Михаил Орлов - История сношений человека с дьяволом
А между тем, гости, т. е. черти, столь торжественно приглашенные самим хозяином, уже вломились в дом и расположились в нем. Таким образом дитя, спавшее в колыбели, осталось в их власти. Ворвавшись в дом, черти подняли в нем страшную возню. Слышно было, как они кувыркают столы и стулья, и прочую мебель. Окна открылись настежь и в них начали показываться медвежьи, свиные, собачьи и козлиные морды. Многие из этих чудовищ подходили к окнам, держа в лапах куски жареного мяса, хлеба, кубки, полные вином, и т. п. Их звали в гости и они угощались. И вот в то время, когда хозяева этого дома и сбежавшиеся толпой соседи с ужасом смотрели на все это, хозяин дома вдруг увидел, что его маленького ребенка нет с ними и что, следовательно, он остался в доме во власти чертей. Тогда хозяин взмолился к одному из своих верных слуг, умоляя его войти в дом и выручить ребенка. Получив благословение патера и напутствуемый добрыми пожеланиями собравшейся толпы соседей, добрый служитель вошел в дом, стал на колени, поручил себя покровительству Божию и затем смело вступил в ту комнату, где были черти. Иные из них сидели, иные ходили и ползали по полу. Как только он вошел, они все на него набросились с оглушительным свиным хрюканьем, спрашивая его, зачем он пришел. Ребенок, оставленный в доме, был на руках у одного из чертей. И вот между верным служителем и чертями началась борьба. Он именем Божиим требовал, чтобы они выдали ему невинного младенца, а черти не отдавали. Но храбрый служитель, громко творя молитву, бросился к черту, который держал младенца, вырвал его из его лап и побежал. Черти подняли адский шум, хрюкали, свистали, ржали, выли, требовали младенца назад, грозили храброму служителю, что растерзают его в клочья, но он, не обращая никакого внимания на их вопли и угрозы, благополучно вынес младенца и передал его с рук на руки отцу. Ужасные гости, однако же, еще несколько дней оставались в доме, их не удалось сразу выкурить оттуда, как говорится, ни крестом, ни пестом. Но урок послужил на пользу хозяину: он с этих пор сделался добрым христианином.
ОТДЕЛ ВТОРОЙ. Духи народных сказаний
Демонические существа народных сказаний, соответствующие типу нашего домового
Народная фантазия создала целые сонмы духов, которые в дохристианское время примыкали к мифологическому персоналу, представляя собой что-то вроде полубогов или низших божеств. Все это, разумеется, по водворении христианства очень легко спуталось с нечистой силой, так что нами для полноты картины приходится бросить взгляд и на весь этот поэтический мирок второстепенных бесплотных существ. Благочестивым демонологам доброго старого времени было немало хлопот с этими расплывчатыми созданиями народной фантазии. Причислять их прямо к адским силам, к чертям, они как будто бы не решались. А между тем, коли она не черти, то кто же они? Куда с ними деваться, куда их приткнуть? Отсюда и те колебания, которые слышатся во мнениях даже таких знаменитостей, как, например, архиепископ Олай Магнус, громкий авторитет своего времени (| 1568) В своей истории народов Севера он, между прочим, сообщает, что в Ирландии существуют духи, которые являются в человечьем образе. Обычно они принимают вид кого-нибудь знакомого тому, кому являются, и при этом всегда оказывается, что тот человек незадолго до того умер. Посему эти духи и считаются в народе душами недавно умерших людей. «Но, — добавляет Олай, — иные не считают их душами умерших, а считают демонами, которых древние называли лемурами, оборотнями, фавнами. сатирами, ларвами, манами (латинск. manes — души умерших), пенатами, нимфами, полубогами, феями и множеством иных имен» . Уже одно это длинное перечисление показывает, как шаток был взгляд почтенного архиепископа. Итак, рассмотрим поближе эти плоды народного творчества. Начнем хоть с тех существ, которые в изображении народных сказаний всего ближе соответствуют нашему домовому. Название этих духов у разных народов очень разнообразны. Немцы зовут их «кобольдами» , ирландцы — «клюйрконами» , шведы — «тонту» или «Том Губбе» , испанцы — «дуэнде и трасто» , французы — «гоблинами» , «лютенами» , «фоллэ» (feu follet значит «блуждающий огонек» ), англичане — «Робин Гуд» , «пок» , «хобгоблин» и т. д. В поэзии они носят еще общее название эльфов; но это, как нам показалось, особый тип и мы о нем скажем потом. Ирландский клюйркон является всегда один. Он чаще всего принимает вид морщинистого маленького старичка в древнем платье. Его невзвидят за то, что он всегда строит злые штуки, и встреча с ним не предвещает ничего доброго. Но его можно обуздать и покорить либо угрозами, либо обещаниями; тогда он становится покорным слугой; впрочем, как гласит народное верование, из клюйркона выходит только хороший сапожник и больше ничего.
