Цилия Грин - Осознанные сновидения
Следующий вопрос для исследователя — насколько осознанные сновидения доступны для проникновения сигналов из внешнего мира по сравнению с обычными сновидениями. Особенно полезным в этом плане было бы обучение испытуемых засыпать как Успенский, не теряя осознавания. Поскольку рядом находился бы экспериментатор, способный разбудить их через короткое время, у них была бы возможность входа прямо в осознанное сновидение из бодрствующего состояния, и можно было бы сравнить их ЭЭГ в случае успеха, и в случае его отсутствия.
Такая методика могла бы дать критерий сравнения ЭЭГ осознанных и обычных сновидений. Ведь даже если бы у нас была методика опроса испытуемых при пробуждении во время или сразу после периодов движения глаз, то сложность заключалась бы в невозможности точно определить момент возникновения осознанности. В случае же начала осознанного сновидения из состояния бодрствования можно было бы принять за точку отсчета момент засыпания. Можно также представить экспериментальную ситуацию, в которой испытуемые осуществляли бы во время осознанных сновидений ЭСВ, так, чтобы результат было возможно зафиксировать. Затем можно было бы сравнить электрофизиологические записи осознанных сновидений, во время которых ЭСВ было успешным, с теми, когда попыток ЭСВ не предпринималось, либо они не увенчались успехом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА XX
МИССИС АРНОЛЬД-ФОРСТЕР
Несмотря на то, что миссис Арнольд-Форстер долгое время наблюдала свои сны, ей удалось увидеть лишь самые простые типы осознанных сновидений. Мы уже обсуждали метод, при помощи которого она училась осознавать, что спит, в ситуациях, когда сон приобретал особенно неприятный характер. После момента осознавания ее сон иногда возобновлялся, но уже в обычном качестве.
Интересно сравнить описания ее обычных и осознанных сновидений. В ее осознанных сновидениях не происходит характерных для обычных снов изменений самовосприятия, например, поочередного отождествления с различными персонажами сна:
Я сидела в кресле и перелистывала страницы довольно большой книги. Они были квадратными и с большими полями — особенно наверху страницы, где печатались колонтитулы; книга была отпечатана очень четким черным шрифтом. Я пролистала ее и отметила, что она содержала три рассказа. «Содержание везде довольно мрачно», — подумала я про себя. Пока я читала, обстановка сна изменилась, и я превратилась в одного из персонажей первого рассказа, в котором речь шла о семейной паре. Я почти не помню событий — во всяком случае, своей роли в них, поскольку рассказ показался мне скучным, а сюжет — банальным. Потом я снова стала читателем и перелистала страницы до следующего рассказа — об убийстве, произошедшем еще до начала повествования. Убийца считал причины своего преступления достаточно вескими, а себя — невиновным и не заслуживающим наказания. Я проникла туда и вошла в личность этого человека. Я помню, как страстно убеждала себя и Бога в справедливости совершенного мною. Я никогда в жизни не была настолько уверена в чем-либо, как тогда в том, что моя совесть чиста и совершенное мною злодеяние — правомерно. Все это происходило для меня совершенно реально. Я вспомнила ужасное путешествие убийцы, описанное в «Оливере Твисте». «Люди, описывающие сознание убийцы, знают о нем очень мало», — подумала я. И, снова перевернув страницу, со словами: «Да, однако эти истории очень тяжелы», — проснулась.
Вот еще один похожий пример:
Я вышла наружу и смешалась с другими гостями, заполнявшими комнаты. На этот раз я была одета в платье из розового шелка, скрывавшее мои ноги до пола. Оно казалось мне красивым и нарядным, но сильно отличалось от узких облегающих платьев других женщин. «Я не надевала розового платья долгие годы, — подумала я, — неудивительно, что оно выглядит так старомодно, ведь оно долго пролежало в сундуке». «Вы должны сразу же вернуться», — произнес учитель, появившийся у меня из-за спины, и я мгновенно превратилась в ребенка, одетого в короткое поношенное платьице, с тоской возвращающегося вместе с другими детьми в ненавистную школу. Темпл Гарденз превратилось в широкую лужайку, и я прыгала вокруг больших кустов ежевики, стараясь как можно дальше убежать от нудных наставлений учителя. У меня снова было сознание ребенка, по-детски насмешливо относящегося ко всякой «взрослой» одежде. «Наверное, я не смогла бы так прыгать в том розовом платье», — подумала я.[126]
Сны с полетами миссис Арнольд-Форстер развивались примерно так же, как и осознанные сновидения у некоторых испытуемых. То есть происходило постепенное расширение диапазона возможных событий, и как только появлялся новый вид деятельности, он сразу же становился доступным и в следующих сновидениях. Однако в случае Арнольд-Форстер этот прогресс происходил не в результате целенаправленных усилий внутри самих сновидений, а скорее был исполнением ее пожеланий в состоянии бодрствования о том, какие сновидения она больше всего хотела бы увидеть. Она полагала, что сосредоточение на определенном сюжете работает как самовнушение, в результате которого нужный сон когда-нибудь придет:
Затем мне захотелось увидеть сон, в котором я летела бы над морем. В конце концов этот сон пришел, и я оказалась на берегу Атлантического океана. Я начала с нескольких неуверенных полетов над морем и вскоре обнаружила, что у меня не осталось страха. Полет в воздухе и скольжение по воде были одинаково безопасными и легкими, и я храбро летела вдаль над волнами Атлантики подобно чайке.
