Кеннет Джонсон - Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века
Суть гомеопатии в том, что проглатываемое пациентом средство — независимо от того, является ли оно природной минеральной солью или металлической тинктурой, вроде питьевого золота, — доводится до очень высокой концентрации, дабы увеличить силу, а затем разводится в огромных количествах воды. Мы уже видели, как Парацельс полагался на «чудодейственную силу» алхимических тинктур, а поскольку он повсюду носил с собой свой красный порошок, весьма вероятно, что он просто ошибся в дозировке — и отравил себя сам. Эта гипотеза, по крайней мере, объясняет, почему смерть пришла к нему так рано, невзирая на его целительский дар и мастерство, и почему она окружена такой тайной и неопределённостью.
«Давайте отринем все церемонии, заклинания, посвящения, — писал Парацельс в своей „Оккультной философии“, — и все прочие, подобные им, заблуждения и отдадим наше сердце, волю и смелость истинному камню… Если мы откажемся от эгоизма, двери распахнутся для нас и таинственное явит себя».
Около 1600 года в истории алхимии наступила точка поворота. Словно некие высшие силы издали примерно такую директиву: «Итак, дамы и господа, принципы Искусства были успешно внедрены в культуру человечества благодаря непрекращающейся цепи Посвящённых. Многие из них до сих пор тайно работают среди людей. А теперь давайте покажем непосвящённым, что мы — не миф и всё это время трудились не зря».
Примерно с того времени практические демонстрации получения золота алхимическими методами стали проводиться повсеместно — словно действительно по приказу свыше, призывавшему дать достойный ответ всем скептикам и критикам Искусства.
Пропагандистская кампания велась в совершенно свободном порядке, хотя посреди всего этого разнообразия и можно подчас обнаружить сходные методологические модели. Во-первых, по целому ряду источников, сам алхимик непременно должен был странствовать по городам и весям, время от времени устраивая публичные демонстрации своего искусства. Алхимик, напомним, это человек, который может изготовить Философский камень, или, как его ещё называли, порошок проекции. Осуществив эту операцию, он, дабы обеспечить себе инкогнито или возможность спокойно и безопасно исчезнуть — что, впрочем, не было обязательной частью сценария, — мог затем передать частицу порошка какому-нибудь постороннему лицу и предоставить ему самостоятельно совершать трансмутации. Или же, не раскрывая секрета изготовления субстанции, он отдавал порошок кому-нибудь из своих преданных учеников и отпускал его нести вести об Искусстве миру.
Истории известно два возможных варианта дальнейшего развития событий. Либо ученик, которому доверили толику драгоценнейшей субстанции, отправлялся в странствия, там и сям превращая горшочек ртути в серебро или тигель свинца — в золото и наслаждаясь при этом покровительством монархов и богатых аристократов. В один прекрасный миг запас порошка у него кончался, и, даже если он никогда не пытался выдать себя за настоящего адепта, невозможность и дальше производить золото по заказу или открывать избранным тайну производства Камня ставила его в крайне неудобное положение.
Кроме того, в исторических анналах время от времени появляются документальные сообщения об осуществлённой там-то и там-то трансмутации, подкреплённые показаниями двух или более достойных всяческого доверия свидетелей. Тщательное изучение обстоятельств дела наводит на мысль, что это результат направленной политики по выведению алхимии из тени — по крайней мере, частично. Иначе объяснить это явление не получается.
Разумеется, не все Адепты удалялись в тайные убежища, дабы в тиши и покое наслаждаться обретённым бессмертием, но некоторым действительно удавалось — как уже в наше время Фулканелли — исчезнуть, не оставив следа. Давайте рассмотрим несколько примеров.
Александр Сетон, судя по всему, полностью отвечает нашим критериям. (Он известен под такими именами, как Suchten, Sethonius, Suthoneus, Suethonius, Seehthonius, Sidon, Sidonius и даже Scottus, — видимо, из-за своего шотландского происхождения.) Считалось, что у Сетона была усадьба на морском побережье Шотландии неподалёку от Эдинбурга, возможно в Порт-Сетоне. В 1601 году о прибрежные скалы разбился голландский корабль, и Сетону удалось спасти кое-кого из команды, в том числе капитана судна Джеймса Хауссена. Сетон дал морякам приют, а затем посодействовал их возвращению на родину. На следующий год он навестил Хауссена у него дома в Эйкхайзене и пробыл у него несколько недель. В это время он подтвердил свою репутацию алхимика и произвёл некоторое количество трансмутаций.
