Антонен Арто - Тараумара
— Если принять эту позицию — без интереса к Богу и без проблем, то человек всего-навсего — инертный автомат, генератор скуки и безумия: его полностью покинул разум, а душа, еще чистая, сбежала, потому что она чувствует, как приближается момент, когда этот Автомат породит Зверя, а Зверь — непристойного демона.
Итак, я почувствовал, что мне надо было вновь поднять поток и дотянуться в своем предчувствии до той точки, где я увижу себя развивающимся и желающим. И Пейотль меня туда привел. Перенесенный им, я увидал, что то, чем я являюсь, мне следовало защищать еще до рождения, и что мое Я — только следствие битвы, которую я вел в Высшем против лжи плохих идей.
И напрасно какие-то существа мямлили, что все таково, каким кажется, и больше нечего искать; я-то прекрасно вижу, что они потеряли почву под ногами, и что уже давно они не понимают, что говорят, потому что сами не знают, куда идти, чтобы вновь достичь состояния, в котором они поднимаются над потоком идей и откуда они берут слова, чтобы говорить.
Вот уже целые века их мыслители, да и они сами, отказались от того почетного усилия, которое следует приложить, чтобы заслужить свое сознание, когда известно, где надо его найти и обрести.
— Бессознательное не принадлежит мне, исключая разве что сон, а потом все, что я в нем вижу, и что ведет меня за собой — является ли формой, отмеченной для рождения, или непристойностью, которую я отверг?
Подсознательное — это то, что выявляет предпосылки моей внутренней Воли; но я не очень хорошо знаю, кто в нем царит, и полагаю, что это не я, но поток враждебных Проявлений Воли, поток, который, не знаю почему, думает как я, и у которого нет другого занятия в этом мире и другой идеи, как только занять мое место внутри меня, в моем теле и в моем Я.
Но в Пред-чувствии, Пред-сознании, где их соблазны не дают мне покоя, я вновь вижу все эти дурные проявления воли, но на сей раз я вооружен всем своим сознанием, и когда они обрушиваются на меня, мне это безразлично, ибо теперь я чувствую себя там.
Пейотль удерживает меня в состоянии Пред-сознания, и, поднявшись над человеческим состоянием, я узнаю, где сформировалась моя Воля, и что это за сила, с помощью которой она бросается туда, куда призывает ее Добро, против Зла, которое ее преследует.
Добро и Зло, — говорят жрецы Сигури и позднее повторят Мистики Иисуса-христа, — на этот раз являются не в ощущениях и видениях, но с доказательствами мучеников и опытом их ран, Добро и Зло больше не две противоположные формы материи, не два принципа. Добро — это то, что существует, а Зло — это то, что не существует, что не будет жить, и что прекратится, закончится. Человеческое «Я» никогда в это не поверит. Но человеку необходимо постичь это знание.
Кажется, танец Пейотля первоначально был сентенциозным, нравоучительным, обучающим Ритуалом растения, данного человеку Иисусом-христом, и состоял в том, чтобы пригласить человеческое существо отыскать свое сознание. Потому что без помощи он не может на это решиться.
Душе потребовались тысячелетия доказательств, чтобы узнать, с чем она соглашалась и от чего отказывалась в этом потоке нависающих над ней искушений, где сознание не перестает искупать и рождаться поверх любого образа Чистоты или Греха.
Я живу, и я родился с беспредельным искушением бытия: чем я стану, откуда я, куда я пойду, каким образом, как? И я не знаю, закончу ли я до своего смертного часа выбирать, сражаться, отвергать. Но почему надо, чтобы ко всем моим порывам ко всему чрезмерному, открытому, недостижимому не переставали примешиваться эти домыслы, эти намеки о бесчестии, эти инсинуации мерзкого, гнусного эротизма?
Неужели я никогда не увижу вещи в свете их целомудрия, где они были рождены? Почему к моим чистым попыткам быть и жить присоединяется это грязное стремление существовать только через Грех, и в Грехе?
Современный человек — существо непристойное и нечистое. Он ставит на одну доску низкое и Возвышенное, эротизм и Поэзию.
Однажды я захотел отбросить эту отвратительную зависимость, которая, как я прекрасно чувствовал, исходила не от меня, но была мне навязана дьявольской коалицией существ, которые захватили и осквернили мое сознание, так же, как они разупорядочивают Реальность.
