Потусторонний криминал - Ищенко Евгений Петрович
В 6 часов вечера 2 декабря 1767 года в доме англичанина Кессельгута послышались странные стуки. Когда доведенный до ручки хозяин дома обратился за помощью к ученым, почтенная комиссия, прибывшая исследовать феномен, высказала предположение, что причиной стука могут быть подземные ключи. В середине января 1768 года решили предположение проверить и в подвале начали сверлить пол. Когда исследователи углубились в землю на 8 футов и вытащили сверло, из дыры неукротимым потоком хлынула вода, вмиг затопившая подвал. Полтергейст приветствовал устроенный фонтан радостными многократными стуками…
Следующий случай, которому позавидовали бы, пожалуй, даже нефтяные магнаты, произошел 30 августа 1919 года в доме сельского пастора в Свонтон Новерсе (графство Норфолк, Англия). Там с потолка некоторых комнат начала капать нефть, а кое-где из стен даже били настоящие нефтяные фонтаны! Растерянный пастор, собирая «дар небес» в емкости, вскоре подсчитал — в минуту из ниоткуда прибывало по одной кварте нефти, а ко 2 сентября ее было собрано около 50 галлонов (189 литров)! 1 сентября жидкость поменяла состав: вместо нефти два раза струи были водяными и 11 раз — смесью метилового спирта и сандалового масла.
Пастор, правда, на неожиданно открывшемся нефтяном гейзере не разбогател: от подобных протечек испортилась вся мебель в доме, а испарения быстро сделали жизнь в помещениях невозможной…
В сентябре 1972 года водяной полтергейст настиг 9-летнего Эугенио Росси, находившего в одной из американских больниц. Проявлялся он тем, что вокруг койки мальчика сквозь доски пола начинала сочиться вода. Ребенка 5 раз переводили из палаты в палату, но это не помогало…
В книге краеведа Ю. А. Крыницына «Перечень русских чудес» среди прочих диковинных фактов приводится такой: «12 августа 1882 года в Пятигорске, южнее горы Машук, полосами выпало множество градин, каждая размером с колированную вишню. При этом падал град не с неба, а с высоты холки ездовой лошади. Поднявший ледяшки объездчик И. Стопынин обратил внимание на то, что каждая градина, имеючи по три продольных шва, как бы склеенных, с одной стороны несла выпуклое изображение пятиконечной звезды, а с другой — расплывчатое в чертах изображение женского лица с неким подобием платка. Сравнив портреты на ледяшках, объездчик выявил их подозрительную схожесть.
Различия состояли только в их разворотах по отношению к зрителю. Наполнив этим градом подсумок, Стопынин сумел сохранить его в подполе, в опилках, демонстрируя всем желающим. Подтверждая веру в происшествие, он не сумел доказать, что слышал, собирая расписной град, тихие молитвенные распевы «Святый Боже» и «Достойно есть». Этим падение художественного льда не ограничилось. Падал он и в последующие месяцы в недоступных осадкам неожиданных местах».
Места и впрямь неожиданные. 6 сентября, как только сгустились сумерки и были зажжены свечи, в гостиной мещанина Борисенко с потолка выпал град такой густоты, что ковер на полу покрылся сплошной ледяной крошкой. Лед был темно-желтый. Каждая градина походила на пирамидку с зазубренными гранями. Более всего озадачило и напугало семейство мещанина то, что спустя неделю на известке потолка выступила необычная плесень, образовавшая «штрихи, тона, полутона бородатого мужицкого лица». Лик был зелено-серым, а глаза «пронзительно злыми»…
Кладбищенскую часовню град обошел. В нее набило много снега, и холодный ветер под сводом тот снег долго крутил, о чем сторож Смуглый рассказывал: «Разладилось сразу после похорон капитана Саввы Кожинцева. Мокрый профиль его проступил как раз на беленой стене супротив могилы. Народ ходил, дивился. В грязном пятне каждый безошибочно узнавал облик покойного — как живого. Получая приказы замыть нечистое пятно, я проделывал это шесть или семь раз. Озлившись бесплодностью, заступом начал скоблить штукатурку. Как дело закончил, начал замешивать глину, чтобы стену подмазать. Тут услышал в часовне свист.
