Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине
И так довольно мне повторить здесь вышесказанное. Я доказал, что есть Закон, По которому все Начала тел покорены противодействию иных тел и Начал вторых; не легко ли из сего Примечателям признать двух различных действователей, которые нужны к устроению тела всякого Существа, имеющего образ. Потом показал я, что без высшей и разумной Причины сии два нижайшие действователя не могут дать телу ни малейшего образа; понеже потребно им первое действие, которого в них самих не могли мы найти.
О всеобщем Тройственном Числе
И так доказано, что необходимо надобно быть во временности действователю высшему, и понеже все нам показывает, что есть Причина физическая, невещественная и разумная, Начальствующая над всеми делами, которые Вещество нам являет, то все сии совокупные доводы долженствуют твердо убедить нас. Прейдем к тройственному числу, чрез которое сия Причина явила в Стихиях свой Закон.
Знаю, что не скоро в том со мною согласятся, что я признаю не более трех Стихий, когда все вообще полагают четыре. Удивятся многие, услыша, что я говорю только о земле, воде и огне, умалчивая о воздухе. И так я должен изъяснить, для чего надлежит в самом деле допускать три только Стихии, и для чего воздух не в числе их.
Натура показывает, что в телах находится три только измерения; три только возможные находятся разделения во всяком Существе, имеющем протяжение; три только находятся фигуры в Геометрии; три способности, врожденные во всяком Существе; три только мира временные; три только степени очищения человеческого, или три степени в истинном В. К. Словом, в каком ни рассматривай виде сотворенные вещи, нигде не можно ничего найти сверх трех.
Когда же сей Закон повсюду с такою точностию усматривается, то для чего же находиться ему и в Стихиях, которые суть основание тел? И как бы ему в содействиях Стихий явиться, когда б сами они не были покорены ему? И так надлежит здесь сказать, что самая тленность тел показывает леность и основания их, и противоречит тому, что сущность их поставляют в четырех Стихиях; ибо если бы состояли они из четырех стихий, то были бы нетленны, и мир был бы вечен; но как они составлены токмо из трех, то для того и не имеют бытия постоянного; понеже не имеют в себе Единицы. Сие весьма ясно для тех, которым известны истинные Законы числе.
И так когда выше сего доказано, что Вещество несовершенно и разрушимо, то необходимость велит полагать сию рушимость в сущностях, составляющих Вещество, и что число его не может быть совершенное; понеже само Вещество несовершенно.
Не могу я здесь не остановиться и не предупредить смятения, в которое могут мои изражения привести многих. Я именую число три тленным и гиблющим; что же будет сие тройственное число, всеми столь благоговейно чтимое, что многие были народы, Которые далее трех и не счисляли?
Я объявляю, что никто вящее меня не чтит сего священного тройственного числа; я знаю, что без него ничего бы того не было, что видит человек, и что познает; я засвидетельствую, что по моему мнению оно от века существовало и будет существовать всегда, и нет ни единой во мне мысли, которая б сего мне не доказывала; отсюда же почерпну я и ответ на настоящее возражение, и дерзну сказать моим собратиям, что сколь ни чтят они сие тройственное число, не понятие их, которое имеют о нем, гораздо ниже того, какое должно бы иметь; я советую им быть осторожными в своих рассуждениях о нем. Наконец, то весьма истинно, что три находятся в едином; но быть не может едино в трех без того, чтобы таковое единое не было подвержено смерти. И так мое положение ничего не нарушает, и я без опасения могу признать, что недостаточество Вещества основано на недостаточестве числа его.
Советую еще паче моим читателям различать священное тройственное число от тройственного числа действий во временных и чувственных вещах; несомненно, что тройственное, употребленное в чувственных вещах, рождено, Существует и поддерживается высшим тройственным; но как обоих способности и действия ясно друг от друга отличены, то не возможно будет понять, каким образом сие тройственное есть неразделимо и выше времени, когда вздумать судить о нем по оному, которое находится во времени; и как одно сие позволено нам познавать на сей земли, то я, в сем сочинении о другом почти ничего и не упоминаю.
И для того противно было бы моему намерению, если бы захотел кто выводить заключения из вышесказанного мною, и относить их, каким бы то образом ни было, к сему высочайшему предмету моего почитания, Разве токмо для вящего уверения о превосходстве и неразделимости сего священного тройственного числа. Обратимся к Стихиям.
