Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти
— Это горячее. Это холодное… нет!
Кстати, хозяину приходилось страдать от жары в квартире. Юджи ставил обогрев на максимум, а Хенк потом незаметно уворачивал кран. Они спорили о комнатной температуре как старая супружеская пара. Хенк вежливо выслушивал всё недовольство Юджи по поводу наших «больных идей о свежем воздухе», а потом тихо исчезал из комнаты и убавлял мощность. Через некоторое время Юджи это замечал и кричал кому-нибудь, чтобы включили обогрев на всю катушку. Затем кто-нибудь тайком открывал дверь, давая доступ свежему прохладному воздуху, а спустя ещё какое-то время это обнаруживалось и дверь закрывалась.
Обычно нашим размещением в отелях занимались европейцы, что всегда заставляло меня переживать по поводу денег и сталкиваться с так называемым вопросом финансового контроля. Я ненавидел быть настолько зависимым от других, но выбора у меня было мало или не было вовсе. Плати или вали.
«Единственные отношения, которые у меня есть с другими, — это отношения с деньгами!»
Где бы мы ни были, если жильё и еду нам обеспечивали другие, в воздухе всегда висело напряжение. Юджи постоянно напоминал нам о правилах:
— Либо по-моему, либо по-вашему. Нет такого понятия, как «по-нашему».
То, как ты ведёшь себя, оказавшись в подобных обстоятельствах, показывает, какой ты в отношениях с другими людьми, — не слишком приятное зеркало твоего чувства незащищённости.
— Вас никогда не подвергали испытаниям! — обычно говорил он, когда речь заходила о предположительно дружественных отношениях. Мы же подвергались испытаниям ежедневно, пытаясь ужиться все вместе рядом с ним. В этот раз я хотел самоустраниться, просто чтобы «погордиться» собой. Переговоры с портье о моём переезде заняли почти час. Он был таким обдолбанным, что никак не мог взять в толк, о чём я ему говорю. Он повторял свой вопрос «Так что вы хотите?» с бездумной настойчивостью персонажа пьесы Беккета.
Я добросовестно перефразировал:
— Я переселяюсь в другой отель и хочу, чтобы комнату, зарезервированную на моё имя, отдали кому-то другому.
— Так что вы хотите? — спрашивал парень точно как Юджи.
— Я не буду жить в комнате, забронированной на моё имя. Я оставляю комнату другим людям.
— Так что вы хотите?
Единственный раз в жизни я имел только одно желание, но донести его до другого было невозможно, поэтому я оставил портье со звёздочками в глазах стоять за стойкой и пошёл за угол к другому отелю, стоившему на пять евро меньше, с ощущением, будто совершил великий подвиг.
*Кто-то привёл с собой на встречу к Юджи так называемого суфийского учителя. Когда они пришли, Юджи находился в спальне по соседству, а на его стуле в центре комнаты сидела двенадцатилетняя девочка. Суфийский учитель тут же завладел вниманием аудитории, объяснив, что нам крупно повезло присутствовать при встрече двух великих учителей. Юджи вошёл и тихо сел в глубине комнаты, пока суфий при всех регалиях, в халате и тюрбане, продолжал свой монолог. Пытаясь подключить Юджи к разговору, друг спросил:
— Юджи, что вы думаете о суфизме?
— Религиозное дерьмо.
Суфийский учитель не мог не слышать этот комментарий. Завернувшись в халат, он тут же сдулся. Проповедь быстро зашла в тупик, и вскоре он попрощался со всеми и отправился в местный бар зализывать раны. Позже мы с Йогиней и приведшим суфия товарищем пили кофе в местной кафешке. Озадаченно улыбаясь, он вспоминал ситуацию и удивлялся вслух, зачем он вообще хотел кого-то познакомить с Юджи.
*Некоторые из нас отправились с Юджи на юг, в Кёльн, где его ждала группа побольше с «огромной кучей денег!», затем в Гштаад по его банковским делам, потом в Бавено — город на краю Лардо Маджоре, окружённый итальянскими Альпами. Он остановился на квартире у итальянской пары. Дорога к их дому была очень крутой, и из их квартиры открывался невероятно красивый вид. Юджи задёрнул шторы: «Вот почему вы все слепнете. Ваша дурацкая театральная красота! Пока вы все наслаждаетесь своей дурацкой красотой, я вздремну».
Это было похоже на какой-то фантастический сон: все эти поездки на машине, все эти страны за один день, вся эта красота. Мы молча собирались вокруг него, слушали час за часом его несвязный разговор, затем загружались в машину и куда-нибудь ехали, и так снова и снова. Во время поездки в машине он закрывал боковое окно страницами газет с рекламными объявлениями, аккуратно подтыкал их, чтобы не проникал свет, опускал козырёк лобового стекла и слегка «вздрёмывал», как он это называл: голова его болталась влево и вправо, как у тряпичной куклы. Когда бы мы ни обедали в ресторане, он всегда садился спиной к свету или красивому виду.