Заглянул. В часовне снега насыпало по щиколотку и пуржит. Бросился за подмогой к землекопу. Зашли в часовню. Теперь по полу вода рябит. Землекоп, перепуганный, за братом побежал. Я хоть дрожу, а стену глиной мажу. Землекоп вернулся. С ним Федор Петухов. Входим. Из-под купола снежит. На снегу чьи-то следы. Будто в сапогах ходили. Каково? В толк не взять, отчего по одну сторону двери жара, а по другую — морозит. Не скоро люди пришли. Пол в часовне сухой. Часовня сухая. Одни нам поверили. Другие заподозрили сговор, надувательство. Стену больше не мазали, не белили. Что толку утруждаться? Лик покойного капитана задержался вроде навсегда. На него глядят рты разинув. Молятся даже, уверовав, что святой капитан-то. Был покойный человеком тишайшим, убогим подавал».
Не менее интригуют происшествия в деревне Будайке, что ныне на территории Чебоксар, в Чувашии. Повествование свое Ю. А. Крыницын начинает с того, что в доме солдатской вдовы Ксении Чапаевой летом 1886 года выпал снег. «Погоды стояли жаркие, — рассказывает краевед. — Ближе к концу июля зной сменился ливнями. В избе в присутствии старушки Клавдии Степановны и малолетней Дарьи начало чудесить.
Самостоятельно распахнулись створки шкафа. На пол посыпалась посуда. Ни одна чашка не раскололась. У пола посуду что-то замедляло и бережливо расставляло по сторонам. В горнице стекла, выпавшие из рам, не разбились, улеглись на скамью. Слышался посторонний громкий кашель. Звук этот перемещался то быстро, то медленно. Время было позднее. Горела свеча в подсвечнике. Свеча, поднятая под потолок, принялась копотью фитиля выводить каракули.
Желая защитить внучку, старушка схватила ухват и ударила по свече. Зря сделала. Чугунные колосники из печи вылетели. Морозный ветер из печи засвистел, завыл. Снег возобновился. Клавдия Степановна девчушку подхватила — и на улицу, соседей звать. Улица оказалась полной народу. Все в небо смотрят. Там языки красного пламени гуляют. Один язык на сухостой лег. Трава мигом зашлась. Беспокоясь за оставленное без присмотра добро, все к избам припустили. А там разор. На потухшем сухостое тоже неладно».
Краевед не ограничивается перечислением убытков, причиненных жителям Будайки, «пока они небо с опаской обозревали». Он убытки, если уместно так выразиться, живописал, заостряя внимание «на издевательствах неувиденных и непойманных злоумышленников». Читаем: «В одной избе стеганое одеяло прожжено в пяти местах, намочено, туго закатано и припечатано к косяку вилами. В другой избе испорчены все крынки и чугуны. Донышки ровно срезаны. Половики изодраны в клочья. Из пустой колыбели постель вынута, на полати перенесена. Из колыбели исчезли скрепляющие деревянные гвозди, она рассыпалась. Веревки от нее отыскались на шее теленка, лежащего в хлеву».
Не обошлось без привидения «белого, пухового», появившегося на рассвете, как только взошло солнце. Деревенский староста Г. Сокольников рассказывал: «От моей давно покойной матушки знаю, что здесь в старину в избах летом тоже снег падал, что на снегу находили следы онуч и сапог. Появлялись люди бесплотные. Через них не проникал солнечный свет. Как живые, отбрасывали люди тени, но не знали преград, проходя камень, дерево, воду, огонь. Сам я такого человека однажды повстречал стоящим у окна. Прикрикнул, спугнул. Видение замешкалось и в пол ушло. На подоконнике на инее остался отпечаток ладони. Знаки остались. Что за знаки были, хотел бы знать. Не знаю. Мудреные для моего разумения знаки».
Изложенные в книге Ю. А. Крыницына сведения о паранормальных явлениях в нашей глубинке неотличимы от свидетельств о загадочных явлениях, получивших в западных странах название «полтергейст» или «шумный дух». Краевед познакомил читателей с редчайшей — снежной — его разновидностью, оставив без ответа вопросы: «С какой целью феномен пугает и мучает людей? И есть ли цель?»
Старейший российский исследователь полтергейста Ю. А. Фомин, исходя из богатого личного опыта многочисленных контактов с ним, пришел к выводу о том, что его деятельность отнюдь не бессмысленна, вполне осознанна, целенаправленна. Полтергейсты как проявления нечистой силы — непревзойденные ловцы душ, демонстрируют надприродные, потусторонние чудеса, имитирующие «информационные комплексы умерших людей», подчиняют себе, повергая в зависимость, которая сильнее наркотической. Так ли это — будем разбираться.
