Норберт Классен - Мудрость Толтеков. Карлос Кастанеда и философия дона Хуана
В связи с этим мы столкнулись с руководящей и направляющей ролью мифов, которые имеют для шаманов и толтеков особое значение. Оба направления используют мифы как своего рода карту и указатель пути на спутанных дорогах их познания Они практически живут мифом, то есть они повторяют действия своих мифических образцов. Такое использование мифов является, однако, большим чем простое ритуализирование, оно означает в прямом смысле конкретное, практическое переживание мифа. Особое значение имеют космогонические и космологические мифы, потому что в них объясняется естественный порядок организации космоса и мира.
Мы представили толтекский миф “Правило нагваля”, который является своеобразной версией общеиндейского мифа об организации мира, о четырех углах мира. Данный миф показывает также трансцендентную цель всех толтекских устремлений — абсолютную свободу. Миф об освобождении у толтеков включает в себя как составную часть также освобождение от смерти, самого мощного противника человека, который преследует нас, согласно иудейско-христианскому мировоззрению, только со времени “грехопадения”, изгнания из рая. Абсолютное освобождение в толтекском учении можно приравнять к окончательному, действительному возвращению — или, лучше сказать, к возвращению домой — к первоначалу, к исходному состоянию мифического пред-времени.
Таков краткий перечень всего вышеизложенного. Насколько сильно похожи толтекский нагвализм и шаманизм, который повсеместно распространен у нецивилизованных народов, можно видеть из следующею высказывания этнолога Джоан Халифакс:
“Если хотят понять шаманизм хотя бы в его основах, то необходимо по крайней мере внимательно послушать рассказы шаманов о своей жизни. Есть шаманы, которые сплетают воедино обычный мир, в котором они живут, и философское представление о космосе, которое можно только вообразить. Человеческое бытие, страдание и смерть сводятся шаманами в систему философских, психологических, спиритуальных и социологических символов. При этом шаман устанавливает, благодаря разгадке онтологических парадоксов и ограничений бытия, нравственный порядок и устраняет самые болезненные и безрадостные стороны человеческого бытия. Совершенство вечного прошлого, рай мифической эры экзистенциально осуществляются в настоящем. И через свое священнодействие шаман наделяет такой возможностью всех.” 89)
В толтекском учении, которое, безусловно, как любая религия, наука или мировоззрение, в конечном счете берет свое начало из магического, пралогического учения шаманов, такое сплетение философских, психологический и религиозных элементов особенно заметно. Оно не ведет человека к фрагментарным истинам частных наук, как это делает современное научное знание, но ориентирует его на понимание целого, разрушая при этом практически и последовательно все разделяющие границы обычного мышления. Так прорывается, например, разделяющая граница между обычным миром и миром сновидения, при этом обычная реальность редуцируется до продукта нашего сознания — чем она в конечном счете и является. Благодаря этому магическо-философскому акту исчезает разделяющая черта, за которой сон вырывался из нашей осознанной жизни и понимался как нереальное, как ничего не стоящий продукт нашей психики. Обе части — сон и обычная реальность — ставятся на одну ступень, с равной ценностью и равными претензиями быть действительными в единой действительности нашего осознания.
Данная тенденция к разрушению разделяющих барьеров, к становлению единства и исцелению нашего разделенного в себе сознания проходит красной нитью через все учение толтеков и является также центром, сущностью шаманизма. Вновь восстановить наше психическое единство — эту цель преследует и аналитическая психология К. Г. Юнга. Он пишет о смысле своего учения: “Вершиной, психологии является необходимый психике своеобразный процесс развития, который заключается в интеграции всех содержаний, способных осознаваться. Это означает становление целостности психического в человеке, которое будет иметь для я-сознания столь же достопримечательные, сколь и неописуемые последствия…”. 90)
Одним из таких последствий может быть то, что ставший целостным человек не будет воспринимать себя больше как ограниченную рамками физического тела личность, но как распространяющуюся на все сущее посредническую форму бытия — всеобщее экстатическое состояние сознания, каким оно представляется у шаманов. Подобная интеграция всех способных к осознанию содержаний и вместе с тем становление целостного человека является также главной целью толтеков, без достижения которой невозможно освобождение, возвращение в первоначальное состояние. Дон Хуан говорит в этом смысле о “единстве себя”:
“После продолжающейся на протяжении всей жизни борьбы я знаю, что дело не в том, чтобы выучить новое описание, но чтобы достигнуть единства себя. Нужно достичь нагваля, не повредив при этом тональ”. 91) Толтекское обучение магии не является самоцелью данного магического учения, но скорее возможностью достичь магического единства себя, которое не так-то просто для одиночки, — за единство себя нужно заплатить борьбой на протяжении всей жизни. К подобному единство себя принадлежит владение обоими кольцами силы, с которыми рождается каждый человек, но только очень немногие могут их развить..