В последние годы полеты аэропланов навеяли похожие сны, в которых я занимала место пилота и выделывала на маленьком аэроплане воздушные петли, как опытный летчик.
Механические затруднения редко встречаются в сновидениях с полетами, а если и случаются неудачи (даже в сновидениях я не в состоянии разобраться в устройстве мотора), то мне нужно только покинуть аэроплан и лететь естественным для меня способом.[127]
Следующие наблюдения также демонстрируют постепенное развитие сновидений с полетами у Арнольд-Форстер:
В настоящее время в сновидениях с полетами я чаще всего оказываюсь в больших помещениях с высокими лестницами посреди незнакомых мне величественных зданий. Иногда я попадаю в Британский музей или какое-нибудь другое публичное место. Когда я хочу попасть в другой конец длинной комнаты, я с легкостью лечу вдоль нее. Подобно птице, попавшей в помещение, я поднимаюсь и лечу под потолком. Пока человек не привыкнет летать вместо того чтобы ходить, ему не понять, как велико расстояние между потолком и верхней частью дверей и окон. Надо немного опуститься и направиться в дверной проем, чтобы попасть из одной комнаты или галереи в другую. Когда начинается сон с полетом или скольжением, я всегда оказываюсь в своей «летной одежде» — длинной и прямой, на три-четыре дюйма ниже ступней. Причина этого следующая: один-два раза я двигалась сквозь толпу на забитой транспортом улице, скользя прямо над землей, и подумала, что люди могут заметить, что мои ступни движутся не так, как у них, и это может привлечь слишком большое внимание людей; поэтому я покинула оживленную Оксфорд-стрит и быстро перенеслась на полупустую Дюк-стрит. Оказавшись на этой тихой улице, я спокойно полетела вдоль нее. А в следующем сновидении я обнаружила, что одета в длинное платье, полностью скрывавшее мои ступни, поэтому никто не мог видеть, что я двигаюсь не так, как все. Иногда меня очень удивляет, что даже самые мои смелые полеты в людных местах совершенно не привлекают ничьего внимания. Правда, сейчас я к этому почти привыкла и считаю, что либо я просто не замечаю их реакции, либо я невидима.[128]
Следующие замечания показывают, что сновидения с полетами Арнольд-Форстер обладали некоторыми характеристиками осознанных снов:
Сновидения с полетами или скольжением, в какой бы форме они ни протекали, приносят с собой острое ощущение блаженства. Даже если такой сон полон различных происшествий или приключений, он всегда приносит отдых и обновление. Я просыпаюсь неохотно и очень жалею, что он закончился. Его сюжет обычно очень ясен и легко запоминается. Он редко бывает запутанным, как в некоторых снах.[129]
Как и ван Эйден, Арнольд-Форстер сделала на основе своих наблюдений вывод, что физические ощущения слабо влияют на сновидения с полетами:
… Я много раз пыталась выяснить, влияет ли как-нибудь телесное состояние на полеты во сне. Наблюдения показывают, что, как бы я ни лежала: на спине, на любом боку, лицом вниз, положив голову на руку — это никак не влияет на полеты во сне. Я ставила и другие эксперименты, — например, клала подушку в изножье кровати, чтобы ноги жестко в нее упирались, но и это, похоже, не играет роли. Более того: в этих сновидениях постоянно используются руки (с помощью их машущих движений я изменяю направление или скорость полета), но я обнаружила, что если одна или обе мои руки прижаты телом (даже если я просыпаюсь с затекшей рукой), — это никак не влияет на сновидение.
