Дэвид Уилкок - Исследования поля источника
Абсолютно очевидно, что для полного понимания работы шишковидной железы требуется дальнейшее исследование, но у нас уже есть несколько интригующих подсказок. В любом случае, в главах 1 и 2 мы обнаружили исчерпывающее научное доказательство, что вся Природа пребывает в состоянии постоянного телепатического общения посредством явно не электромагнитного поля. И если мы объединяем обширное исследование д-ра Уильяма Брода с прорывами Бакстера, тогда все, что мы думали, что знаем о том, что такое быть живыми сознательными людьми, должно измениться. Мы больше не можем рассматривать себя отделенными от окружения; мы фундаментально связаны со всем, что нас окружает. Все, что думаем мы, думают и они; все, что чувствуем мы, чувствуют и они. И насколько же далеко заходит такое совместное использование ума? Передается ли подобный эффект только от человека к человеку? Имеет ли это знание какую-либо практическую ценность или оно — лишь еще один кусочек “странной науки”?
Сейчас нам понадобиться рассмотреть сдвиг перспективы. Давайте начнем с того, что зададим себе вопрос: “А что же такое Ум?” Даже когда мы обсуждаем шишковидную железу, мы все еще склонны думать об уме, как о чем-то, существующем внутри каждого человека, затем один ум посылает послания другому как двустороннее радио. Однако что если на самом деле в некоторой степени мы разделяем один и тот же ум, и что ум намного более энергетичен по своей природе, чем принято считать?
Давайте вернемся к Бакстеру и серьезно задумаемся над тем, что он открыл. Если ум — это энергетическое поле, тогда бактерии могли бы делить одно и то же поле с растениями. Растения могли бы делить общее поле с яйцами. Яйца могли бы делить общее поле с животными. И все живое могло бы разделять общее поле с нами. Когда Бакстер захотел сжечь лист, растение отреагировало. Когда он начинал поливать растение, оно следило за его движениями. Бакстер как-то рассказывал мне, что его растения всегда “кричали”, когда в лабораторию заходил определенный человек; оказалось, что мужчина зарабатывал на жизнь стрижкой газонов. Когда два человека медитируют вместе, а потом расходятся, вспышка света в глазах одного человека будет вызывать аналогичный мозговой шок у другого — в 25 % случаев. Институт математики сердца показал, если мы вместе живем, вместе работаем или привязаны друг к другу, мы начинаем синхронизировать мозговые волны, паттерны сердцебиения и другие видимые проявления. Д-р Уильям Брод обнаружил, что нервного человека можно успокоить “дистанционным влиянием”. Рассеянный человек будет лучше концентрироваться и улучшать ментальную фокусировку, если кто-то думает об этом на расстоянии.
Мышление совершается непосредственно в Поле Источника
Статья в Журнале Wired (сентябрь 2010 года) приводила дискуссию между Кевином Келли и Стивеном Джонсоном о том, что они назвали “умом улья”. В умах разных людей одновременно появляется удивительное количество открытий, как будто все мы пользуемся одним и тем же энергетическим полем, чтобы думать. Как только в энергетическое поле попадают новые идеи, они сразу же становятся общедоступными.
“Стивен Джонсон: Исчисление (дифференциальное и интегральное), электрическая батарея, телефон, паровой двигатель, радио — все эти замечательные изобретения совершались многими учеными, работавшими параллельно и ничего не знавшими друг о друге.
Кевин Келли: Забавно, что миф о гении-одиночке просуществовал так долго, поскольку одновременное изобретение всегда было скорее нормой, чем исключением. Антропологи показали, что в предыстории одни и те же изобретения неожиданно появлялись приблизительно в одно и то же время, в культурах на разных континентах, которые не могли общаться друг с другом. Например, идеи Менделя о генетике: Он сформулировал их в 1865 году, но их игнорировали 35 лет, поскольку они оказались слишком передовыми. Постичь их не мог никто. А потом, когда коллективный ум оказался готов и до идеи Менделя оставался один шаг, трое разных ученых независимо заново открыли его труд, грубо говоря, с промежутком в год”.[133]
Статья Малколма Гладуэлла в The New Yorker раскрывает, что этот феномен распространен намного больше, чем думает большинство людей. Еще в 1922 году было зафиксировано, что 148 разных основных научных открытий были совершены почти одновременно.
