Наталья Нечаева - Восьмой ангел
— Обижаете! — скривилась Мари. — Изучали целый год. Два экзамена.
— Ну, тогда вспомните, кто предупредил Ноя о грозящем потопе?
— Змей! — хором заявили близняшки. — Мы в Бамако, в национальном музее, видели скульптуру — мужчина со змеями на спине.
— Вот, — кивнул Барт. — Эту терракотовую фигуру раскопали в Дженне, самом древнем городе Африки. Знаете, сколько ему лет? Больше двух тысяч трехсот. А змей был символом сириусян. Так они сами себя изображали. Что из этого следует?
— Поняла! — ахнула Мари. — Значит, Ноя о потопе предупредили сириусяне? Значит, именно они спасли человечество?
— По догонской мифологии — да, — согласился Барт. — Ведь именно своему посланцу — Номмо — Бог поручил заселить землю.
— Точно, — жарко засопела Мари. — Как там говорится? Номмо построил корабль на шестьдесят отсеков и собрал туда все земные существа. А еще — небо, землю, мир, огонь, танец… Что еще? Там много перечислялось, забыла.
— Не беда, — успокоил Макс. — Забыла не только ты. Самим догонам сегодня известно содержание лишь двадцати двух отсеков. Остальное, как они говорят, откроется людям позже и изменит мир.
— Вы что, Грийоля наизусть знаете? — восхищенно уставились на него девчонки.
— Почти, — спокойно ответил Макс. — Я занимаюсь этим всю жизнь. С перерывами на зарабатывание денег, конечно. Вы же знаете мои основные работы.
— А почему у вас ничего нет о догонах?
— Потому что после Грийоля они никому больше не открылись. Вот, надеюсь, что в этот приезд сумею зайти чуть дальше запертой двери.
— Расскажите! — заканючили девчонки. — Пожалуйста!
— Да нечего пока рассказывать, — пожал плечами Барт. — Вот если попаду в пещеру…
— В ту самую? — Зеленые глазищи студенток просто пылали диким, неукротимым огнем любопытства.
— Какую — ту самую? — невинно спросил профессор.
— Ну, где рисунки, которым более семисот лет…
— Нет, там я уже бывал. Так что все художественные свидетельства зарождения жизни на земле: и Номмо — получеловека-пролузмею, и его ковчег, и приземление пришельцев на землю, и космические пейзажи, где Солнце и Сириус соединены такой странной кривой линией, будто это путь космического корабля, — все это я уже видел. Да это и не внутри пещеры, снаружи, на утесе. А святая святых — тайная пещера, из которой видно родину догонов — Сириус.
— Так она что, все-таки существует? — Лиза в волнении сжала руку Мари. Видно, сестры привыкли в минуты особого волнения держаться друг друга. — Это не сказка?
— Не знаю, — Барт пожал плечами. — За все те годы, что занимаюсь этнографией, я понял лишь одно: любая сказка — всего лишь дверь. И к ней непременно есть ключ. Но совсем не обязательно, что он достанется именно вам.
— Так ведь там, в этой сказочной пещере, есть какой-то телескоп, который оставили пришельцы, чтобы догоны могли хоть так, визуально, общаться со своей родиной. — Лиза дернула ладошку Мари. — Помнишь, мы читали, что эта пещера — вообще портал для прохода в иное измерение. А что там может быть еще?
— Это я и надеюсь узнать, — задумчиво проговорил Барт. — Вдруг это поможет разгадать догонские мифы и их главный секрет.
— Откуда взялись догоны?
— Именно.
— Так у них же ясно говорится — с неба! Помните, корабль Номмо подвесили на медной цепи, а потом по сигналу Бога он стартовал в проделанное на небе отверстие, — начала практически цитировать миф Мари.
— Ну да, — подхватила Лиза. — Потом этот корабль восемь периодов кружился по небу, как гигантская радуга от горизонта до горизонта. Потом приземлился, а яма, оставшаяся от него, наполнилась водой и стала озером Дебо. А Дебо — это реальное озеро?
— Абсолютно, — кивнул Макс. — Причем на одном из его островов изображен тот самый космический корабль — ковчег. Сам ковчег — здоровенная каменная глыба, а вокруг него — звезды. Камни на специальных подставках. По преданиям, именно там Номмо вышел из корабля, поставил на землю левую ногу — в знак того, что берет землю во владение. И на Земле началась жизнь.
— Ой! — взвизгнула Лиза. — Я поняла!
Барт и Мари с удивлением повернулись к девушке.
— Ну, вспомните, в Апокалипсисе! Иоанн говорит: «И видел я другого ангела, сходящего с неба, над головою его была радуга. И поставил он правую ногу свою на море, а левую — на землю, и рыкнул как лев». Ну, поняли?
