Секс и судьба - Хавьер Шико

Я пришёл к подобному заключению, когда увидел, как они внезапно успокоились, поскольку не чувствовал себя в состоянии проверить их планы и намерения. Я обязался делить своё внимание между ними и вновь прибывшей, чьи информацию и замечания я не мог упустить.

Клаудио деланно улыбнулся, затем поблагодарил женщину за любезность, объектом которой он стал, перед тем, как начать изливать свои фантастические идеи, которые он уже стал вырабатывать. Он сказал своей изумлённой подруге, что действительно Марита через несколько дней выйдет замуж за этого парня, и хоть он считал означенное выше свидание чистым безумием молодых людей, он согласился на то, чтобы мадам Крешина передала тому билет насчёт любовной встречи.

Нет никаких сомнений, добавил он, надев маску хорошего настроения, что молодые поссорились и надеются помириться. Конечно же, он не будет препятствовать им ни в чём. Он предпочитает давать советы дочери на следующий день.

Однако, утверждал он после минутного размышления в унисон с невидимым своим другом, он был бы ей признателен, если бы она могла оказать ему услугу. Поскольку у него чисто отцовский интерес к тому, что происходит между двумя молодыми людьми, и он уже имеет смелость считать их «практически женихом и невестой», он хотел бы, чтобы этот билет был передан в два часа пополудни, в тот час, когда Жильберто обязательно будет у себя в кабинете.

«Донна» Крешина пообещала ему сделать это, взяв с него чаевые и, пока они с улыбкой пожимали друг другу руки, заявила, что позвонит девушке, как только всё будет договорено.

Оставшись один, Ногейра, всё ещё обвитый своим одержателем, не позволил себе ни мгновения передышки. Он подошёл к телефону и на миг заколебался. Он подумал, что впервые обратится к парню, которого ненавидит. Но раздумье было коротким. Решившись, он набрал номер Жильберто. Как только тот ответил, Клаудио произнёс свою просьбу, окутав свой голос вуалью учтивости. Если возможно, он хотел бы встретиться и выслушать его, чтобы добиться для него льгот с взаимными преимуществами. Но попросил его также держать это в тайне. Он хотел иметь конфиденциальный разговор.

Парень что-то пробормотал на другом конце соединения, выражая глубокое волнение, и согласился без долгих разговоров.

Она почти одновременно посмотрели на часы; было ровно одиннадцать часов утра. Клаудио возьмёт такси, чтобы поехать на обед во Фламенго, и дождётся его в Лидо. Пусть собеседник не волнуется. Они внешне знали друг друга, даже если не имели личных контактов. К тому же, найти его легко, поскольку он знает его автомобиль.

Действительно, несколько минут спустя, в указном месте мы были уже вчетвером: Жильберто, Клаудио, духовный агрессор и я.

Очень бледный, юноша походил на провинившегося ученика, представшего перед своим учителем, но улыбка, широкая и расчётливая, с какой он был принят, вернула его в непринуждённое состояние духа быстрее, чем он думал.

Она прогуливались, обмениваясь банальными фразами насчёт погоды, пока не устроились в баре, перед бокалом гуараны [13], к которой они едва притронулись.

Роняя время от времени пепел сигареты, Клаудио старался казаться естественным.

Постоянно привязанный к вампиру, не оставлявшему его, он стал говорить сыну Немезио, что ясно понимает его положение, что знал его определённый интерес к Марине, своей законной дочери, и как отец, хоть он и обязан охранять её счастье, но не должен вмешиваться в их личные дела. И поэтому, подчеркнул он слегка драматичным тоном, он воспитывал Мариту, желая для неё благополучия, которое мечтал дать другой.

Неопытный Жильберто слушал его, в волнении раскрыв рот.

Доказывая глубокую снисходительность, бывший банкир заявил ему, то в действительности он мог лишь приписать случаю совпадение, которое он наблюдал, поскольку он был убеждён, что обе его дочери желали одного и того же молодого человека, возможно, одинаково любя его.

Изумлённый, парень смотрел на отцовскую маску, под которой Ногейра скрывал своё истинное лицо.

