За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна
И незаметно для себя погрузился в мир, о котором немало думал, подсознательно догадывался о его реальности, что-то приблизительно знал, еще больше хотел бы узнать, но все же он ускользал, скрывался в тумане суеверий, «научного» отрицания, религиозных недомолвок и общей странной боязни людей заглянуть за грань, которая ассоциируется со словом «смерть». А здесь, в этой загадочной книге, шел как бы репортаж с того света, где бывший саратовский клерк и поэт Николай Осеёв подробно, едва ли не день за днем, рассказывал о том, что он увидел в мире ином, какие испытания перенес, с кем встретился и подружился, чему научился, а главное — что узнал и открыл нового для себя.
Мой вывод уже тогда был однозначным: эту книгу надо иметь в каждой семье! Ведь, посудите, как бы мы лихо ни проживали собственные годы, сколь много благ или несчастий ни имели, верили или, в большинстве своем, не верили в загробную жизнь — но все мы там, за чертой, рано или поздно будем! И разве не важно, пока еще живем и наслаждаемся земным бытием, знать, что же нас ожидает за смертным порогом?! А в книге об этом было очень подробно. Я был весьма заинтригован и самим сюжетом, и достоверностью рассказа, угадываемой за безыскусными строчками. От странной рукописи я не мог оторваться.
Почему такое предисловие необходимо? На мой взгляд, важно, чтобы это описание не сочли за обычное фантастическое произведение, или за плод воображения, или за мистификацию, к чему читатели отнеслись бы как к сказке. Книга, скорее всего, документальна. Это свидетельство очевидца, сумевшего передать свои впечатления с того света, и такой ее необходимо представить читателям. Это делает произведение гораздо важнее и значимее для человечества, нежели любые фантазии на подобную тему.
Так, психографически писали, если не все свои произведения, то многие, американец Ричард Бах, немец Герман Гессе, англичанки Анни Безант и Алиса Бейли. К примеру, наш современник, бразилец Шику Шавьер (Франсиску Кандиду Ксавьер) написал психографически более двухсот книг, многие из которых переведены на другие языки и изданы миллионными тиражами. И это при том, что Шавьер окончил только начальную школу и не знал ни одного иностранного языка, тогда как стихи, прозу и философские трактаты писал на разных языках.
Подобной способностью обладает и бразилец К. Мирабелли, который мог писать на 28 языках, зная всего три.
Поразительные знания в средневековой медицине продемонстрировала в своих романах американская писательница Тейлор Колдуэлл, которая сама врачеванием никогда не занималась, но получала исчерпывающую информацию о целительстве от неизвестного источника. А французской писательнице Кржижановской-Рочестер, автору более сорока романов, Парижская академия наук присудила особую премию за описание столь тонких особенностей древнеегипетских церемоний, которые могли знать только немногие ученые-египтологи. В одном из интервью Кржижановская-Рочестер признавалась, что не знает источника своей осведомленности о Древнем Египте.
Одним словом, получая откуда-то извне разнообразную информацию, и сами психографы, и специалисты часто убеждались в ее необычайной точности и объективности.
…Задумаемся: рука сама пишет. Но кто-то ж ею водит, кто-то передает словами чьи-то мысли, образы, чувства, сведения? Кто?
Одна из рабочих гипотез на сей счет — на людей воздействуют умершие земляне из потустороннего мира. Именно так диктовал свои впечатления с «того света» английской писательнице Эльзе Баркер, своей приятельнице при жизни, судья и незаурядный философ-эссеист Дэвид Хотч из Лос-Анджелеса, умерший незадолго до того. Его сообщения составили книгу «Письма живого усопшего», изданную в 1914 году и с тех пор многократно переиздававшуюся во многих странах, достигнув многомиллионных тиражей.
