Людмила Шапошникова - Мудрость веков
Он утверждал, что древнеиндийские философские построения больше соответствуют новой науке XX века, нежели философские системы Запада. Вторя ему, Неру отмечал гибкость индийской мысли, вбиравшей в себя без особого труда построения западной научной мысли. В этом диалоге каждый из них шел от своего: Вернадский — от науки, Неру — от духовной традиции Индии. Но двигались они, без всякого сомнения, навстречу друг другу.
«Жизнь дает нам еще возможность испытать не только красоту мира, — писал индиец, — но и волнение новых и никогда не прекращающихся открытий, новых открывающихся взору панорам и новых образов жизни, увеличивающих полноту жизни и делающих ее более богатой и более совершенной. Поэтому к жизни мы должны подходить в духе науки и применяя метод науки, соединенной с философией, и с почтением ко всему тому, что лежит за его пределами. Таким образом, мы можем выработать целостное представление о жизни, которое охватывает своей широкой сферой прошлое и настоящее со всеми их высотами и пучинами, и спокойно смотреть в будущее»[26].
«Величайшим в истории культуры фактом, только что выявляющим глубину своего значения, — как бы отвечая этой мысли, писал русский, — явилось то, что научное знание Запада глубоко и неразрывно уже связалось в конце XIX столетия с учеными, находящимися под влиянием великих восточных философских построений, чуждых ученым Запада, но философская мысль Запада пока слабо отразила собой это вхождение в научную мысль живой, чуждой ей философии Востока, этот процесс только что начинает сказываться. <…> Мы увидим позже, что новые области естествознания, к которым принадлежит биогеохимия, в области философии Востока встречают более важные и интересные для себя наведения, чем в философии Запада»[27].
Оба они, и индийский и русский мыслители, стремились не только соотнести мысль духовной традиции Индии с новой наукой, но и одухотворить эту науку, гуманизировать ее, снять ту опасность, которую она могла принести человечеству, овладевая силами природы, но не имея при этом духовной, этической основы. XX век обострил эту опасность, как никогда ранее. Объединение формировало синтетическое новое мышление. Разъединение создавало на научной основе новейшее оружие уничтожения и организовывало военные союзы. Учение Вернадского о биосфере и ноосфере было плодом нового мышления на уровне «эволюции, осознавшей себя». Ноосфера, или сфера Разума, — следующий этап в развитии биосферы Земли — есть результат сознательной деятельности человека. Формирование ноосферы идет через великое противостояние. Победа Объединения даст возможность человеку завершить создание сферы Разума и перейти на новый виток эволюционного развития. Поражение сил Объединения приведет к разрушению, а возможно, и гибели человечества. К силам Объединения Вернадский относил этизированную и одухотворенную научную мысль, культуру, революционные изменения в социальных отношениях, усовершенствование средств связи и информации, нарастающую интенсивность общения между народами, словом, все те факторы, которые содействовали превращению человеческих сообществ в единое человечество. К силам Разъединения принадлежали войны, насилие и разрушение — все то, что мешало созданию сферы Разума. «Пока войны не ликвидированы, — писал академик А.Л.Яншин, — биосфера еще не может стать на всей поверхности земли сферой разумной человеческой деятельности»[28].
Научная мысль становилась самым драматическим полем противостояния Объединения Разъединению. Научный взрыв 1926–1927 годов создавал лишь объективные возможности для завершения ноосферы. Использование же результатов этого взрыва находилось полностью в руках «эволюции, осознавшей себя». В те же годы была поставлена и проблема космической философии и космического сознания человека. Это космическое сознание должно было стать одним из величайших факторов, содействующих завершению сферы Разума. Человек, с именем которого связаны эти проблемы, а затем и выход человечества в Космос, был великий русский ученый К.Э.Циолковский. «Вступление в космическую эру человечества… — говорил он А.Л.Чижевскому, — грандиозное событие, касающееся всего земного шара…»[29] Как и Вернадский, он утверждал: «Все будет в руках тех грядущих людей — все науки, религии, верования, техника, словом, все возможности, — и ничем будущее знание не станет пренебрегать, как пренебрегали мы — еще злостные невежды — данными религии, творениями философов, писателей и ученых древности»[30].
