Даниил Андреев - Железная мистерия
Ректор
А мы предоставлены
Игре отражений…
Кем будет возглавлен
Ход наших служений?
Девушка
Тем из нас, кто внимал
первым
Звону истинного Кремля;
Чьи созданья
голубым перлом
Светят, горе нам убеля.
Неизвестный молчит, но Голос его Даймона теперь улавливают минутами и другие собравшиеся.
Крест ответственности,
груз знания
Вправе взять теперь только ты.
Неизвестный
Но пора ли? Ведь накануне я
Как слепец бродил сквозь пласты,
Я скользил, плутал, а ты видел,
Обо мне скорбя, как в былом
Создал я свой тотем, идол
Из забавы добром и злом,
До сих пор не забыть
песни,
Что влекла меня внутрь, вниз,
И все круче был спуск, отвесней,
К тем берлогам, что спят
в нас.
Даймон
Ты был прав. Испытав шахту,
Путник знает подъем вверх.
Но тогда оборвал шаг ты
У изнанки грядущих вер.
До пределов, где спит Велга,
По кругам шеолов* пройти -
В этом боль твоего долга,
Крест пути.
* Шеол (иудаист.) – теневая страна умерших. Здесь – темные миры чистилищ.
Молодой интеллигент
Успеть ли? Покой – лишь краткий
отрезок
На темном и бурном шелку
эпох,
И кажется всем нам: час боя
близок,
Час неба и ада,
Гагтунгр и Бог.
Успеем ли слышать – сквозь слух героя
Творящееся на потаенном дне?
Даймон
Лишь духом сойдет он. Вдвое и втрое
Я сокращу ему путь в глубине;
Но в этот последний час перед боем
Он видеть обязан все до конца,
Чтоб вынести умудренной душою
Гнет венца.
Ректор
Этот гнет вынес бы, не колеблясь,
Я и с той мудростью,
что теперь.
Даймон
Если ты понял ту область,
О которой речь – друг, не спорь:
Что ты можешь знать об ученье,
Низводимом к вам
сквозь него,
О грядущем тройном венчанье
Брата младшего твоего?
Ректор молчит.
Шумы города начинают удаляться.
Неизвестный
Вот, спускаюсь…
К плотному камню
Не притрагивается нога,
Будто в лоно материка мне
Спуск распахивается…
Река,
Пустыри… пустыри… – Пятна
Фонарей…
Даймон, слышишь -
совсем внятный
Голос мрака?
Даймон
Слышу. Бодрей!
Это – только Порог Жизни
Человека. – Будь смел. Иди.
Неизвестный, отрывисто и глухо
Тороплюсь… Но душно! Скорее
Сквозь преддверие проводи.
Даже отблеска фонарей
Нет в воде…
Хриплый напев старческого голоса
Медленно лижет земную породу,
Зыблется топкое тло…
Вязкую, тяжкую, плотную воду
Глухо колышет весло.
Узкий причал мой блюдут издалека
С черных окрайн фонари -
Злые молчальники, стражи потока,
Светочи – нетопыри.
Вязок и медленен ток Ахерона,
Нем с неподкупным слугой…
Неизвестный
Даймон, какие кромешные страны!
Что за угрюмый покой…
Тишина.
Близкие всплески весел.
Даймон
В этом челне воздержись от движенья,
Зоркость утрой…
Господи! Помоги возвращенью,
Силы даруй.
Неизвестный
Я готов. Я должен. Но смертная
Леденит мою кровь тоска…
Ночь плотнеет? Здесь – тьма спертая,
Несдвигавшаяся века…
Даймон
Сердце того, кто выйдет на берег
Этих отверженных стран,
Испепелится, и дух его горек
Станет, как сам Ахерон.
Голос перевозчика, глухо
Взад и вперед – неподвижно движенье,
Плотные волны – все те ж…
Вечная полночь! Избавь от служенья,
Сном непробудным утешь…
Тишина.
Теперь крипта представляется высоко вверху, превратившись в неясно светящееся пятнышко. Посвистывает ветер.
Даймон
Ты видишь?