Дон Хуан поясняет в “Сказках о силе”, что каждый имеет от рождения восемь точек. Разум и разговор известны всем. Чувствование всегда неопределенно, однако не чуждо повседневному сознанию. Но лишь в мире магов можно полностью освоить сновидение, видение и волю. На внешнем кольце силы находятся еще две точки — тональ и нагваль. Все вместе они и образуют целостное “я”, единство себя. 92) Он показывает Кастанеде суть объяснения с помощью схематического изображения этих восьми точек и связей между ними, которые выглядят примерно так, как на рисунке 8.
[Рис. 8. Восемь точек единства себя. ]
Данные восемь точек, как мы уже объяснили, представляют, согласно толтекскому учению, основополагающие функции восприятия нашего осознания. Это означает, что данные точки нашего восприятия мы можем осознавать, однако это ни в коем случае не означает, что мы можем их понять, поскольку понимание является привилегией разума, а разум — это только одна из точек нашей первоначальной единой сущности. Разум представляет собой только одну из возможностей использования наших восприятий и наших познаний. Другие точки так же, как разум или чувствование, образуют сепаратные миры в себе. Мы можем, к примеру, научиться сновидеть, чтобы осознанным образом воспринимать и познавать отдельные новые миры. Сумеем ли мы понять происходящее — совсем другой вопрос. Еще раз подчеркнем: достижение единства себя не есть академический вопрос, но прежде всего практическая задача, и, нет смысла пытаться объяснить или понять эту мистерию. По этой причине я хочу представить значение достижения единства себя только аллегорически:
Наше первое кольцо силы — это день, это бодрствующее сознание. Естественное время имеет, однако, и ночь, — время, когда человек обычно спит, то есть находится в бессознательном состоянии. Второе кольцо силы — это ночь, осознание сновидения, которое только у толтекских магов полностью осознанно. Только день и ночь вместе дают нам целостное время, и только бодрствующее сознание и осознание сновидения дают целостное осознание. Толтеки стремятся достичь гармонии между обеими сторонами нашей целостности, в то время как обычный человек даже не осознает существование второй стороны и не подозревает, что она, возможно, гораздо обширнее, чем наш разум и наш разумный мир.
“Сумерки — это трещина между мирами… Они — ворота в неизвестное” 93), — говорит Дон Хуан. Это означает, что перед нами постоянно открыто гораздо больше возможностей, чем мы предполагаем или хотели бы иметь. Только сумеречный свет между днем и ночью, между мирами, наполняет нас нашей целостностью, единством всех возможностей нашего осознания.
Можно сказать об этом по-другому: наше осознание тесно связано с нашим физическим телом, обычное тело — как результат нашего мироописания — является тюрьмой для осознания, можно представить его как птицу в клетке. Если же мы удалим прутья клетки — тиранические нормы нашего разума, — мы можем свободно взлететь, подобно душе Ба у древних египтян, которую и рисуют как птицу. И дон Хуан говорит в связи с достижением целостности себя о “распрямлении крыльев восприятия”. Только единство себя, только целостное “я” может привести к лазейке в свободу и к мифическому раю пред-времени, в вечности которого смерть не играет никакой роли. Целостность самого себя — это освобожденное из тюрьмы осознание, освобожденное восприятие. И толтекское учение показывает один из возможных путей достичь такого освобождения.
