Татьяна Калистратова - Темная сторона России
— Да засуньте себе эти грибы знаете куда! — услышали мы в ответ.
— Сейчас покушаем, потом все почистим и сушиться повесим, — не обращая внимания на бурчание, сказала Йолка. — Как раз к отплытию можно будет в мешочки разложить и до дома припрятать. — Йолка-миротворец как всегда нашла нужные слова и тональность, чтоб снять напряг. Умница.
В общем, сели ужинать-ночевничать, попели под гитару и расползлись по палаткам.
В середине ночи меня что-то разбудило. Открыв глаза, я пыталась понять, что же это могло быть. Вокруг стояла тишина. А утром оказалось, что пропал Мишаня. Наш милый увалень — фотокор, фрилансер и просто прикольный парень. Йолка ничего сказать про исчезновение не смогла.
— Ну спала я. спала. Не знаю я, как и когда он испарился. Может быть, за грибами ушел.
— Народ, — позвал от берега Рыжий, — лодка одна пропала! Наверное, Мишка вдоль острова решил пройтись. Хоть бы записку оставил, сука.
Часа через три мы услышали тарахтение мотора и узрели нашу лодку. Мишка, не подозревая о страстях, кипевших в его отсутствие, махал над головой руками и что-то пытался показать.
Ну, в общем, все оказалось в порядке. Просто Мишаня в четыре утра отправился на рыбалку и притаранил нам почти двадцать килограммов рыбы. Мы его простили только по одной причине: в лодке лежала стерлядь больше метра и килограммов на двенадцать. Надо сказать, что поймать ее — крайне сложно. В Волге ее ловят сетями. Говорят, что она захаживает и в Онежское озеро. Видимо, как раз для нас и зашла. Кроме онежского осетра, Мишаня поймал несколько красивых палий и пару хариусов. Палий мы засолили, из хариусов сделали уху, а стерлядь закоптили. Перед тем как закоптить царь-рыбу, ее хорошенько просолили, а потом уже соорудили походную коптильню. Мальчишки вырыли две ямы и соединили их ходом, затем в одну из ям положили решетку из прутьев, а в другой развели костер и, набросав поверху него сырой травы, прикрыли сверху какой-то железякой, найденной на берегу. Именно из-за нее и было решено стерлядь закоптить.
В ином случае мы бы просто сделали шашлык. Костер горит, дым идет не вверх, а по ходу в соседнюю яму к нашей рыбке. Коптили весь день, часов восемь, чтоб наверняка. В итоге рыбка получилась — просто объедение.
Тем же вечером мы все-таки узрели одно из настоящих чудес Климецкого острова.
Призрачная девушка
Солнышко уже готово было опуститься в воды озера, когда Юлик, отошедший по своим надобностям, вдруг лосем влетел на стоянку и, плюхнувшись у костра, трагически прошипел:
— Там могила на пригорке, а у могилы девушка сидит прозрачная. Я ее сфоткал, и она получилась. Смотрите.
Мы, несколько скептично переглянувшись, взяли из чуть подрагивающих рук камеру и открыли кадр. На цифровом снимке и правда виднелась могила со старым большущим крестом. Странно, что мы раньше ее не заметили. Никакой девушки на кадре не было, о чем мы Юлику и сообщили.
— Да нет же, наклоните немного экран.
Оп-па, а вот так, смотрите, девушка появилась. Действительно сидит у могильного холмика, что-то типа платочка к лицу подносит.
— Пошли поглядим, — вскочил Рыж, — мне тоже интересно!
Мы на цыпочках, чтоб не вспугнуть девушку, стали пробираться к могиле. Сумерки были уже совсем густые. Дошли, тихонечко раздвинули ветки и увидели могилу со старым крестом. И действительно сидит девушка, буквально сотканная из сумерек. И просвечивает через нее темная листва. «М-да, интересное явление», — подумала я. И тут услышала, как Рыжий открывает фотик и настраивается на ночную спортивную съемку (это когда кадры отщелкиваются с неимоверной скоростью и вспышка работает без остановки).
Дальше все произошло стремительно. Фотоаппарат защелкал, и мы увидели в свете вспышки, как девушка-призрак вскочила, глянула на нас дикими глазами, потом прикрыла рукой с платочком беззвучно кричавший рот и метнулась прочь. Съемка закончилась, в глазах рябило от вспышек. Нам пришлось промаргиваться минут пять, прежде чем мы начали что-то хоть немного различать вокруг себя.
Вернувшись к костру, мы начали обсуждать произошедшее и рассматривать получившиеся кадры. И на них ясно увидели, что зрение нас не обмануло, и девушка — вот она, убегающая фигура с диким взглядом и заломленными руками.
— Ребята, может, все же туман?.. Причудливые погодные условия сформировали плотный кокон тумана, который под воздействием потоков воздуха так вот видоизменился.