И я увидал, как в горах Мексики над всеми человеческими испытаниями сверкает Великое Кровоточащее Сердце. Поднимаясь, я был словно подхвачен руками моря и увидал себя отброшенным за пределы правильного подобия вещей, я был выставлен напоказ таким, каков я на самом деле, самим собой, наконец, в Истине Главного.
По ту сторону Сигури есть завершенность, избыток, избыток удовлетворения.
Но в глубине Сигури и в этом Пылающем Сердце — Образ, в котором я не мог не узнать ИИСУСА-ХРИСТА: восприятие единого Неизменного, полный Крест, навечно поставленный на Четыре Стороны Света любой Пресыщенности.
С помощью ИИСУСА-ХРИСТА — ПЕЙОТЛЯ я расслышал человеческое тело, Селезенку, Печень, Легкие, Мозг, громы и молнии в четырех сторонах Божественной Бесконечности. И узнал, из какой необыкновенной потребности шло их органическое расположение.
Но, оказавшись внутри собственных частей тела, я увидал, как Крест Распятия пронизывает органы, разрывая и заливая их кровью и позволяя человеческому сознанию узнать, посредством этой самой, своей собственной крови, отмели Вечности.
И этот крест объяснил мне, что такое человеческое сознание. С помощью Сигури-креста я увидал, как раздуваются первоначальные прототипы любого состояния и любой формы до такой степени, пока не раздастся ужасный удар, и в тот момент, когда душа человека разрывается на четыре части, к нему приходит мысль, что его душа сейчас погрузится во что-то непрозрачное, вроде тумана, который имеет образ Греха. Ибо находиться в сознании — означает держаться над Грехом. А сознанием имеет право называться лишь то, что никогда не покидало отмели Вечности. За пределами этого человеческое существо будет деградировать так сильно, что когда оно еще будет считать себя живым, Ясновидцы уже заметят, что оно бредит.
Погружаясь в высокие облака вместе с Сигури-Иисусом-христом, я увидал все, что является сознанием и бытием, а под ними, в небытии, тот образ, где униженное сознание человека поверило, что оно формирует сексуальность. Ибо именно она — грех. И прикоснуться к ней — значит убежать от бытия, чтобы угаснуть в бесцельности.
Вот таким образом мой опыт Пейотля извлек меня из состояния бесцельности, и, преодолев спазматический крест, где мое сердце, вспыхнув, преобразилось, я пошел вслед за всем туда, где Дева Вечности поразила меня, а затем отправила обратно, и я вернулся на землю, словно пораженный молнией в своих мыслях.
Разумеется, я не хотел касаться ничего божественного, так как Божественности достигают не путем физического эксперимента, но я понял один из основных Законов, с помощью которых его Сила, передаваясь, установила содержимое Бытия, и оно состояло в Чистоте.
Оставаться целомудренным или погибнуть: я научился этому у тараумара, живущих в горах, однако Зло и их заставило все забыть.
И этот закон не принадлежит лично мне, он создан для всех людей с незапамятных времен и навечно. И я знаю, что его пересмотрят и что теперь он не будет действовать. И что человек, прежде чем уйти из земной жизни, покроется кровавым потом из-за этого Закона.
Что касается Всего Сурового Величия, Бога, которого ничто в мире не в силах искоренить, то его находят не в Ирреальном, а как раз в Реальном, если вне обычного сознания оно держится за свою Реальность. Но Высшая Божественная Реальность — в глубине сердца любого человека, для которого Любовь означает любить. Любить сердцем; отдавать, а не брать. То, что чувства делать не могут. И что мир земной жизни исполнить отказался.
Те, кто утверждают, что Бога нет — просто забыли о сердце.
Бесконечная эмульсия сердца — это то, что Зло захотело убить во всех мирах, но в этой эмульсии множество складок, сгустков, составляющих элементов и заговоров, и каждый сгусток является идеей, а идея — состоянием сердца, одушевленным существом, а каждое состояние чувственности — это элемент, исходящий от Бога, а Источник любого элемента — это Дарующее Сердце, Распределитель составляющих элементов бытия, который отдает свою сущность Бытию в Многообразии Форм Бесконечности. И где он мог бы умереть, Тот, которого невозможно убить? Ибо идея постоянно Возрождающегося Бога — это еще Кто-то; и этот кто-то — неисчерпаемо Активный, это тот, кто над любым сном, над любыми грезами поглощает то, что позднее, в наибольшем удалении от Него самого, Он отдаст! Позднее. Тогда, когда сгорит Слово, его Сын, в огне Любви, которая не иссякнет.
На поиски именно этого Бога Вечного Милосердия я отправился на следующий год к ирландцам.
