Олег Музалёв - Конвейерные Миры или танцы с толтеками.
Восточный же тип о цели больше рассуждает, чем преследует её. Он преимущественно смещён в тональную сторону. Точка сборки в основном у него дрейфует в этой области. В нагуальную зону она заскакивает редко, в случаях, когда происходит кризис в рядах концепций и не одна из них уже не может привнести свежесть осознания. Только тогда восточный воин предпринимает действия направленные на кардинальные перемены, чтобы принципиально изменить для себя информационное поле воздействия. Обычный человек этого типа, в этом случае, может неосознанно попасть в полосу неожиданных для него перемен. Происходит это болезненно и связано обыкновенно, либо с духовным кризисом, либо с радикальным переворотом в мировоззрении. Восточный тип консервативен, но новая среда обитания и новое окружение на развилках судьбы бывает для него той палочкой-выручалочкой, которую не заменит не одна свежая концепция.
Южный тип наиболее внушаем и подвижен. Он могущественен как смеющийся джин, который может исполнить ваши желания. Этот типаж способен дальше всех забраться в нагуальные просторы, если будет знать, что его кто-то ждёт. Он вообще не обременён концепциями, и его силы целиком уходят на спонтанное действие, на дрейфующее движение. Вытаскивает его из неведомого сила ждущего, — того, кто дал ему задание или просто помнит о нём. Обоюдная симпатия между ними играет большую роль в процессе их взаимодействия, но злоупотреблять её не следует в групповой деятельности.
Западный воин так же способен прыгнуть в нагуаль достаточно далеко, но не настолько, как это может сделать южный тип. Он полагается лишь на свои силы для возвращения в колыбель привычного тоналя, где восприятие реальности относительно стабильно. И поэтому погружается в нагуальные дебри до тех пор, пока очертания цели удерживаются в его осознании. Ему совершенно ясно, что без неё и видения выбранного пути он потеряет свою целостность, а значит и самого себя. После прогулки во 2-ом внимании он тоже предпочитает относительно далеко погрузиться в тональ, чтобы наверстать концептуальную устойчивость; в этот период его можно спутать с восточным типажом. А в другое время его часто принимают за южный тип. …Фигаро — тут, Фигаро — там.
Северный воин, в отличие от предыдущего, не мечется туда-сюда, а как страж стойко стоит на границах отвоёванных рубежей. Его непреклонность — в постоянном поступательном движении вперёд. У обычных людей с таким типом конфигурации это свойство характеризует стабильность их деятельности.
Восточный тип — обладатель мощного тонального мировоззрения, в принципе бы мог дальше всех прыгнуть в неизведанное и удержаться там, но это не его стезя и расположенность. За него эту работу выполняют другие воины. А он, в свою очередь, не оставаясь в долгу, заряжает их смыслом и упорядоченностью. Даже в нагуале, при групповом марше, этот воин находится в некоторых искусственных условиях, созданных его сотоварищами. Там он обрабатывает сведения, которые они ему приносят из удалённых областей неведомого.
Толтековские воины по их энергетической конфигурации так же подразделяются на сталкеров и сновидящих. Первые из них склонны к организации окрестности точки сборки и созданию её структурно-смыслового рисунка, вторые — к её существенному сдвигу. Сталкеры хорошо адаптируются к новым дислокациям восприятия, где им приходится упорядочивать пространство нагуаля в групповом видении. Вся их энергия распределяется на текущих контактах с действительностью.
А движителями точки сборки являются сновидящие, которых особо не заботят обстоятельства, с которыми они сталкиваются в своих вылазках. Они пользуются минимумом синтаксиса и числом взаимодействий, чтобы быть подвижными и способными к гигантским прыжкам по неизведанному. Много времени они проводят в изменённых состояниях сознания (по отношению к общепринятым) и потому не всегда адекватны к действительности. Они более гармоничны и безмятежны наедине с самими собою, чем ворчливые сталкеры с их многообразием расчленённых реакций на окружающую среду. Сновидящие, зачастую, философичны, любят рассматривать самые общие и глобальные вопросы на пути к свободе, но не частности. Именно поэтому, они уязвимы в деталях и тривиальных жизненно важных вещах, которыми очень часто пренебрегают.
В группу воинов сновидящие обычно попадают последними. Они могут примкнуть только к состоявшейся группе сталкеров и возглавляющему их, искушённому в жизненных баталиях нагвалю, потому что болезненно ощущают фальшь в показной устремлённости, и требуют тонкого обхождения. В человеческой среде таким людям приходится труднее, чем сталкерам. Они плохо переносят грубость и пренебрежение. Большинство людей с параметрами энергетической структуры сновидящих в детстве часто стесняются своего биологического происхождения. Они острее ощущают скрытые нагуальные стороны человека — его неуловимое, абстрактное начало. Некоторые из них очень ранимы и чувствительны, и как бы окутаны дымкой своих несбыточных грёз и наваждений.
