Алексей Барышников - Протер
– Зато мы выигрываем по несознательной черной силе. Она так крепко распространилась в народе, что извести ее не сможет ни один самый мощный Предиктор, – позволил себе высказаться средний черный маг.
– Это хорошо! – удовлетворенно сказал Астур. – Итак, с эти вопросом покончено. Как идут дела с переброской наркотиков, распространением информации скорого грядущего конца, с разработкой новых неизлечимых болезней, с организацией ураганов и прочими мероприятиями нашего проекта?
– Да все хорошо: все бегают, все работает, преступность растет, проституция развивается, молодежь деградирует, потребление наркотиков тоже стремительно увеличивается, так что все вроде бы в порядке.
– А надо, чтобы было не вроде бы, а в порядке!!
– Будем стараться! – ответил глава черных магов. – А то мне и так стыдно перед великим Саласпиционом галактики. Все считают, что мы тут в провинции баклуши бьем. Ну, все, идите. Мне надо еще подумать над проектом. Да, еще усильте подготовку специалистов-террористов, нам это сейчас на руку. Паника, разброд… И церковь не забудьте. Да, за башни вам отдельное спасибо. – Церковь у нас знаете уже где! – позволил себе рассмеяться главный черный маг. – Ну хорошо, отдыхайте, можете воспользоваться сегодня моими винными погребами и гаремом, только новеньких не пользуйте, я сам еще их не касался, а то перепортите мне их непрофессионально. С тем маги и ушли. Ночь у Смита была ужасная. Как только он вышел в астрал в тонком теле (а он еще плохо владел приемами астрального боя), как тут на него и спикировали две летучие машины смерти. Бой был неравный.
Смит уже кого только ни призывал. Появилась на месте боя и наша троица, но и им досталось по первое число. Тогда Смит вспомнил о Предикторе. И тут же появился небольшого роста, с остриженной головой буддийский монах и начал тихое, но очень воздейственное пение мантр. Машины-убийцы вошли в ступор, стали заваливаться на крыло – одна на правое, другая на левое – и с ужасным громом полетели на землю, где вдребезги разбились и дальнейшему восстановлению уже не подлежали.
– Да, надо тебя отправлять в небесную академию, во избежание подобных инцидентов, – предложил Смиту Предиктор после боя. В академию Смит летал каждую ночь под охраной своих бывших ангелов-хранителей. Там учение шло легко и просто.
Сначала его научили приемам астрального боя по системе буддийских монахов, пути закрытой колесницы, затем ему преподали технику христианского боя, где он научился пользоваться мечом и латами. Потом научили энергетическому бою, раскручиванию силовых энергополей, даже немного преподали курс божественного боя, использование мини-молний. Но это было слишком энергетически емкое направление, и сил у старшего инспектора Предиктора на это еще не хватало. Научили также классическому, правильному выходу из тела, полетам во многих планах бытия и даже космическим полетам. Поработал он там пару недель и космическим посланником, а также научился работать с многуровневой информацией, посредством которой он вышел на знание своих воплощений и знанию воплощений других людей.
Глава 4. ВОПЛОЩЕНИЯ
И вот что он вспомнил. Последнее воплощение было в тридцатые годы в Америке. Луиза была его братом, а он, Смит, был ее сестрой Марго. Брат был непутевый, связывался с различными компаниями, покуривал травку. Марго работала, вела хозяйство, воспитывала детей и все время поддерживала своего непутевого братца. Однажды ей позвонили и сказали, что брат покончил жизнь самоубийством, перерезав себе вены. Марго в шоке поехала на квартиру брата и, не справившись с управлением, погибла. Брат не кончал жизнь самоубийством, это была шутка веселой компании, решившей, что увидит сестра своего брата целым и невредимым и расщедрится на травку. Были и другие воплощения, где они с Луизой были и мужем с женой, и отцом с дочерью, и матерью с сыном, и братом с сестрой. Отношения между ними были кармического характера, и это их совместное воплощение было последним.
