Лобсанг Рампа - Отшельник. (THE HERMIT)
Я опять лежал в этой комнате, мои щеки пылали, я испытывал общий жар. Я был совершенно подавлен тем, что так мало могу понять. По их мнению, я определенно вел себя как невежественный дикарь, тогда как по моему мнению — я был похож на яка, стоящего перед разумным человеком, к которому тот обращался, но безрезультатно. Я покрылся холодным потом, когда представил себе, какой позор я навлек на жреческую касту своей полнейшей неспособностью что-нибудь понять. Я чувствовал себя УЖАСНО!
Так я лежал, поглощенный своими страданиями, мучимый темнотой и самыми грустными мыслями, и во мне зарождалось глубокое подозрение, что для этих неизвестных людей мы ВСЕ дикари. Я лежал и покрывался испариной.
Раздался скрип открывающейся двери, и комната заполнилась хихиканьем и щебетанием. Опять эти ужасные особы женского пола! С невероятной стремительностью они опять содрали единственную закрывавшую меня простыню, оставив меня голым, как новорожденный ребенок. Без всяких церемоний перевернув меня на бок, они подложили по всей длине моего тела какой-то холодный липкий лист и быстро перевернули на другой бок.
Когда концы простыни опять подоткнули под меня, я почувствовал резкий рывок — на мгновение мне показалось, что я полечу вверх тормашками со стола. Руки женщин подхватили меня и быстро вымазали резкими жгучими растворами. Потом они грубо обтерли меня чем-то, что по ощущению напоминало старую мешковину.
Время продолжало тянуться. Я изо всех сил старался его подогнать, но сделать ничего не мог. Для такой затеи я был слишком обездвижен. Но вскоре на меня началась такая атака, что сначала я испугался, что меня собираются пытать.
Женщины схватили меня за руки и за ноги и стали крутить и изгибать их, как только могли. Крепкие руки вонзились в мое тело и начали его месить, как будто я был просто куском теста. Костяшки их пальцев оставляли во мне вмятины, мне стало трудно дышать.
Мои ноги развели в стороны, и непрерывно щебечущие особы женского пола стали натягивать длинные шерстяные рукава мне на ступни ног, потом на ноги до самых бедер. Меня подняли сзади за шею, так что я согнулся в талии, наклонившись вперед, и на верхнюю часть моего тела натянули какое-то одеяние, которое стянуло мне живот и грудную клетку.
На мою голову нанесли странную пену с отвратительным запахом и внезапно я услышал сильное жужжание. Источник жужжания прикоснулся ко мне — и у меня застучали зубы — те немногие, что остались после того, как большая часть была выбита китайцами. У меня возникло ощущение, как будто меня остригают, как яка. Грубое обтирание — настолько грубое, что мне показалось, что с меня сдирают кожу, — и какой-то туман опустился на мою беззащитную голову.
Дверь заскользила опять, и до меня донеслись звуки мужских голосов. Один я сразу узнал — это был голос моего Пленителя. Он подошел ко мне и обратился ко мне на моем родном языке:
— Мы собираемся обнажить твой мозг, это не должно тебя пугать. Мы собираемся ввести электроды прямо в твой…
Слова больше ничего не значили для меня, они означали только то, что для меня опять начались страшные времена и я бессилен что-либо сделать.
Незнакомый запах распространился в воздухе. Щебечущие женщины замолчали. Смолкли все разговоры. Клацнул металл о металл. Потом послышалось бульканье жидкости, и я почувствовал, как что-то острое вонзилось в мою левую руку. Меня с силой ухватили за нос и в мои ноздри втиснули какое-то непонятное круглое устройство, затолкав его дальше до самого горла.
Я почувствовал покалывание по всему черепу, за которым внезапно последовало онемение. Появилась издающая жалобный вой ужасная машина, которая коснулась моего черепа и начала медленно обходить его вокруг. Они собираются отпилить мне верхнюю часть черепа!
Ужасные, все перемалывающие пульсации проникали в каждую клетку моего существа — у меня было ощущение, как будто каждая моя косточка вибрирует в знак протеста. Наконец — я это ясно почувствовал — вся верхняя часть моей головы была отрезана, за исключением маленького свисающего кусочка плоти, с которым еще оставался соединенным мой череп.
Я по-прежнему испытывал ужас, но это был странный ужас, потому что, хотя я и был очень напуган, я сознавал, что сама по себе смерть не вызвала бы у меня протеста.
