Николай Непомнящий - Люди-феномены
Прошло 5 лет. В феврале 1679 года рыбаки, промышлявшие в бухте Кадиса, увидели, как на небольшой глубине к ним приближается странное существо, весьма изумившее и напугавшее их своим видом. Слухи, как пыль, разнеслись по набережным андалузской столицы, и вскоре из сети для траления с приманкой из мяса и хлеба соорудили первое устройство для ловли загадочного похитителя рыбы.
Несколько раз замечали, как некое крупное существо, чью четкую форму нельзя было разглядеть сквозь толщу воды, пожирало куски еды, а затем быстро исчезало. Через много дней, на протяжении которых его видели уже поблизости от лодок, морское диво отловили и вытащили на берег.
Рыбаки оторопели. Их пленником оказался довольно рослый юноша, по крайней мере в метр восемьдесят ростом, с бледной, почти прозрачной кожей и огненно-рыжими волосами. Полоса чешуи наподобие рыбьей проходила по его телу от горла до низа живота, а другая такая же – по позвоночнику. Пальцы на руках соединялись тонкой коричневой пленкой, придавая кистям сходство с утиными лапами. Удивительный пленник мычал и ревел по-звериному, чтобы его удержать, требовались усилия дюжины рыбаков.
Загадочное существо поместили в монастыре францисканцев, где человек-рыба пробыл три недели.
Секретарь Святой службы (как бы мы сказали сегодня – начальник местного отдела или управления инквизиции) Доминго де ла Кантолья весьма озаботился, узнав о происшедшем. Он немедленно приказал провести целую серию обрядов изгнания бесов, которые могли поселиться в столь странном теле. В монастырь прибыли знатоки иностранных языков, которые допрашивали человека-рыбу сутками напролет, пытаясь добиться от него хоть какого-нибудь членораздельного ответа.
Наконец из уст Ихтиандра вырвалось слово «Лиерганес», совершенно непонятное никому в Кадисе, кроме одного юноши родом из Сантадера, который тогда подрабатывал на судоверфи андалузской столицы. Он хорошо знал, что это название маленькой деревушки в Кантабрии, относящейся к епископату Бургоса.
Сомнения, удивление и явное недоверие охватили Доминго де ла Кантолью, который, однако, немедля послал гонцов в Соларес, что расположен в десяти километрах от Лиерганеса. Там они отыскали благородного идальго Дионисио Рубалкабу, а также Гаспара Малчорро де Сантьяго, кавалера ордена Сантьяго, и маркиза де Вальбуена. Все трое лично отправились к лиерганесцам, которые могли бы пролить свет на появление чудища в Кадисе.
Им удалось выяснить обстоятельства случившегося за 5 лет до того на реке Миере. Об этом тут же дали знать во французский монастырь, вызвав там сильный переполох. В первые дни января 1680 года человека-рыбу перевезли в кантабрийский поселок, ибо подозрения, что он на самом деле и есть пропавший плотник, были не лишены оснований.
Ответственную задачу по транспортировке чудища через горы взял на себя брат Хуан Росенде. Его кортеж достиг местечка Деесы, пленник, словно ведомый загадочным инстинктом, решился коснуться ногой земли. Казалось, он узнал окрестности. Размашисто шагая впереди служителей церкви, он вступил в Лиерганес.
Наконец он оказался перед домом семьи де ла Веги. Старая Мария Касар немедленно признала в нем своего сына, который исчез 5 лет назад, и, разразившись слезами, заключила его в объятия, а к ней не замедлили присоединиться братья Томас и Хуан. Третий брат, Хосе, за 2 месяца до того уехал в Кадис и так никогда и не вернулся домой.
Памятник человеку-рыбе Франсиско де ла Веге в г. Кадисе (Испания)
Странно было то, что человек-рыба никоим образом не выразил своей радости при встрече с родными и сохранял молчание на протяжении двух лет (по другим хроникам – девяти), которые прожил в отчем доме под бдительным надзором Дионисио Рубалкабы.
Франсиско де ла Вега так никогда и не стал прежним человеком. Его жизнь в Лиерганесе ограничивалась молчаливым хождением по двору, иногда прерываемым малоразборчивым бурчанием слов «хлеб» и «табак», хотя связи между их произнесением и собственно курением и принятием пищи явно не наблюдалось. Он предпочитал оставаться в лохмотьях, мог часами пожирать рыбу и сырое мясо, а иногда, наоборот, по нескольку дней не съедал ни кусочка. Большую часть времени он проводил лежа ничком на земле. И никогда не выказывал ни к чему интереса.
