Борис Булгаков - Карлос Кастанеда. Жизнь и смерть Воина
– Он заедет за тобой в три часа и привезет тебе книги, – объявила Флоринда. В этот момент мне пришло в голову, что она ни по телефону, ни в его присутствии ни разу не назвала его ни Карлос, ни Кастанеда. Она употребляла только личные местоимения, в то время как Кастанеда очень часто использовал ее имя, разве что имя дона Хуана звучало чаще.
– А ты не придешь? – немного разочарованно спросила я.
– Нет, я не могу оставить индейцев.
– Если мы вдруг забудем во время интервью и моих предотъездных хлопот, – я попыталась оправдать свой вопрос, – можешь ли ты дать мне сейчас твой адрес, или я получу его завтра от него?
– Нет, записывай сейчас, потому что он, конечно же, забудет.
Таким заявлением Флоринда заметно развенчала Нагваля. Она продиктовала мне почтовый адрес, однако не была уверена, что правильно сказала мне номер почтового ящика и попросила немного подождать, пока она удостоверится. Было похоже, что она очень редко пользуется этим адресом. Она вернулась, подтвердила номер, который я записала, и пояснила, что почтовый ящик снят на ее имя. Да, непросто было добраться до самого Кастанеды!
Мы попрощались. Я поблагодарила ее за все, и она пожелала мне счастливого пути. Мы сказали друг другу что встретимся в Мадриде. Я вспомнила, что Кастанеда санкционировал намерение Флоринды дать мне их общий адрес словами: «Ты мне напишешь, и я тебе позвоню». И, хотя Флоринда координировала наши встречи в эти дни, из чего я заключила, что он не любит звонить по телефону, все же именно он позвонил в первый раз, поэтому я не сомневалась, что он выполнит свое обещание. Но, с другой стороны, мое впечатление о нем было неоднозначным, и я не могла забыть его недвусмысленное предупреждение: «Скоро я стану непредсказуемым, даже для себя самого…»
Позже я узнала, что некоторые из его издателей в Европе, получив его личный телефонный номер, часто звонили ему в Лос-Анджелес и вели с ним долгие переговоры. И вдруг все контакты оборвались, и никто не мог найти этому никакого объяснения. По тому номеру, что они получили от Кастанеды, их уверяли, что не знают тех, кто жили здесь раньше, и понятия не имеют, что делать с огромным количеством поступающих писем и телеграмм. В этот момент я чувствовала себя неспокойно. На следующий день у меня была назначена встреча с Карлосом, чтобы продолжить наш разговор, однако наше знакомство не было продолжено, и не потому, что он бесследно исчез, как это он нередко делал при других обстоятельствах, а потому, что я уезжала.
Человек подстраивает свои способности к окружению, в котором он существует. Для дона Хуана домом были пустыня и горы, он мог использовать по своему усмотрению флору и фауну и дурачиться, как ему вздумается. Кастанеда был горожанином и прекрасно знал западное общество. Он мог оставаться при своем мнении, удовлетворять свои потребности и заметать, в конце концов, следы. Но для этого ему пришлось потрудиться. Были времена, когда его очень ранили нападки толпы клеветников.
По его книгам можно понять, что Мексика была для него далеко не просто местом для туристических путешествий. Там чувствовалась связь с миром магии, который был надеждой для многих североамериканцев, желающих открыть нечто большее, чем удобства их общества потребления. Другие, напротив, видели ущемление их представлений о ценностях и даже основ религии, которые основывались на чувстве экономического и духовного превосходства над своим южным соседом. В центре этих устремлений находился Карлос Кастанеда, символизирующий другую культуру и вызвавший своими заявлениями широкий спектр реакций от возмущения до энтузиазма. Распри устилали его путь, и, даже не имея такого намерения, он принудил ученый мир занять по отношению к нему определенную позицию.
Существовал ли дон Хуан в действительности? Было ли все только обманом? Кто был и откуда родом этот человек, пошатнувший антропологию в самих ее основах и давший крылья силе воображения бесчисленного количества людей?
Под чужим именемТочно в три часа Кастанеда представился в приемной, и я спустилась к нему. Он, улыбаясь, приветствовал меня. Когда мы вышли, я непроизвольно поискала глазами коричневый автомобиль, но вновь увидела автомобиль для сельской местности. Вероятно, он использовал большой автомобиль только в том случае, если пассажиров было много. Когда мы уселись, он несколько мгновений раздумывал, а потом спросил громким голосом, как будто разговаривал сам с собой:
– И куда же мы направимся?
Поскольку у него было совсем немного времени в связи с приездом индейцев, я предложила не ездить далеко, а просто пересечь улицу и продолжить интервью на набережной. В ответ он напомнил мне историю с тремя индейцами, которые когда-то подсели к нему там на скамью. Тронувшись с места, он предложил:
– Поедем в парк, где мы были вчера? Это очень приятное место. Там спокойно.