Теперь меня охватили ощущения, описать которые невозможно. Без какой-то видимой причины я вдруг издал протяжный звук «Ахх-хахх-хахх». Потом мои пальцы начали резко дергаться. Я ощутил жжение в ноздрях, казалось, я должен немедленно чихнуть — но чихнуть я не мог.
Но самое худшее было потом. Я вдруг увидел перед собой своего дедушку по материнской линии. Он был в одеянии правительственного чиновника. Когда он обратился ко мне, на лице его появилась добрая улыбка. Я посмотрел на него — и почувствовал удар изнутри: я не должен был видеть его. У меня не было глаз! Что за чудеса? Я удивленно вскрикнул, и видение исчезло. Ко мне подошел мой Пленитель.
— В чем дело? — осведомился он. Я рассказал ему.
— О, это не значит НИЧЕГО! — воскликнул он. — Мы только стимулировали некоторые центры твоего мозга, чтобы ты стал лучше все понимать. Мы видели, что у тебя есть способности, но тебе мешала медлительность и оцепенение, вызванное религиозными предрассудками. Это не позволяло тебе открыть свой мозг. Теперь мы делаем это для тебя.
Особа женского пола ввинтила маленькие устройства в мои ушные раковины, сила, с которой она это делала, позволила бы ей ввинтить колья для палатки в каменистый грунт.
Раздался щелчок, и я стал понимать чужие языки. Я стал ПОНИМАТЬ весь смысл. Теперь мне был понятен смысл и назначение таких терминов, как «кора головного мозга», «продолговатый мозг», «психосоматический» и тому подобное.
Коэффициент моих интеллектуальных способностей был увеличен — и я теперь знал, что все это значит. Но это было суровое испытание! Я был полностью обессилен. Время, казалось, остановилось.
Вокруг меня беспрерывно ходили люди. Их бесполезная болтовня не умолкала. Все это стало мне надоедать. Мне захотелось оказаться подальше от этого места с такими странными запахами, места, где мне отрезали всю верхнюю часть головы, как будто это было просто крутое яйцо. Это не значит, что мне часто доводилось видеть крутые яйца — они были для купцов и тех, у кого есть деньги, а не для бедных жрецов, питающихся тсампой.
Время от времени люди обращались ко мне, интересовались, как я себя чувствую. Чувствую ли я боль? Не кажется ли мне, что я что-то вижу? Какой цвет появляется в моем воображении?
Мой Пленитель подошел ко мне и рассказал, что мне стимулируют различные центры и что во время этого процесса у меня будут, конечно, возникать ощущения, которые могут меня напугать.
Напугать меня? Я все время напуган, объяснил я ему. Он рассмеялся и небрежно заметил, что в результате такой обработки мне теперь всю свою долгую жизнь придется жить одиноким отшельником, потому что мое восприятие слишком сильно обострится.
Никто никогда не будет жить со мной, сказал он, пока в самом конце моей жизни не придет ко мне молодой человек, чтобы получить от меня все знания, которыми я обладаю, и понести их дальше и в конце концов передать ни во что не верящему миру.
Наконец, когда прошла, как мне показалось, целая вечность, мой череп вернули на место. Странные металлические зажимы соединили вместе обе половинки. Мою голову обмотали полосками ткани, и я был поручен заботам женщины, которая уселась рядом со мной.
По хрусту бумаги было ясно, что вместо того, чтобы исполнять свои обязанности, она погружена в чтение. Потом я услышал мягкий удар упавшей книги, а вслед за этим до меня донеслось ритмичное посапывание женщины. Я решил, что мне тоже пора спать!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Старый отшельник вдруг замолчал и положил руки на песок, широко растопырив пальцы. Эти чувствительные пальцы легко устанавливали контакт с грунтом. Какое-то мгновение он сосредоточенно молчал, потом произнес:
— Скоро к нам явится посетитель.
Молодой монах посмотрел на него ошарашенно. Посетитель? Зачем сюда приходить посетителю? И как ОН может быть в этом уверен? Не было слышно никаких звуков, никаких изменений в доносившихся снаружи голосах природы.
Так они просидели минут десять, подняв головы, ожидая. Вдруг ярко очерченный овал входного проема закрыла тень, и на фоне светлого неба показалось черное пятно.
— Ты здесь, Отшельник? — послышался высокий голос. — Фуу! И почему отшельники живут в таких темных недоступных местах?
В пещеру вперевалку вошел жирный монах очень маленького роста с мешком на плечах.
— Я принес тебе немного чая и ячменя, — сказал он. — Они были предназначены для Хижины Живущего За Пределами, но ОНИ больше не нуждаются ни в чем. Не могу же я тащить всю эту тяжесть обратно.
