд, который оказал на меня воздействие вибрационного кинжала. Он выстроил ироничные фразы и вскричал, что у дома есть свой владелец; что для «пеле» [16] он руководит все здесь; что для того, чтобы ступить на порог двери, сначала нужно пройти через него; что в моём распоряжении есть улица, широкая, чтобы я мог там спать; и агрессивно закончил:

— Чего тебе здесь надо? Убирайся, мне не нравится твой вид! Пошёл вон, пошёл вон!…

Не оставалось ничего другого, как спешно спуститься с лестницы, поскольку он уже со сжатыми кулаками направлялся в мою сторону.

Я вернулся под защиту моря, принявшись молиться. Снова обретя свой вид, я отправился обратно в апартаменты. Чета Ногейров устраивалась на обед в столовой, окружённая заботами «донны» Хусты, прислуживавшей им.

Морейра, который уже не воспринимал моего присутствия, устроился на стуле Клаудио, вместе с Клаудио, таким образом, что оба они питали друг друга с помощью многочисленных процессов, среди которых — действия флюидного взаимопроникновения.

Супруги обменивались лишь банальностями, но прослеживая мозг Ногейры, я скоро убедился, что тема дня активно циркулировала в системе ментальной связи, господствовавшей между ним и его сопровождающим. Я ощущал их живое желание, касавшееся новостей, которые позволили бы соединение с целью, которая начинала проявляться в их умах.

Теперь оба персонажа за столом раскрывали свои тайные намерения сквозь мыслеформы, в которых проявлялись оба больных разума. Всё вдруг стало ясно. Они переваривали свой план в молчании. Они приступят к Марите, как охотники, травящие зайца. Заранее предвкушая атаку, их мысли соединялись в распутных импульсах. Они решили застать её у Крешины, как срывают плод, оставшийся спрятанным на дереве.

Озадаченный, я расшифровал всю картину действий.

Клаудио повысил голос и, делая вид. Что ничего не знает о путешествии своей дочери, спросил жену, где Марина, поскольку в глубине души ждал новостей о другой.

«Донна» Марсия сразу стала делать выводы. Она ответила ему, что, вероятно, он забыл, что предупредила его накануне о своём отъезде в Терезополис, по делам недвижимости. Не имея возможности самому поехать туда, он дал ей задание представлять его во время важных сделок. Она, вероятно, вернётся утром следующего дня. Что же касается Мариты, то она позвонила из Копакабаны несколькими часами раньше, спрашивая, не ждут ли её к ужину. Ей, наверное, придётся задержаться на несколько часов по делам магазинной бухгалтерии.