О Воздухе
Я сказал, что Воздух не в числе Стихий; понеже в самом деле нельзя почесть особливою Стихиею грубую сию жидкость, которою мы дышим, которая разширяет, или сжимает тела, чем больше, или меньше бывает напоена водою, или огнем.
Но без сомнения в сей жидкости есть Начало, Которое должны мы называть воздухом. Но оно несравненно действительнее и сильнее, нежели Стихии грубые и земные, из которых тела составлены; что подтверждают бесчисленные опыты. Сей Воздух есть произведение Огня, не сего вещественного, Нам известного, но Огня, который произвел Огонь и все вещи чувственные. Одним словом, воздух необходимо нужен к содержанию и жизни всех стихийных тел. Он не может пребывать долее их; но не будучи, как они, Вещество, не может быть Стихиею; и следовательно справедливо сказано, что не может он входить в составление сих самых тел.
Какое же имеет он дело в Натуре? Не убоимся сказать, что ему поручено сообщать Существам телесным силы и качества сего Огня, который их произвел. Он есть возница жизни Стихий, и его только помощию поддерживается их бытие; ибо без него все бы круги возвратились в центры, из которых они проистекли.
Но надлежит примечать, что в то же время, как он содействует содержанию тел, бывает также главным орудием их разрушения; и сей всеобщий Закон Натуры не должен уже нас удивлять: ибо двойственное действие, составляющее телесный мир, научает нас, что не может одно из сих действий властвовать иначе, как с утратою другого.
Для сей-то причины, когда Существа телесные не всеми своими частными силами пользуются, нужно их предохранять от Воздуха, Ежели желает кто соблюсти их в целости. Для сего-то рачительно укрываемы бывают все раны и все язвы, из которых бывают такие, для исцеления коих не требуется иных лекарств, как защита от действия Воздуха; для сего также Животные всякого рода ищут покрова, когда хотят спать; понеже во время сна Воздух сильнее над ними действует, нежели во время их бодрствования, когда все силы их готовы сопротивляться его нападению и еще обращать оное к сохранению своего здравия.
Если кроме сих свойств Воздуха желает кто яснее видеть его превосходство над Стихиями, то довольно ему заметить сие, Что когда Воздух сколько можно рачительно отделен от тел, то сохраняет всего свою силу и свою упругость, сколь ни насильственные и сколь ни продолжительные бывали бы производимы над ним опыты; для сего должно признать его невреждаемым, а сие не приличествует ни одной из Стихий, которые разрушаются тотчас, как только разлучились друг т друга; и так для всех сих купно причин должно его поставить выше Стихий и не смешивать с ними.
Однако могут здесь мне сделать возражение: хотя и не полагаю Воздуха в сисле Стихий, но почитаю нужным к содержанию тел, и продолжение бытия его не долее их поставляю; сие самое необходимо, кажется, прибавляет еще одно Начало к составу телесных Существ; и так Стихии не будут троякие, как я прежде утвердил. Потом, исследывая сходство, поставленное мною между Законом составления тел и числом сил, строящих тела, могут заключить, что надлежит также умножить и число сих действующих сил.
Без сомнения. Есть Причина превыше трех мною упомянутых временных Причин; ибо она и управляет ими и сообщает им их действие. НО сия Причина, властвующая над прочими тремя, являет себя нашим глазам чрез явление их. Она заключила себя во святилище, непроницаемомо всем Существам, Покоренным временности, и ее обитель, как и ее действия, суть совершенно вне чувственности; и потому не можем ее включать в число трех Причин, употребленных к действиям образования Вещества и ко всякому другому временному действию.
Сие-то не позволяло нам допустить Воздух в число Стихий, хотя они купно с телам, от них рождаемыми, не могут жить без него ни минуты. Ибо хотя действие его необходимо нужно к содержанию тел, однако сам о не подвержен телесному зрению, так как подвержены прочие тела и Стихии. Наконец в раздроблении тела видим образом находим Воду, Землю и Огонь; и хотя несомненно знаем, что есть тут и Воздух, однако никогда не можем его видеть; понеже действие его есть иного чина иной степени.