Однажды вечером 1682 года он встрепенулся, услышав чей-то крик, и безо всяких видимых для окружающих причин устремился прямиком к водам Миеры. Несмотря на попытки крестьян помешать ему, человеку-рыбе удалось ловко ускользнуть из своего заточения и быстро погрузиться в воду снова, на этот раз – навсегда, и как раз в том самом месте, где он еще в детстве показывал чудеса плавучести. Передвигаясь в воде с противоестественной для человека скоростью, странное создание вскоре исчезло в туманной дали.
С этого самого момента судьба Франсиско де ла Веги оставалась неизвестной, но ей заинтересовался весь мир.
Брат-бенедектинец Бенито Херонимо Фейху был весьма ученым мужем, который на протяжении всей жизни неустанно сражался с предрассудками и суевериями Испании XVIII столетия. Его энциклопедический труд «Театр универсальной критики», издававшийся с 1726 по 1740 год, стал крепким фундаментом, на котором он построил борьбу со всякими мошенничествами в религиозных делах, время от времени потрясавшими все слои тогдашнего общества. На протяжении нескольких сотен страниц, полных рационалистических доводов, Фейху разоблачал всякие чудеса и диковины всех видов. Ему удалось расправиться со всеми случаями, кроме того, что касался судьбы юного Франсиско де ла Веги. На самом деле, по словам Фейху, тот представлял собой хотя и необычный, но вполне реальный пример приспособления человека к водной стихии. Он ни минуты не сомневался в истинности всей истории, учитывая, что многие сведения были получены от высокообразованных людей.
Священники, дворяне и ученые, которые были свидетелями злоключений человека-рыбы, дали Фейху своего рода допуск ко всей информации о нем, удостоверив своими подписями ее подлинность. Частные послания, которые он получил от некоторых людей, имевшие интерес для его темы, были со всей старательностью собраны и опубликованы в шестом томе труда под названием «Философский обзор редкостного происшествия наших дней».
Слава, которую Фейху приобрел своим язвительным пером, неуступчивым во многих других материях, придала значимости всей истории в конце XVIII века, вплоть до того, что в Лиерганес стали съезжаться европейские светила зоологии.
Начиная с этого момента, попытки проследить судьбу человека-рыбы и выяснить все подробности его жизни не прекращались до наших дней. В середине тридцатых годов XX века бразды руководства поисками взял в свои руки доктор Грегорио Мараньон, посвятивший легенде целую главу своего труда «Биологические идеи отца Фейху». В нем он предложил одну замечательную теорию, которую приняло большинство его коллег.
По Мараньону, Франсиско де ла Вега страдал кретинизмом (расстройство щитовидной железы, весьма распространенное в ту эпоху в горных районах), «был идиотом и почти что немым», который, будучи последний раз замечен на берегу реки, вдруг стал считаться утонувшим. Обстоятельства встречи с ним на кадисском побережье и все его замечательные плавательные способности, по мнению доктора, относятся к мифической части истории. Его же вид объясняется вовсе не водным образом жизни человека-тритона, но болезнью, называемой ихтиозисом, в ходе которой на коже появляется чешуя. Специфического сочетания недугов и хворей несчастного человека-рыбы оказалось достаточно для рыбаков и жителей андалузской столицы, чтобы решить, что они поймали невиданное морское чудовище.
Теории Мараньона вызвали большую полемику. А между тем были упущены из виду свидетельства не только десятков рыбаков, но и многих людей, которые жили вместе со злосчастным Франсиско долгое время.
Через несколько лет тот же самый Мараньон пришел к заключению, что вся история прославленного лиерганесца – не что иное, как грубый вымысел, легенда, сошедшая с кантабрийских холмов и не имеющая под собой никаких доказательств. То же самое говорили и прославленные ученые прежних столетий, отчаявшиеся в поисках церковных метрик человека-рыбы и решившие, что его прототипа вообще никогда не существовало. По крайней мере, в официальных списках муниципии Лиерганес, которые велись с XV века в приходе церкви святого Петра, его имя не значится. Казалось, вопрос закрыт.
…Монастырь кларитинок, Сантильяна-дель-Мар, Кантабрия. «Мои нижайшие просьбы оказали благотворное воздействие на сердце сестры Эмилии Сьерра, – продолжает свой рассказ испанский журналист. – Мне необходимо было попасть туда – я так и пытался объяснить монашке, общаясь с ней почти что криком через маленькую дырку в деревянной двери. Миновав эту первую „заставу“, я заметил, как за моей спиной закрылись решетки, и затем я очутился всего в нескольких сантиметрах от искомых сокровищ – церковных метрик, которые, как я понимаю, оставались совершенно неизвестными на протяжении многих лет. Итак, я достиг той самой цели, с помощью которой надеялся проникнуть в волшебную загадку, ради которой столь много поколесил по дорогам Кантабрии».
