Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 2
Да, мы некоторое время жили в ашраме Вед Никетан, и учитель выполнял разную работу для этого свами. Мне это было очень неприятно. Все мы знали, что этот свами был мошенником, и тем не менее учитель писал за него письма, доставлял ему почту и даже возил его на машине этого свами. Я думаю, что свами был неграмотным и не мог сам писать письма. Все последователи учителя удивлялись, почему он служит ему, потому что все знали, каким бездуховным и нечестным был этот свами. Однажды учитель даже хотел, чтобы я преклонилась перед свами, чтобы потешить его эго, но я не пошла на это.
Я сказала: «Он не мой учитель. Я бы лучше преклонилась перед ослами на улице».
Учитель засмеялся и не стал настаивать. С этого момента мы все называли его «Ослиным свами».
Я думаю, что учителя забавляли возмутительные и откровенные надувательства этого свами. Он всегда любил ярких, эксцентричных людей и, очевидно, его развлекали эти выходки. Меня всегда удивляло, с кем он общался и какими людьми он любил окружать себя. Обдолбанные хиппи, невменяемые психи и разного рода обманщики и мошенники могли на какое-то время стать его приятелями. Никогда нельзя было точно сказать, с кем он захочет общаться, а с кем нет.
Что касается этого свами, я думаю, что учителю по-настоящему нравилось наблюдать, как он изобретал новые способы вытянуть из людей их деньги. Он не очень-то симпатизировал богатым дарителям, которые оказывались обманутыми. Мне кажется, он считал их неразборчивыми дураками, которые жаждали лишиться своих денег.
Однажды, когда я жила в этом ашраме, учитель излечил меня от гепатита. У меня был тяжелый случай, и в какой-то момент я даже думала, что могу умереть. Я была вся желтая, и у меня даже не было сил, чтобы подняться с кровати. Когда учитель пришел навестить меня, я сказала ему, как мне плохо и что я могу умереть.
«Ерунда! – воскликнул он. – С тобой все в порядке. Вставай с кровати и пойдем со мной».
Он вытащил меня из постели, отвел в ближайший магазин, где продавали паан, и заставил меня съесть банан и лист, на который была намазана какая-то лимонная паста. Через несколько минут все симптомы исчезли. До этого я решила провести несколько недель в постели (обычное лечение при гепатите), но после этого лечения в магазине болезнь меня больше не беспокоила.
Несмотря на то что Пападжи был невысокого мнения обо всех свами и гуру в Ришикеше, он был внешне вежлив и дружелюбен по отношению к ним. Когда он показывал своим посетителям город, он часто водил их в разные ашрамы, где проходили сатсанги, лекции, чтения, бхаджаны и т. п. Обычно он сидел в течение всей программы, ничего не комментируя и не вмешиваясь. Вот комментарий Миры:
Если в город приезжал какой-нибудь знаменитый святой или учитель, ему всегда было интересно пойти взглянуть на него. У него не было желания общаться с ними; казалось, что он хотел просто хорошенько посмотреть на них. Ананда Майи Ма была, наверное, самым знаменитым учителем в Харидваре в те годы, когда мы были там. Учитель взял меня с собой, чтобы посмотреть на нее, и я знаю, что он также взял с собой несколько человек, которые хотели получить ее даршан. Всегда было множество людей, которые ждали своей очереди взглянуть на нее. Учитель терпеливо ждал в очереди, а затем молчаливо стоял в ее присутствии. Точно так же было со всеми остальными учителями, на которых он ходил смотреть. Он молча смотрел на них, а затем уходил, не представившись. Когда он приходил домой, он иногда делал несколько нелестных комментариев о тех, кого он только что видел, хотя в их присутствии он брал себе за правило хранить молчание.
И все-таки однажды один из учеников Пападжи убедил его задать вопрос на беседах, на которых он присутствовал. Пападжи сам объясняет, как это произошло:
Однажды я поехал из Лакнау в Ришикеш, чтобы пожить там один месяц. Шри Миттал, мой друг из Лакнау, поехал со мной. Это было время Гуру Пурнимы, и все ашрамы проводили сатсанги, чтобы привлечь как можно больше людей. Все они хотели продемонстрировать величие своих махатм.
Совет ашрама Сварги проводил публичные чтения Рамаяны. Ашрамы Гита Бхаван и Пармартх Никетан соперничали между собой, проводя чтения из Бхагавад Гиты и Шримад Бхагаватам.