Правда, он всегда зная, где зарыты клады, но можно ли и как именно принудить его указать место, где есть клад — об этом история умалчивает. Клюйрконы чаще всего живут ври доме, обычно до тех пор, пока остается в живых хоть один член рода, владеющего домом. Этой чертой он сближается с вашим домовым. Он хорошо обходится с хозяином дома, во только до тех пор, пока тот его хорошо кормит. Пища же ему всегда ставится в определенное место, и если он там ее не найдет, то может крепко досадить. Вообще надо заметить, что рядом с духами, довольно близко примыкающими к нашим домовым, кикиморам, отчасти к житным демонам, народные сказания приплели личных гениев, т. е. тех бесплотных существ, которые, так сказать, приставлены к каждому человеку, чтобы руководить его жизнью, мыслями, поступками. Это что-то вроде тех двух ангелов — белого и черного, благого и злого, — которые полагаются каждому магометанину. В европейских сказаниях эти личные духи по большей части для человека благодетельны, а потому могли бы быть исключены из области сношений человека с демоном, но, благодаря путанице понятий и представлений, их все же затруднительно начисто выделить из толпы адовых исчадий, и христианское духовенство косо смотрело на них. Надо, значит, и о них дать понятие. Посмотрим, что о них повествовалось. Личный гений, по словам Плутарха, был у Сократа. Об этом сам великий философ часто говорил своим друзьям; он постоянно чуял около себя его присутствие и звал, что этому благодетельному гению он обязан в значительной мере и своим благополучием, и личным усовершенствованием, так как его невидимый хранитель предупреждает его о грозящих опасностях в останавливает каждый раз, когда он готов сделать что-нибудь нехорошее.
Боден, автор «Демономании» , приведя в своей книге это сказание о Сократе и его гении, прибавляет с своей стороны рассказ о каком-то лично ему известном благочестивейшем муже, с утра до ночи молившемся и певшем псалмы. Этот человек все просил Бога о том, чтобы ему дан был ангел-хранитель и попечитель, и молитва его была услышана. Кто-то незримый руководил его во всех случаях жизни, предварял об опасностях, и однажды даже ему явился в виде лучезарно-прекрасного младенца, сидевшего на его ложе. Но по ходу дела здесь вы видим уже явно благодетельного духа, не имеющего ничего общего с адовыми исчадиями. Совсем в ином освещении является перед нами личный гений знаменитого врача и философа Корнелия Агриппы (| 1534). У него была черная собака, жившая при нем и часто его сопровождавшая, и собака эта была не кто иной, как сам дьявол. Обычно этот пес пребывал в кабинете у ученого, лежа на груде книг и бумаг, в то время как его хозяин что-нибудь читал или писал. Каким путем Агриппа приобрел себе такого домашнего гения, это осталось невыясненным. Но адское происхождение его пса сомнению не подлежит. Будучи при смерти и побуждаемый духовником к покаянию во всех своих прегрешениях, Агриппа снял с шеи своего пса особый ошейник, весь утыканный гвоздями, которые были па нем так расположены, что из них выходила какая-то магическая надпись. При этом он с тяжким вздохом сказал своему четвероногому гению: «Уходи, злополучный зверь, причина моей гибели!» . В самую минуту смерти своего хозяина эта собака выбежала из дому, бросилась в реку и утопилась.
По словам того же Бодена, в Пикардии жил какой-то дворянин, обладавший таинственным и любопытным перстнем, который он приобрел за весьма дорогую цену от одного испанца. В этом перстне посредством каких-то особых чар наглухо и на вечевые времена был заточен черт. Злополучное детище адово было так и с таким заклятием пристроено в перстне, что волей-неволей было вынуждено оставаться покорным рабом человека, которому принадлежал перстень. Так выхвалял свой товар испанец, продававший перстень. Но не так оказалось на самом деле. Черт в перстне действительно был заключен, но видно было, что заклинание его сделано весьма ненадежно, потому что лукавый то и дело нагло врал своему хозяину всякие небылицы, и вместо того, чтобы служить ему верой и правдой, только путал его и сбивал с толку. Раздраженный пикардийский дворянин, весьма здраво рассудив, что обладание таким талисманом только губит его душу, а не приносит никакой существенной пользы, порешил от него отделаться и бросил его в огонь, в весьма неосновательной уверенности, что огонь, разрушив перстень, истребит вместе с тем и злого духа. Он не понимал, что пустить черта в огонь — это то же самое, что пустить щуку в воду. Дьявол, конечно, благополучно освободился в огне от перстня и немедленно вселился в самого пикардийца, который с этого времени и сделался форменным бесноватым. Тому же Бодену представился однажды случай познакомиться с каким-то человеком, который решительно не знал, куда деваться и что делать, чтоб спастись от злобных проделок нечистого духа, который пристроился к нему почти в постоянные спутники, хотя тот человек и не думал сам искать его дружбы.