“Феномен одновременного открытия — историки науки называют его “множественностью” — оказывается крайне частым. Одна из первых исчерпывающих подборок множественности была собрана Уильямом Огбурном и Дороти Томас в 1922 году. Они обнаружили 148 основных научных открытий, удовлетворяющих паттерну множественности. Вычислительная математика создана Ньютоном и Лейбницем. Чарльз Дарвин и Альфред Рассел Уоллес открыли эволюцию. Три математика “изобрели” десятичные дроби. Кислород открыт Джозефом Пристли в Уилтшире в 1774 году и Карлом Вильгельмом Шееле в Упсале годом раньше. Цветная фотография изобретена одновременно Чарльзом Кроссом и Луи Дюко дю Ороном во Франции. Логарифмы разработаны Джоном Непером и Генри Бриггсом в Великобритании и И. Бюрги в Швейцарии. “Пятна на Солнце обнаружены четырьмя независимыми учеными в 1611 году, а именно Галилеем в Италии, Шейнером в Германии, Фабрициусом в Голландии и Гарриотом в Англии”, — замечают Огбурн и Томас и продолжают:
— Закон сохранения энергии, столь важный в науке и философии, независимо сформулирован четыре раза в 1847 году Джоулем, Томсоном, Колдингом и Гельмгольцем. Их предшественником был Роберт Мейер в 1842 году. Термометр придумали, по крайней мере, шесть разных изобретателей, а девять умельцев претендуют на изобретение телескопа. Пишущие машинки созданы одновременно в Англии и Америке несколькими людьми в этих странах. На пароход “эксклюзивно” претендуют Фултон, Жоффруа, Рамсей, Стивенс и Саймингтон”.[134]
Д-р Эрвин Ласло прокомментировал частоту появления этого эффекта в истории.
“Великие прорывы классической иудейской, греческой, китайской и индийской культуры происходили почти одновременно [135]… среди людей, похоже, не состоявших в реальном общении”.[136]
В классическом труде д-ра Руперта Шелдрейка Присутствие прошлого разнообразные эксперименты подтверждают, что у всех нас имеется доступ к общему банку информации, когда мы пытаемся о чем-то думать; например, решать кроссворд или проблему, как поступали эти изобретатели. В одном случае Шелдрейк предлагал случайным группам людей трудный кроссворд и замерял время, требовавшееся для его решения. Затем решение раскрывалось двум миллионам зрителей британского телевидения. Все наблюдали, как на фоновой заставке проявляется лицо Коссака, включая усы с закрученными концами. Затем, когда Шелдрейк предлагал тот же кроссворд новым группам людей в Европе, Африке и Америке, которые не видели ни оригинального кроссворда, ни шоу британского телевидения с ответом, тем не менее, они решали кроссворд намного быстрее.[137]
Потрясающий труд д-ра Пола Пирсалла о трансплантированных органах — еще один пример разделяемого мышления, хотя в данном случае явно вовлечен биологический компонент. Д-р Пирсалл — автор более двухсот профессиональных статей и 18-ти бестселлеров на эту удивительную тему, и на его сайте вы можете прочитать их со всеми специфическими деталями.[138]
“Согласно изучению пациентов, получивших органы-траспланты, особенно сердца, реципиенту передаются память, поведение, пристрастия и привычки доноров. Семьдесят четыре реципиента (23-м из которых пересадили сердце) демонстрировали разные степени изменений, связанных с личностью доноров”.[139]
По-видимому, мысли хранились внутри отдельных органов до того, как возникнуть в уме реципиента. И вновь, Поле Источника говорит само за себя.
Institute Co-Intelligence предлагает краткое изложение экспериментов, которые Шелдрейк либо проводил сам, либо заимствовал у других, а затем приводил в своих трудах о концепции коллективного ума. Все эти прорывы позволяют предположить, что мы пользуемся Полем Источника, чтобы думать (по крайней мере, в некоторой степени).
“В одном эксперименте британский биолог Руперт Шелдрейк взял три коротких стихотворения на японском: одно представляла собой незначимый набор отдельных японских слов, второе — вновь созданное стихотворение, и третье — традиционную рифму, известную миллионам японцев. Ни Шелдрейк, ни английские школьники, которых он просил запомнить стихи, не знали, что есть что, и не знали японского языка. Оказалось, что легче всего запоминалась рифма, хорошо известная японцам”.[140]