Мы с моим другом пошли на чтения Бхагавад Гиты в ашрам Гита Бхаван. Они проходили в зале наверху. Когда мы пришли, чтения еще не начались. Вместо них человек по имени свами Пурнананда отвечал на духовные вопросы членов аудитории. Несмотря на то что он был знаменитым ученым и слыл великим святым, он был очень раздражительным. Если люди из аудитории не понимали его ответов, он сразу начинал на них сильно сердиться. Моему другу не понравилось, что он так себя ведет, и он попросил меня задать ему вопрос, на который он не смог бы ответить.
Я не хотел провоцировать его, поэтому поднялся и смиренно сказал: «Свамиджи, у меня есть вопрос. Можете ли вы ответить мне, как, по вашему собственному опыту, ведет себя человек, когда становится дживанмуктой [освобожденным при жизни]? Каково поведение этого человека?»
Свами помолчал какое-то время, а затем сказал: «Я не могу ответить на этот вопрос. Я сам еще не стал дживанмуктой, поэтому у меня нет непосредственного опыта».
Мы с моим другом были очень рады услышать этот ответ, потому что он говорил правду. Несмотря на то что он гордился своими духовными познаниями, он был достаточно честным, чтобы публично признать, что еще не достиг просветления. Ему было что защищать, стоя перед тысячами людей, потому что он пользовался репутацией знаменитого духовного учителя. Он легко мог дать ответ из писаний, чтобы продемонстрировать свои знания, но ему хватило смирения, чтобы сказать, что он недостаточно подготовлен, чтобы дать авторитетный ответ.
Ом Пракаш Сьял, чья первая встреча с Пападжи была описана ранее в этой главе, помнит два случая, когда Пападжи брал его с собой смотреть на свами. Первый из них произошел в пригороде Лакнау, а второй – в Харидваре.
Когда Пападжи был в Лакнау, он любил устраивать небольшие вылазки к своим давним последователям или в разные части города. Много раз он приглашал меня пойти с ним. Во время одной такой прогулки, которая произошла более двадцати лет назад, мы оказались в том месте, где сейчас находится Сатсанг Бхаван. В начале 1970-х этого места, которое сейчас называется Индира Нагар, еще не существовало. Это была сельская местность, а не пригород. Там был храм Бхутнатх и вокруг него несколько магазинов, но это был маленький островок строений среди зеленых полей.
Во главе храма Бхутнатх был садху, хорошо известный своей способностью материализовывать предметы, так же, как сейчас это делает Сатья Саи Баба. Несколько последователей Пападжи упоминали об этом садху в его присутствии, и эти сообщения слегка всколыхнули его любопытство.
Однажды Пападжи сказал мне: «Ом Пракаш, пойдем сегодня посмотрим на этого знаменитого бабу. Посмотрим, что он собой представляет на самом деле».
Мы поехали на рикше, потому что тогда не было другого общественного транспорта до Бхутнатха. Баба, который услышал, что Пападжи тоже духовный учитель, сердечно поприветствовал нас и выделил нам специальное сиденье прямо перед собой. Когда все были готовы, баба устроил демонстрацию своих способностей. Он вытянул руку перед нами, держа ее ладонью кверху. Он хотел, чтобы мы видели, что на ней ничего нет. Затем он сжал руку в кулак и дунул поверх пальцев. С улыбкой на лице он медленно раскрыл ладонь. На ней лежали гвоздика и кардамон. Насколько я понял, это не был трюк фокусника. Рука находилась перед нами в течение всего представления. Я не знаю, как он мог бы вложить что-то в свой сжатый кулак, чтобы мы этого не заметили.
Баба предложил кардамон и гвоздику Пападжи в качестве прасада. Пападжи притворился, что он под большим впечатлением от этого чуда. Он сказал бабе: «Это очень священные гвоздика и кардамон. Это такой священный прасад, что я не могу прикоснуться к нему, не омыв сначала руки. Я должен быть чистым, чтобы принять это подношение. Принесите мне, пожалуйста, воды, чтобы я мог помыть руки».
Баба послал одного из своих служителей за водой. Пока мы ждали его возвращения, Пападжи пристально смотрел на гвоздику и кардамон, которые только что материализовались. Принесли воду, и Пападжи очень медленно мыл руки, все время пристально глядя на специи, лежавшие на ладони бабы. Затем, без всякого предупреждения, все, что было на ладони бабы, исчезло.
Я видел, как баба задрожал при виде того, как его специи исчезли. Он материализовал их в своей закрытой ладони, и никто не знал, как он сделал это – был ли это трюк фокусника или подлинная материализация.