Поездка продолжалась долго, и, хотя я намеревалась сразу приступить к вопросам, он начал рассказывать мне анекдоты и случаи из жизни, которые не были мне известны ни по статьям о нем, ни по интервью, которые он давал. Возможно, все эти события произошли уже в то время, когда он «ушел в подполье» под чужим именем. Может быть, под впечатлением философии дона Хуана он решил удовольствоваться в общественной жизни самой скромной ролью и таким образом хотел защитить свою личную жизнь. Было не так-то просто стереть личную историю, если одновременно оставляешь следы, по которым она может быть реконструирована. Но теперь для него настало более спокойное время, и, казалось, он даже находил удовольствие в том, чтобы разделить эту радость с другими.
– Долгие годы, – вспоминал он, – я легально жил под именем Джой Кортес. На это имя у меня были водительские права, страховка, в общем, все документы.
Он не стал углубляться в причины такого изменения жизни, хотя можно предположить, что его популярность стала для него слишком тяжелым грузом. Он превратился в миф, преследуемый читателями, которым хотелось стать его учениками, и журналистами. Некоторые люди даже обвиняли его в том, что после прочтения его книг сделались наркоманами. Его исчезновение подкрепило слухи о его предположительной смерти. Лишь очень немногие знали о «рождении» Джоя Кортеса, личности, восстановившей демографическое равновесие и позволившей Кастанеде продолжать свой путь.
– Я расскажу тебе одну историю, – объявил он. – Очевидно, я должен был тогда выдержать очередной экзамен. Донья Флоринда сказала мне, что этого требует Дух. Я решил поработать поваром в Аризоне в одном очень расистском городе, добавил он. Я представился в одном ресторане, и меня спросили, умею ли я eggcooking. Представь себе: варить яйца! Он засмеялся над своим переводом. Поскольку я не умел «варить яйца», я пошел на три месяца в ученики и, в конце концов, нашел работу в качестве шеф-повара в кафетерии. Там работала официанткой одна девушка, которая помешалась на том, чтобы познакомиться с Кастанедой. Я спрашивал ее: «Ну скажи мне, зачем тебе знакомиться с этим идиотом?» Девушка возмутилась, но терпеливо ответила: «Ты ничего не понимаешь, Джой. Ты слишком необразован».
Карлос расхохотался. Он еще и сегодня наслаждался этим перевоплощением.
– Однажды жарким летним днем возле кафетерия остановился очень дорогой белый автомобиль, лимузин или что-то подобное. В нем сидел мужчина и писал что-то в свою записную книжку. И девушка сразу решила: «Ну кто еще может сидеть при такой жаре в автомобиле и что-то писать? Только Кастанеда!» И она подошла к автомобилю и хотела заговорить с мужчиной.
– Знаешь, что сделал мужчина? – спросил он сконфуженно. – Он прогнал ее прочь и закричал вслед: «Fuck you!» Он сказал это по-мексикански: «Vete al carajo!» – Как и при других историях, он хохотал, пока у него не выступили слезы на глазах. Он вытер глаза и продолжил рассказ:
– У девушки были на глазах слезы, когда она вернулась. Она разрыдалась, – вспоминал он наполовину нежно, наполовину садистски. – Она была убеждена, что он прогнал ее только потому, что она была толстая. И она обнимала меня и жаловалась на свою внешность, в то время как я пытался ее успокоить и сказал: «Он дурак, не принимай все это близко к сердцу».
– Сказал ли ты ей, кто ты был на самом деле? – спросила я.
– Я не мог, ответил он.
– И как все это закончилось?
– Через некоторое время донья Флоринда решила, что Дух освобождает меня от этого экзамена. Я хотел было остаться еще на несколько дней, пока они не найдут мне замену, но донья Флоринда пояснила, что никто не ждал меня, когда я пришел, и поэтому нет ничего страшного, если я исчезну, не предупредив. И я ушел. И та девушка, заключил он, и не подозревала, что находилась в объятьях Кастанеды.
Он сказал это не так, как если бы он был донжуаном, но в том смысле, что девушка могла бы успокоить свою страсть, даже если она этого и не осознавала. Эта история показалась мне скорее разрывающей сердце, чем гротескной, и я подозреваю, что эта девушка, если она вдруг случайно прочитает эти строки, будет чувствовать себя удовлетворенной или осмеянной – если у нее нет чувства юмора. В пограничных городах Аризоны искали Кастанеду-мага и не могли его обнаружить в личности простого повара. Однако Кастанеда, если верить другим версиям, использовал свою известность и мог быть истинным донжуаном.