— Йлочка, у тебя Инет ловится большой и маленький? Загляни в ящик с менестрелями, может быть, есть что-то про местных призраков. Мы по крайней мере вчера нашли только то, что тут на острове люди пропадают на несколько дней, а вот чтоб девушки бегали.
— He-а, Инета, нет, сорри, давайте расходиться. Только, может, посторожим по очереди на всякий случай, а то стремно как-то.
— Давайте я первая, часиков до двух побдю. Все равно не спится, хоть книжку почитаю, — предложила я.
Рыжий вызвался было остаться со мной, но был отправлен в палатку до собачьей смены.
Все расползлись по палаткам, а я осталась сидеть у горящего костра. Красота, тишина, ветерок с воды потихоньку стал освежающим и зябким. Я залезла под тент и нашла свою непродувайку. Натянула джемперок и куртку.
Возвращаюсь к костру, сажусь. Потом поднимаю глаза. А напротив меня — старушка сидит с клюкой, из коряги вырезанной. Шевельнулась было у меня мысль разбудить наших, но старушка тихонько прошамкала, что, мол, не стоит, да и вообще не надо обращать на нее внимания: «Посижу себе, отдохну и уйду.» Ну не стоит, так не стоит, мы продолжили сидеть молча. Я изредка подбрасывала в огонь веточки, а непрошеная гостья смотрела на огонь.
Прошло минут пять.
— Бабушка, может, вам чайку налить, он у нас вкусный.
Старушка посмотрела на меня и улыбнулась щербатым ртом:
— А что, налей-ка, пожалуй, коль не жалко.
Я налила чай из котелка, который висел чуть сдвинутым от костра, чтоб оставался горячим, но не выкипал. Потом сходила к палатке и положила на тарелку рыбы, пару бутербродов и поставила на чурбачок рядом с бабулей.
— Вот вам к чайку, вы же, наверное, перекусить тоже не откажетесь?
— Ну спасибо, деточка, уважила старуху. А кого на могилке-то видели, хочешь узнать?..
Дождавшись моего кивка, старушка тоже удовлетворенно кивнула:
— Ну так слушай. Дело было очень давно. Еще в шестнадцатом-семнадцатом веках стояли тут три деревни — Михайловская, или Большой Двор, Алферовская и Иевлевская. В Михайловской жил мужик, который по какой-то забытой уже причине один растил дочку. Работал он с утра до ночи, чтоб и накормить дочку, да и приодеть. Девчонка выросла да погуливать стала регулярно. Уж что он ни делал: и уговаривал, и вожжами поперек бил, — все без толку. Одно примиряло его с такой непутевой дочкой: всегда его встречала, все по дому и хозяйству делала, и если б не одно это «но», то лучшей дочери и придумать было бы нельзя. Однажды пришел он домой, а на пороге никто его не встречает. Он — внутрь, и там пусто. Заметался по дому, по двору и обнаружил ее в сарае на сене мертвую, а рядом лежал новорожденный ребенок и был настолько слаб, что даже кричать не мог. Постоянно работая до седьмого пота ради пропитания и содержания, так и не заметил отец, что дочь его принесла в подоле и до последнего скрывала свое постыдное положение.
Чудом удалось мужику выходить внучку, так они и жили. Девочка росла послушной да умницей. К семи годам умела уже печь хлеб, стряпать еду и ходить за скотиной и птицей. Шли годы, мужик состарился, а девочка расцвела. Старик очень боялся, что однажды его любимая внучка оставит его, найдя себе мужа, но девушка пообещала деду, что никогда не покинет его. Шло время, красота стариковой внучки все расцветала, и однажды ее заприметил забредший в лес у деревушки охотник из соседней деревни. Почти каждый день приходил теперь он к околице и пытался заговорить с девушкой. Но все не получалось — не желала замечать его красавица, не нравился он ей. Каким-то злом тянуло от этого охотника, как сказала она однажды отцу. А человек этот и впрямь оказался злым. Поняв, что ничего не добьется от девушки, подстерег он ее в очередной раз в лесу и похитил. Видно, разозлила она его своей неприступностью. В общем, погубил он девушку.
Что с ней сделалось, никто не знает, только пропала она. Долго горевал старик, по лесу ходил неделями, потом слег совсем. Присматривать за ним соседская бабка стала. И вот однажды под утро просыпается она и видит: сидит на краю дедовой постели его внучка, руки над головой его держит и что-то шепчет. А бабка пошевелиться не может, лежит как застывшая, а потом в сон провалилась. В тот день старику лучше стало, а вскоре и вовсе он поправился. Вот только стал он как не от мира сего, и часто видели, что он говорит с кем-то, улыбается в пустоту. Все подумали, что тронулся старик умом, а потом и перестали обращать внимание на его разговоры.