Поэтому им надо было очистить кармические каналы их отношений. Выражаясь языком простым и понятным, им надо было внести ясность в отношения: простить друг другу то, что они не смогли дать друг другу в силу разных обстоятельств или из-за отсутствия каких-либо возможностей, и отпустить друг друга для дальнейшего развития, то есть для дальнейшего приобретения новых качеств, отпустить друг друга для жизни, и не только физически, но и мысленно, и чувственно. Она нашла в себе мужество и сделала первый шаг к их обоюдному освобождению. И он теперь это понял и был ей за это признателен и благодарен. Он любил ее до сих пор, но эта любовь прошла трансформацию и стала другой, более настоящей, чистой, возвышенной. Наверное, такой же любовью он любил свою богиню, но там все-таки имело место обожествление, отношение ученика к своей божественной учительнице.
Было у его души и много других перевоплощений. Он их видел, как будто смотрел ленту кинофильма. То он взбирался среди первых в рядах атакующих и падал вниз со стены (оттуда у него страх высоты); то на лихом коне бешено мчался в атаку, и вражеская стрела застревала в его правом легком (оттуда, наверное, его склонность к бронхитам); то его насаживали на кол (и оттуда периодическое обострение геморроя). То он тонул на корабле среди разбушевавшейся стихии, и оттуда он немного побаивается воды; то вдруг он видит себя младшей женой властолюбивого хана, и отсюда его ненависть к властным старикам… Да мало ли было жизней, и сколько создалось комплексов, страхов! И как же несовершенен он, если тянет многие тысячелетия сей непомерный груз! И как он все-таки силен, что не ломается под этим непомерным грузом! А воспоминания воплощений все наплывали и наплывали.
Он проводил жреческие ритуалы в древнем Перу, сражался с испанцами, был предводителем индейского племени, в Египте был черной наложницей – оттуда он всегда с состраданием относился к женщинам-негритянкам, особенно молодым. Видел он и очень древние культы Земли, где, наверное, находился с самого начала ее творения. Но как-то интуитивно ему казалось, что это еще не все, он не чувствовал эту планету как свою родину. Было что-то еще, должно было быть что-то еще! И он рвался к дальнейшим знаниям, в то же время прекрасно понимая, что не может быть дальнейшего совершенствования без дальнейшего развития. И он стал постоянным посетителем библиотек, начал изучать другие языки, в том числе и древний санскрит, хинди.
Времени не хватало, он спал по четыре часа в сутки, но и этого было мало. Он начал сначала осваивать скорочтение, скоропись, но быстро понял, что и это никуда не ведет. И тогда он начал развивать в себе способности прямого контакта с информацией. Процесс был утомителен, мучителен, он требовал затраты всей его психической энергии, но он не сдавался. Сначала прочитывал книгу за час, затем за полчаса, затем за 15 минут. Потом случилось чудо: он просто брал книгу в руки, независимо от того, на каком языке она была написана, и через несколько секунд выходил на разные виды информации. Когда ему хотелось выйти на то, что задумал написать автор и неясно донес, он выходил. Когда хотел, выходил на то, что в книге не было напечатано, а так и осталось задумкой автора. Он также мог выйти и на душевное состояние автора, не на то, что он хотел показать, а на то, что было действительно в тот момент, когда автор вынашивал свой замысел. Он начал разбираться в искусстве.
Он понял разницу между тем, когда только была попытка передать высшую реальность (а задачей искусства является только это, а не ублажение запросов разжиревшей публики), и тем, когда эта попытка действительно удалась. Он стал видеть по-другому. И он понял, в чем проблема многих людей. Они видят то, что номинально видят, но совершенно не то. То же происходило и с другими людскими чувствами: слышать – слышали все что угодно, но не то. Они, люди, не фиксировали в большинстве своем высшей реальности, а без этого выпадало много аспектов, которые-то и являлись сутью. И ему захотелось понять разницу, почему одним доступно все, другим все недоступно. На этот вопрос должна была ответить академия.
Обучение там велось по принципам, абсолютно отличным от земных. Ну, к примеру, почти всем выдали дипломы о присвоении соответствующих квалификаций еще даже до начала обучения. Согласно этому диплому, он был корректором полей. Причем абсолютно всех, которые только могли существовать в природе, хотя он еще об этом ничего не знал, но числился уже как специалист. А тех, кому дипломов не выдали, оставили в качестве преподавателей академии. Наверное, на практическую работу они были не способны, и тут принцип «теория подтверждается практикой» совершенно терял свое значение. Значит, имелась какая-то возможность строить теории, потом подтверждать их практикой, но это была уже метаинженерия, на которую допускались строго избранные.