Внутри у него было лишь отвращение, жёсткое и сильное. Он ловко скрывал бурное желание нещадно избить сына Беатрисы, который, такой удовлетворённый и уверенный в себе, принимал его заявления. Он сдержался и коварно продолжил.

Он дал ему понять, что, вне всякого сомнения, маленькая скромница уступила своей страсти вследствие выражения размышлений, которые она получила от него. Эта страсть разрушала теперь её молодость, зарождая психоз и болезни. Он был в отчаянии, в печали. Он нашёл средства излечить эти болячки, но для этого он осмеливался просить помощи с его, Жильберто, стороны, чтобы Марита меньше страдала.

Он мог бы рассчитывать на него, и, услышав его первые слова согласия, он понизил тон своего голоса, доверительно заявив ему, что его приёмная дочь написала ему послание. Он в курсе этого. Составляя структурированную внешность отцовского интереса, он спросил, получил ли тот это послание. Услышав отрицательный ответ, он объяснил, что молодая девушка адресовала ему билет, в котором просит встречи с ним этим вечером. Постаравшись, чтобы она не догадалась о его внимании, он смог прочесть просьбу, которую теперь мог повторить ему. И стал на память цитировать текст, создавая впечатление, что действует так, чтобы с большей силой проявить свою отцовскую нежность.

После блестяще сыгранной роли он попросил две услуги от парня: ответить ей положительно в письменном виде, что он будет в назначенное время в назначенном месте, и воздержаться от того, чтобы идти туда прямо сейчас.

Он солгал, утверждая, что малышка находится в полном расстройстве. Он опасался шока. У него не было другого решения, как попросить его о подобной услуге, поскольку в этот же день он собирал необходимые документы для поездки в Аргентину, в сопровождении Марсии, чтобы восстановить силы и отдохнуть. Было бы неразумно задевать его нравственность в этот момент формальным отказом. Естественно, его собеседник должен чувствовать себя свободным в своих действиях. Но как отец, он опасался последствий. Он ничего не терял, если и преувеличил в смысле своего плана, который он считал предопределённым. Если бы Жильберто одобрил его идею, то он, Клаудио, пошёл бы искать её по указанному адресу не только с положительными вестями о путешествии с тем, чтобы возбудить в ней новую радость, но он мог бы также передать её извинения молодого человека за его отсутствие. Было понятно, что со своим авторитетом отца-друга он возьмёт под свою ответственность эти извинения, как необходимый такт.

Наконец, он спросил его, какой оправдательный документ он должен будет использовать в нужный момент. Надо ли ему сослаться на работу, на дела, на семейные неурядицы или неожиданный отъезд из Рио?

Сын Торресов слушал его в восхищении.

Предложение казалось ему основанным на здравом смысле. И к тому же, он почувствовал облегчение. Он нашёл человека, который, шаг за шагом, приведёт его к освобождению от обязательства, которое невыносимым грузом лежало на его совести. В этот момент он утратил свою сдержанность. Последние воспоминания недоверия, с которым он начал разговор, исчезли как дым. И обретая уверенность, он принял вид, будто защищает свои собственные интересы, чтобы заявить, что выразит Марите свою большую дружбу брата, преданного своей сестре, но ничего более. Он подчеркнул, что действительно отметил появление изменений, которые отвратили его от неё, и поскольку он ясно ощущал свою тягу к Марине, то предупредительно отдалился от другой, в надежде, что время и расстояние сделают своё дело.

Клаудио ошеломлённо слушал его, восхищаясь деликатной холодностью его оправданий, спрашивая себя, кто из них более ловок в искусстве притворства.

Искренне ободрённый, Жильберто понимал его опасения, поэтому он и принимал его советы и услуги. Поэтому он напишет ей, подтвердив свой приход, но не ступит и шага из своего дома, тем более, что утром в Терезополис уехала Марина по делам компании, и вернётся, возможно, только на следующий день. Господин Ногейра, как он называл его, со своей стороны сможет проинформировать её, придя к ней в восемь часов вечера, об ухудшении состояния здоровья его матери. И это не будет ложью, поскольку его мать медленно угасала.