Неизвестный
Не знаю… Я чувствую
Смещение координат,
Томящее головокружение…
Неясность пути назад…
Немыслимое сооружение -
Нет, кажется, груды гор…
Пульсирование их и движение,
Как чаш под грузами гирь…
Даймон
Не с той ли, быть может, громады могучей
Когда-то услышал ты пенье?
Неизвестный
Но голос тот был и пьянящ и летуч,
И смутен, как нежная тень…
Даймон
Что же пела она?
Неизвестный
Не знаю… Слова напрасно ловлю,
До сознанья лишь стих долетел:
"Нищ твой удел -
Стать на краю,
Робко взирающим в пропасть мою:
Не на краю -
Лишь в глубине
Горшей из бездн
причащаются мне".
Пауза.
Помню образ: "Здесь, за Ахероном,
Охраняя тайный мой приют,
Кружат луны в траурных коронах
И поют, волшебные, поют…"
Пауза.
Я думал: то Велга, свое колдовство
Сплетая над городом, пела…
Но нет: необъятная, как божество
Звала за последний предел.
Тишина.
Кажется, будто ветер приобрел большую силу и заунывность, налетая порывами, похожими на вздохи великанов.
Еле слышные голоса в крипте
– Станем вокруг спускающегося
Братством суровых клятв!
– Обережем тоскующего
Собором наших молитв!
Ты стал в эту ночь вдохновения
Для нас – духовным окном…
– Чьи жалобы, чьи воздыхания
Сквозь слух твой сочатся к нам?
Неизвестный, слабо вскрикивая
Это они! Узнаю! Их державный
Облик, багровую ткань покрывал…
Вон, среди них тот колосс, что недавно
Из саркофага смертного встал!
Даймон
Пленники, вечные кариатиды,
Ныне поддерживающие Цитадель;
Те, кто ковал былые победы
Царства,
теперь растущего вдаль;
Ваши прапрадеды,
ваши деды,
Старых триумфов былая скрижаль.
Неизвестный
Да, – сединою нездешней седы
Бурые лики… Щемяще жаль
Мне этих узников. Но… как странно:
Нет, они движутся! Камень и сталь
Медленно приподымают… Туманно
Вижу унылый и жесткий стиль
Сумрачных зданий этой вселенной,
Этих дорог багряную пыль…
Голоса движущихся кариатид – смутные, невнятные, – отдельные слова,
еле связанные друг с другом; стенания, почти лишенные смысла
– Строй,
раб,
поддерживай
Свой
плен -
Груз глыб живой!
– Пусть
труд
бездомника:
Жар
магм
припомни-ка!…
– Смерть
если б
смилостивилась…
– Ночь
если б
сжалостивилась!
– Хоть
в персть
развеивание…
– Хоть
в прах
расслаивание…
– Хоть
в пыль
размалывание!…
Нет
нам
помилования.
Безмолвие. Никакого ответа. И опять стоны, похожие на мольбу.
– Дух!
Храм
вверх
строящийся!
– друг,
брат,
брат
кающийся!
– Ты,
гнет
барм
сбросивший!
– Ты,
смысл
карм
взвесивший!
– Ты
знал
крест
царствования;
– Ты
блюл
долг
бодрствования…
Голос Императора-Искупителя
с огромной высоты, далеко над катакомбами
Схожу,
но порог ваш засыпан
и взгорблен,
Правящий игва мудр, как Ликург,
И гекатомбы неслыханной скорби
Спуск преградили
в ваш
Друккарг.
Теперь ухе не ветер, не стоны кариатид, но медленные удары глухого, с огромными интервалами, всю землю сотрясающего пульса различаются в звуках, которые недавно казались порывами ветра.
Даймон
Ты мечтал о траурных лунах -
смотри, поэт!
Других
в преисподних лонах
Нет.
Три светила тусклого цвета, похожего на темно-лиловый, проступают в рыжем пространстве среди несущихся паров. Одно из них кажется почти черным. Представление верха и низа сдвигается: область лун кажется то
небом, то глубиной пропасти.
Даймон
Так видят игвы