Нужна осторожность и тактичность, чтобы вовлечь будущих резидентов сна в групповую деятельность. Сталкерам долго приходится корректировать эфемерные представления новоявленных сновидящих, выводя их из сомнамбулизма — из их теряющихся в темноте лабиринтов сознания чувственных интерпретаций. Ведь они живут на уровне ощущений. А в этом алогичном синтаксисе легко заблудится из-за его невербального многообразия.
Но когда сновидящие оттачивают свою волю и намерение, они в охапку сгребают сталкеров — этих кодификаторов нагуаля, и далеко прыгают в его отдалённые пространства.
Сталкеры
«…поразительный охмуряло и врун».
Можно было бы остановиться на описании типажей людей с точки зрения толтеков, приведённом выше, но автор решил акцентироваться на различии между сталкерами в человеческом мире и в том, как их классифицируют люди знания.
Все мы в определённом смысле — сталкеры. Но, если толтековские сталкеры ведут к дверям духа и их усилия направлены на осознание и пробуждение энергетического тела способного осваивать нагуаль, то в среде людей эти ловцы удачи обычно преследует общепринятые мирские цели. В сообществе людей в основном все сталкируют собственную важность, как обязательный залог успеха в социуме. Без неё, как без визитной карточки, человека в этом мире почти не замечают. Но, как говорят толтеки: насколько мы кичимся своими амбициями, настолько жалок и неуютен наш внутренний мир. Поэтому в этих отличающихся вариантах познания развитие идёт неодинаково.
Трансцендентальный сталкер ведёт к свободе и культивирует в человеке ощущение тайны самого себя, загадочность окружающего бытия. Но путь к свободе долог и поэтому сначала следопыты духа помогают распознать плохие привычки, поглощающие энергию, а так же слабые и сильные стороны личности. Одним словом — самоопределиться, чтобы потом освободиться от лишнего. Сталкеры духа снимают с мели застрявшие души и в дальнейшем воодушевляют человека на подвиги восприятия.
А вот кто заводит их на эти самые отмели и рифы, так это — они — сталкеры от социума. Значительную часть из них по праву можно назвать «хищниками». Они «заземлены» настолько, что заставляют человека реагировать на мир однозначно и, как правило, в поддержку авторитета самого сталкера. Эти пираты тихих гаваней бросают якорь прямо в ноги своих жертв, предварительно привязав к ним якорную цепь, потому что сталкируют конкретную материальную выгоду. И в брызгах человеческих страстей их очередная жертва быстро уходит на заиленное дно обусловленности. В их незатейливой и корыстной игре окружающие люди являются приспешниками в достижении поставленных ими целей.
В присутствии социального сталкера личность становится скованной и механистичной, когда не может противостоять ему. Восприятие мира у человека суживается до востребованных реакций. Он чувствует себя ограниченным рамками навязанного ему образа. Ведь сталкер в своём представлении запечатывает его туда, и человек становится послушной игрушкой в руках матёрого манипулятора.
Впрочем, выявление своих недостатков посредством сталкера с задатками тирана — тоже метод, используемый воинами духа, но редко — обычными людьми. Засилье и посягательство тиранов у последних отравляет и разрушает их жизнь. Поэтому целесообразнее периодически «подчищать» своё окружение, удаляя на периферию слишком «ядовитые сорняки» в лице неблагожелательных индивидов. Особенно в тех случаях, когда понимаешь, что окончательно увяз в их расставленных сетях.
Ещё О.Бальзак в своё время подметил, что «люди ограниченного ума очень внимательны к житейским мелочам». Там, где можно быть снисходительным и великодушным в стремлении к позитивным отношениям, этот дотошный люд осыпают окружающих оскорблениями и придирками буквально по пустякам. Они не строят здание духа, а целиком погружены во внешнюю деятельность, как законченные материалисты (часто под ханжеской вывеской духовности). В их среде царит хаос души и скрупулезная расчетливость в делах. Не имея богатого внутреннего мира, они цепляются за внешний остов реальности, как утопающие за соломинку. Именно на ограниченном внешнем рационализме и «корпоративных стандартах» ещё держится их упорядоченность сознания. Лишь только внешний мир ещё как-то дисциплинирует их. Внутренние же ценности у них слабо выявлены.