Затем Сетон отправился в Амстердам, а Хауссен рассказал местному врачу по фамилии ван дер Линден о произведённых операциях и даже презентовал кусочек алхимического золота, при изготовлении которого 13 марта 1602 года лично присутствовал. Внук врача, Жан-Антуан ван дер Линден показал это золото своему знакомому Жоржу Морхоффу, который живо интересовался алхимией, а тот, в свою очередь, написал о нём историку аббату Ленге дю Фреснуа. Так Сетон попал в анналы истории. На этом этапе «свидетельства» об успешной трансмутации основываются исключительно на словесных показаниях Хауссена и обоих ван дер Линденов. Однако во время своих путешествий Сетон продолжал совершать трансмутации и каждый раз устраивал дело так, что при этом присутствовали независимые свидётели, в том числе и скептики, которые почти наверняка составят подробный отчёт обо всём, что видели.
Из Голландии Сетон отправился в Италию и Швейцарию, где познакомился с профессором Якобом Цвингером из Базельского университета и профессором Вольфгангом Динхаймом из Фрибурга. Динхайм впоследствии описал «Александра Сетониуса, родом с острова посреди моря» как весьма духовного обликом человека, невысокого и плотного, с красным лицом и бородкой, подстриженной во французском стиле.
И Цвингер, и Динхайм оба крайне скептически относились к алхимии, но Сетон убедил их поучаствовать в демонстрации. Цвингер принёс из дома свинец, тигель позаимствовали у местного ювелира, а серу купили по дороге в дом третьего из участников, где, собственно, и договорились произвести трансмутацию. Таким образом, шанс мошенничества был сведён к нулю. Сетон вообще не прикасался к ингредиентам и только принёс маленький бумажный пакетик, содержавший щепотку порошка проекции.
Когда свинец расплавили в тигле и смешали с серой, Сетон передал одному из учёных пакет с желтоватым порошком и велел высыпать его в смесь. Пятнадцать минут спустя объятые сомнениями профессора с изумлением увидали, как расплавленная масса в тигле превращается в золото. Ювелир, которого пригласили апробировать продукт, признал, что это было «арабское золото превосходной чистоты».
«Где же вы теперь со всей вашей педантичностью? — сказал им Сетон. — Узрите истину в свершившемся факте». После чего он дал своим свидетелям на память по куску полученного золота.
Цвингер и Динхайм впоследствии зафиксировали последовательность операций и изложили её в «Переписке с доктором Шебингером», опубликованной Эммануилом Кёнигом в его «Эфемеридах».
Потом Сетон поехал в Германию и посетил Страсбург, Кёльн и Франкфурт, где обнаружил множество шарлатанов и скептиков и продолжил свои демонстрации, чтобы доказать истинность алхимического искусства. В Оффенбахе, пригороде Франкфурта, ему хватило одного грана порошка, чтобы трансмутировать шесть унций три грамма ртути и поташа в равное количество золота. При этом присутствовало несколько свидетелей, в том числе и местный купец по фамилии Кох. Провизор оценил результаты эксперимента как чистое двадцатитрёхкаратное золото. Отчет об этом событии помещен в труде Теобальда де Хогеланда «Historiae aliquot Transmutationis Mettalicae pro defensione Alchemiae contra Hostium Rabiem»,[147] изданном в Кельне в 1604 году.
В самом Кёльне Сетон изготовил тигель золота при пяти свидетелях, среди которых был известный хирург по имени Георг. В другой раз он взял у присутствовавшего при эксперименте рабочего щипцы и превратил их в золото.
Другие трансмутации были осуществлены в Роттердаме, Амстердаме, Франкфурте, Кёльне, Базеле и Гамбурге. По сути, эти мероприятия стали для него столь обычным делом, что, женившись на девушке из Мюнхена и не желая прерывать свой медовый месяц, он отправил вместо себя к Христиану II, курфюрсту Саксонскому, прослышавшему о знаменитом шотландце, своего слугу Уильяма Гамильтона вместо себя. Гамильтон осуществил трансмутацию в присутствии всего двора курфюрста в полном составе. Как сообщают «Алхимические древности» Галденфалка, золото было проверено и признано настоящим.
Христиан II пожелал познакомиться с Сетоном лично. Алхимик повиновался и передал ему из рук в руки малую толику порошка, но отказался раскрыть секрет изготовления Камня, за что был немедленно брошен в тюрьму. В полном противоречии со своим гуманным именем, Христиан втыкал в него железные булавки, пытал расплавленным свинцом, бил и прижигал горящими головнями, однако признания так и не добился. В результате Сетона оставили в одиночном заключении.