— Точно! — обрадованно поддержала сестру Мари. — А я другое вспомнила. У догонов — первопредки — андрогины, родились они парами, как близнецы, а потом о них говорится уже в единственном числе!
— Идеальное единство, — кивнул Барт. — Совершенные существа. Типа вас. — Он лукаво хмыкнул.
— Ничего смешного! — запальчиво парировала Лиза. — В Библии, между прочим, ангелы Божии тоже бесполы! И там тоже говорится о совершенной любви. Как это? — Она прикрыла глаза, вспоминая. — «И будет плоть едина».
— Но вы-то не адрогины, — напомнил профессор. — Или?
— Да ну вас, — смутилась Лиза.
— А я еще вспомнила! — не дала развиться спору Мари. — Номмо во время голода отдали свои тела людям, чтобы спасти их от смерти. И Христос кормил голодных своим телом и своей кровью!
— Правильно, — согласился Барт. — Еще одна подсказка: Номмо непременно воскреснут в образе людей и будут править миром. А в Библии что?
— Иисус тоже воскрес! И тоже должен вернуться, чтобы править миром! — победно сообщила Мари. Или Лиза. — Профессор, так что получается, у догонских мифов и у Библии — один первоисточник?
— Сложный вопрос, — задумался Макс. — Мне кажется, антропология все время совершает одну и ту же ошибку: сравнивает этносы, ориентируясь на схожесть культур. И как-то упускает из вида, что сходство мифологий есть не что иное, как свидетельство единого первознания. То же Вавилонское столпотворение — разве не иносказательное повествование о том, как люди разрушили единый источник первознания? Вспомните, какое значение придают догоны слову! Седьмой Первопредок — самый почитаемый, потому что именно он научил людей говорить. А в свои мифы догоны до сих пор верят, как в откровение. И в Библии, раз уж мы взялись сравнивать, именно божественный Логос, общаясь с пророками, доносил до них волю Творца. И сам Творец всегда действует через слово.
— Как интересно! — хором причмокнули девчонки, выражая высшую степень одобрения. — А ведь на эту тему можно книгу написать! — добавила Мари.
— Книгу? — хмыкнула Лиза. — Познакомьтесь с писательницей!
— А что? — с вызовом скривилась сестра. — Вот возьму и напишу! Профессор, что скажете?
— Скажу, что это — отличная тема для научной работы. Насколько я знаю, исследования на тему «Догоны и Библия» еще нет. А тема занятная, очень. Я, например, не догадался…
Раскрасневшаяся Мари победоносно взглянула на сестру: слышала?
* * *
Ольга Славина снова ехала в Питер. Тем же поездом и, что любопытно, тем же вагоном. Девятым. Только место теперь было в середине.
Пожалуй, только войдя в вагон и удобно устроившись в мягком кресле, Славина почувствовала себя в безопасности. Нет, за последние сутки ровным счетом ничего нового не случилось. Никто не рвался к ней в квартиру, не беспокоил звонками, не угрожал и не преследовал. Напротив, казалось, что про нее все забыли. Даже Макс. От него по-прежнему не было никаких вестей.
Ольга уговаривала себя, что в этом нет ничего странного: Макс-то думает, что она по сей день в Турции и вернется оттуда только завтра. Почем ему знать, в какую передрягу она попала? Наверное, представляет, как она дрыхнет целыми днями под полосатым тентом, ест, пьет, смотрит фильмы, то есть набирается сил, как они и договаривались, чтобы приехать и начать работать.
Работать… Вот как раз работы-то у нее и нет. Со вчерашнего утра. С того самого момента, когда она дергающейся рукой, несколько раз зацепив до дырки тонкую канцелярскую бумагу, написала, что с приказом ознакомлена, но категорически не согласна.
Удивительно! Она всего лишь успела дойти до своей редакции от кабинета шефа, а о ее отстранении уже знала вся студия! Самые разные люди, знакомые и незнакомые, вроде бы по делам, заскакивали к ним в корреспондентскую, спрашивали что-то неважное и невнятное, сверля глазами Ольгину спину, склонившуюся над столом, когда она складывала в пакет свои вещи.
Взгляды были говорящими и очень откровенными. Одни — жалостливыми, другие — злорадными, третьи — остро любопытными.
Падение знаменитой Ольги Славиной, такое внезапное и непонятное, причем с самого журналистского Олимпа, произошло так стремительно, что никто толком не ведал, как к этому относиться. Да, честно говоря, по большому счету в это падение никто до конца не верил. С чего вдруг? Ни причин, ни повода… Конечно, все знали о трагедии в Кольской тундре, но всем также было известно, как досталось тогда самой Славиной. За что же вдруг теперь? Выяснилось что-то новое и ужасное?