Исходя из собственного опыта исследователя, признаюсь, что я с достаточным доверием отношусь к рассказанному в книге «Письма живого усопшего». Я чувствую, что это не писательские фантазии, и верю Э. Баркер, которая отрицает какой-либо вымысел с ее стороны. Для религиозного человека, каким она была, розыгрыш подобного рода был бы слишком бессовестным занятием. Тем более, что многие сведения из ее книги прекрасно стыкуются, совпадают со сведениями из других источников. Да много, много подобных фактов.
А ведь в истории литературы известен, к примеру, поразительный случай, никак не объясненный до сих пор. Он касается последнего неоконченного произведения Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда». В 1872 году, через два года после своей физической смерти, писатель надиктовал окончание романа через некоего малограмотного молодого человека из Америки Джеймса из Батльборо, который никогда не читал «Эдвина Друда» и вообще не знал о таком писателе, как Диккенс. Запись велась психографически. Специалистами эта вторая часть книги признана за совершенное факсимиле слога Диккенса и его неподражаемого юмора. Книга была переведена на многие языки мира, хотя источник диктовки остался неразгаданным. Дух самого Диккенса? Такого не может быть! А я полагаю, именно это и произошло, но мы, люди, слишком упрямы в своем отрицании иных миров.
Я дал почитать рукопись заместителю редактора местной городской газеты Ольге Душевской — главным образом из-за сомнений в том, не слишком ли я субъективен в оценке книги? Да, тема жизни после смерти мне интересна, но я — исследователь аномалий, лицо в какой-то мере пристрастное, а как оценят достоинства книги другие?
Потом мы обсуждали свои впечатления.
К счастью, наши мнения совпали: книга сильная, и она имеет право на существование, и, безусловно, будет востребована читателем. Единственный недостаток, по мнению Ольги Николаевны, — она порой длинновата в диалогах, в подробностях: манера написания — явно из прошлого века. Однако я рассматривал это не как недостаток, а как элемент достоверности: личность из XIX века, каким был Осеёв, и не должна была писать, как это делали в своей прозе наши современники — скажем, Ремарк, Хемингуэй или Юлиан Семенов. Сейчас век иной, и динамика повествования, язык — иные. Как этого не понять?
Мы обсуждали с Душевской и перипетии посмертных приключений героя. Они были захватывающими! Особенно, если учесть нашу слабую осведомленность о происходящем после смерти. Читателю тоже предстоит все это узнать. А вот примет ли он описание за реальность? Наверное, у каждого будет свое отношение.
Все это было поразительным для меня, читавшего книгу. Получается, там такая же природа, такие же деревья, трава, цветы, реки и озера? Как здорово! И есть люди, много людей, хотя они живут иначе, чем на Земле. Все это было ново и удивительно для меня. Как и то, что человек там может принять иной облик, из своего предыдущего воплощения, хотя способен и восстанавливаться в прежнем, особенно если он встречается с родственниками из своей последней жизни. Он также может приходить к живущим во сне… Так вот откуда целый пласт народного фольклора о встречах с умершими в сновидениях! А встреча Николая со Всевышним… Так вот, что такое страшный суд… Суд своей совести…
Тем временем, после небольшого перерыва, пришло письмо от Инны с ответами на мои многочисленные вопросы. Читать его было интересно, поскольку вырисовывался своеобразный характер человека, и прояснялись некоторые детали ее феномена.
В начале письма Инна соглашалась на предложенное мною вступление, причем сослалась и на мнение своего соавтора: «Николай ответил на поставленный вопрос о вступлении одном словом: «Разумно»».
А дальше я просто приведу текст ее письма с небольшими сокращениями.
«Расскажу о первом впечатлении прикосновения к чему-то аномальному. Воспоминание относится к 1983 году, месяц — декабрь, число — 16.
В нашем поселке школу закрыли, так как в классах было по три-четыре ученика, а нас возили в соседний поселок. Я хорошо помню тот день. После окончания уроков мы, школьники, играли возле школы в снежки, ожидая свой автобус. Было облачно, солнце то выглядывало из-за туч, то накатывалась тень. Шел снег. Снежинки редкие и очень-очень пушистые.