Мы оставили нашего водителя в местном аэропорту, и новым водителем был назначен я. В машине находились Йогиня, Юджи и его друг из Германии.
— Ты хорошо водишь машину? — спросил он о том, что нам всем ещё предстояло выяснить.
— Конечно.
Едва машина тронулась, серое небо потемнело от нависших впереди над горами грозовых туч. К тому времени как мы выехали на шоссе, уже наступила тёмная ночь, и дождь лил как из ведра. У минивэна с высокой посадкой очень нестабильный центр тяжести, что очень заметно на поворотах. Я страшно нервничал. Подаваясь телом вперёд на изгибах дороги, вылетая из бесчисленных туннелей в чёрный как смоль проливной дождь, я боялся, что в любую минуту ситуация может выйти из-под контроля.
Желая скрыть волнение, я не снижал скорость, двигаясь в одном потоке со всеми. Лишь спустя годы Йогиня сказала, что тогда я нёсся как сумасшедший. Я даже не подозревал об этом. Юджи всё это время сидел молча, его лицо ничего не выражало. Когда я бросил взгляд назад и увидел, что он дремлет и его голова мотается туда-сюда, я немного расслабился. Он забавно заваливался на одну сторону, но в тот момент, когда казалось, что он вот-вот упадёт, выпрямлялся, а затем медленно и ритмично начинал съезжать на другой бок. Бывало, один раз глянешь назад — он сидит прямо, уставившись невидящим взглядом в темноту. А через минуту смотришь, он уже спит.
Мы приехали в Гштаад в два часа ночи. Я чувствовал себя необычно спокойно после такой стрессовой поездки. Попрощавшись со всеми, я отправился в местное шале, чтобы отдохнуть пару часов, прежде чем уехать на следующее утро в аэропорт на поезде.
ГЛАВА 18
«Эта структура порождена временем и действует во времени, но не кончается посредством времени».
С Йогиней, одетой в стильное кашемировое пальто, мы столкнулись в индийском посольстве: нам обоим нужна была виза на 10 лет. Мы пошли вместе пообедать. Оказалось, что примерно в одно и то же время в семидесятых и восьмидесятых мы ходили в школу в Филадельфии, жили недалеко друг от друга в девяностых. Когда мы стояли на улице, мимо нас прошла женщина с двумя детьми, и с чем-то похожим на вздох облегчения Йогиня сказала: «Это могли бы быть мои». По молодости она крутилась в довольно модных кругах среди людей, о которых я только слышал. Странно, у нас было столько возможностей пересечься раньше, но этого не произошло, а теперь мы где только не встречались. В данный момент она сделала перерыв в поездках к Юджи, чтобы побыть с отцом.
Она ещё какое-то время собиралась побыть в Штатах.
На следующий день после Рождества я прилетел в Цюрих и оттуда отправился в Гштаад. По возвращении я обнаружил, что к нашему каравану присоединился ещё один человек, старый друг Юджи из Калифорнии, который будет рядом с ним, с небольшими перерывами, до самого конца. Калифорниец был стройным тихим парнем, закрывшим свой ресторанный бизнес, чтобы проводить время с Юджи. Были ещё несколько человек, которых я уже знал раньше. Юджи вёл разговоры о том, чтобы поехать в Индию.
Сначала мы вернулись в Бавено, чтобы навестить итальянцев на озере Маджоре, где Юджи в 1967 году пережил «уход святых» в номере отеля недалеко от озера вскоре после «катастрофы». Он говорил, что тогда «те грязные ублюдки, религиозные преступники» были выдворены из его сознания.
Это было ещё одно необъяснимое событие, о котором он рассказывал так же обыденно, как мы рассказываем о походе в овощной магазин: «Наконец, на озере появились три риши. Я сказал им: „Выметайтесь отсюда!“»
Перед ним возникли Мухаммед, Иисус, Сократ и «куча других, которых я не знаю…». Он словно встретился с ними на улице.
«Я их спрашивал: „Ты кто?“ — „Я — Иисус“. — „А ты кто?“ — „Я — такой то и такой-то“. Их было так много и они просто исчезли. Они не могли здесь больше оставаться. Был один приятель — очень симпатичный мужчина с длинным носом. Я спросил его: „Ты кто?“ — „Я — Мухаммед“, и он исчез!»
Позже он говорил, что именно от Джидду Кришнамурти он узнал об этом месте на озере. Джидду Кришнамурти бывал во всех эксклюзивных местах мира, и Юджи, кажется, знал о них всех. Снова чувствовалась какая-то его таинственная связь с человеком, к которому половину своей взрослой жизни Юджи так или иначе стремился, а вторую половину жизни проклинал. По дороге Юджи указал на тот самый отель, вспомнил, сколько стоил номер и как ему оставляли еду под дверью, когда он неделями не выходил из комнаты.