Выход в Космос и глобальный характер взаимосвязанных исторических, культурных, социальных и экономических процессов — два великих итога XX века на основной магистрали культурно-исторической эволюции человечества.
«Наше время, — писал Вернадский, — по существу иное и небывалое в этом отношении, ибо, по-видимому, впервые в истории человечества мы находимся в условиях единого исторического процесса, охватившего всю биосферу планеты»[31]. Сама научная мысль обретала планетарный характер и становилась реальной силой. Эта сила проявила себя на полях сражений второй мировой войны. Война уничтожила «дух науки», о котором писал Неру и говорили Вернадский и Циолковский. В лабораториях мира крупнейшие ученые работали над новым оружием массового уничтожения — атомной бомбой. А в тесной и душной камере Ахмеднагарской тюрьмы Неру размышлял о духовности и бездуховности научного мышления. За ним стояла многовековая духовная традиция Индии, ее мудрость и ее культура. Он верил в победу сил Объединения и на полях войны и в борьбе за новое мышление. Он верил в то, что научный подход к познанию мира соединится с художественным, этическим и интуитивным подходами. «Гуманизм и научный дух все более сливаются, порождая своего рода научный гуманизм»[32]. Эту веру, для которой у него и самого было достаточно оснований, укрепила в нем русская женщина Елена Ивановна Рерих. Еще до ареста, в 1942 году, он гостил вместе с дочерью Индирой на вилле своего друга русского художника Николая Рериха в гималайской долине Кулу. Двенадцать дней прошли как один день. И в каждом из этих дней были многочасовые беседы с Еленой Ивановной. Он обсуждал с ней все те вопросы, о которых потом писал в камере Ахмеднагарской тюрьмы. Он слушал ее с огромным интересом и временами не сдерживал своего удивления перед той глубиной знания индийской духовной культуры, которой она обладала. Это же знание делало и русского художника Великим мудрецом, как называли его жители долины. Неру знал и тех, кто стоял за этими удивительными русскими. Тогда в беседе чаще всего произносились слова «гуманизм», «культура», «этика» и, наконец, «Живая Этика». Русский художник много писал о том, что в наступающей эпохе основную роль должна играть Культура. Перед самой войной он поднял свое Знамя мира в защиту культурных ценностей. «Культура и мир являются священным оплотом человечества»[33], — утверждал он. Он считал культуру основным мерилом качества всех действий и мыслей. Возможно, как никто другой, Рерих понимал, что без культуры не может быть гуманизма, не может быть этического научного мышления, не может быть мира, не может быть самой планеты и ее природы. Он надеялся, что новый мир, провозвестником которого стала Великая революция России, возродит утраченные ценности.
В истории человечества нередко происходят малозаметные события, которые затем вырастают в определяющие. Тогда на старинной вилле в гималайской долине Кулу сошлись не только люди и их мысли, но и судьбы двух стран — Индии и России, которые соединились в общем духовном устремлении. Возникла та капля сплава, который был необходим для укрепления сил Объединения. Составляющие части этого драгоценного сплава несли в себе русские, вошедшие в глубь индийской духовной традиции, и индийцы — два будущих премьера независимой Индии. Те и другие ощутили в те дни свое родство и предначертанную им миссию. Но эта капля была лишь частью сложнейшего процесса, охватившего планету, суть которого состояла в великом противостоянии, обусловливающем прорыв в Будущее. В едином русле этого прорыва шли русский художник, тесно соединивший свою судьбу с индийской духовной традицией, русский ученый Вернадский, не представлявший себе нового научного мышления без этой традиции, индийцы Неру и Тагор, соприкоснувшиеся с новой Россией и понявшие это Новое, русский ученый Циолковский, стоявший у начала космического сознания человечества, и многие, многие другие, известные и безызвестные. Их мысли в разноголосом и грозном хоре XX века звучали в унисон, они рвались навстречу друг другу и составляли то искомое единство, где одухотворялась наука и научно осмысливалась духовная традиция. Без этого единства, где слаженно звучали голоса Индии и России, не могла завершиться ни сфера Разума на планете, ни состояться новый, более высокий виток в культурно-исторической эволюции человечества…
