За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Волошина Инна

— Сейчас ты вернёшься к своим. Ты идёшь к ним в гости. Ты можешь увидеть кого хочешь, но только одного человека, и сразу вернёшься… Я буду ждать тебя здесь.

И он подтолкнул меня рукой вперёд. Я почувствовал, что прохожу через что-то более плотное, чем я сам, но это лишь на какое-то мгновение, и я обрёл невесомость. Я думал обо всех родных, но не знал, кого больше хотел увидеть: бабушку, Анну, Анфиску, а может отца? Смятение было недолгим — конечно, Анна! Она больше всех убивалась обо мне. И вмиг я оказался рядом с ней.

Она ложилась спать. Я видел, как она разбирала кровать, как ходила взглянуть на своих спящих малышей. А потом легла и сама. Какое-то время она лежала с открытыми глазами и думала, а я, присев на сундук у стены, наблюдал за ней. Как дорога она моему сердцу! Она заменила мне и мать, и друга, была и сестрой. Конечно, бабушка заботилась обо мне, но больше в воспитании дала мне она — Анна, моя младшая сестрёнка! Предавшись своим мечтаниям, я потерял ощущение времени. Анна задула свечу и погрузилась в сон. Дальше я действовал импульсивно. Я не знал и не думал никогда, что во время сна душа покидает тело и отправляется куда-то, влекомая своими желаниями. Я видел, как Анна «раздвоилась». Увидев меня, она замерла:

— Николай?! — вскрикнула она, — Но ведь ты…

— Нет, я не умер! — остановил я её. — Я жив и пришёл к тебе в гости.

Она смотрела на меня, как зачарованная. Я взял её за руку и подумал: «Пришёл в гости, но не увижу бабушку?», — и мы с Анной оказались в бабушкином доме. Она спала, но души её дома не было, и я подумал: «Жаль!» Анна стала разводить огонь в печи, греть чай. Когда вода закипела, на пороге появилась бабушка. Она охнула:

— Господи, Коленька, это ты! Совсем такой же, — и она бросилась в мои объятия, — те же волосы, тёмной волной, те же глаза. Ты живой! Как всегда, такой же, — причитала бабушка, пока Анна не оторвала её от меня:

— Он в гости пришёл, а ты причитаешь!

— Да, и то верно, — бормотала бабушка, — что же это я, совсем обезумела старая, пойдёмте к столу.

Не знаю, откуда взялись блины! Но как я был им рад! Мы пили чай, разговаривали, как вдруг я почувствовал, как что-то влечёт меня вдаль… Я понял, что пора уходить. Не хотелось прощаний и слёз, и я просто встал из-за стола, поцеловал бабушку в щёку, привлёк к себе Анну за плечи, сказав:

— Я ещё приду, — и вышел из комнаты.

Вспомнив об Учителе, я сразу оказался рядом с ним, снова пройдя через что-то плотное. Он взял меня за руку, и мы снова оказались на окраине знакомого мне поселения. Пройдя мимо Храма, подошли к бараку и вернулись в прежнюю комнату.

— Анна и бабушка видели меня и узнали, почему? Ведь у меня иной облик? — спросил я Учителя, присаживаясь на кровать.

— Это так, — ответил Учитель, — но если бы ты пришёл к ним таким, как выглядишь сейчас, они бы не узнали тебя, поэтому ты шёл к ним в том облике, который им знаком и дорог. Со временем ты научишься перевоплощению и, если захочешь, то можешь жить здесь в прежнем Земном обличии, хотя так делают очень немногие. Ведь покидают Землю и в старости, а обретая здесь молодость, не хотят возвращаться к тому, что постыло. Тебе нет нужды меняться, ты покинул Землю молодым, и, принимая прежний облик, ты всё равно останешься молодым.

Я слушал Учителя, внимая каждому слову, для меня это всё было ново. Учитель замолчал, и меж нами повисла тишина, которую нарушил снова Учитель. Он стоял у окна:

— Подойди ко мне, — позвал он, — и смотри.

Я стоял к нему спиной, а он держал меня за плечи, слегка сжимая их. И что же я увидел?..

Анна с детьми была в доме у бабушки. За столом сидели люди — это наши соседи и просто знакомые. Они пили чай с блинами. На какой-то миг я почувствовал запах горячих блинов, и умиротворение разлилось по телу. Они говорили между собой о чём-то, я не мог вслушаться, о чём идет речь. И вот моё внимание привлекла Анна, она всхлипывала и рассказывала свой сон: «Проснулась я вроде и вижу, Николай сидит на сундуке у стены и смотрит на меня». Я удивилась, ведь умер же, а он мне: «Нет, я живой, в гости к вам пришёл». Потом не помню, как провалилась куда-то, а после вижу, мы все трое с бабушкой у неё дома за столом сидим, чай пьём. Потом Николай встал и вышел из комнаты, что-то сказал, но не помню, что»… И Анна заплакала, бабушка стала её успокаивать:

— Хорошо значит всё у него, раз в гости приходил, не просил ведь ничего, значит нужды не терпит.

— И то верно, — подхватила наша соседка, женщина средних лет, ей то и рассказывала «сон» Анна.

А потом всё исчезло. Я, обессилел от сильного напряжения: мне хотелось не только видеть, но и слышать. Учитель, поддерживая меня, помог дойти до кровати.

— Может, поешь чего-нибудь? — спросил он.

— Нет, я ничего не хочу. Устал. Мне бы поспать… — ответил я.

— Хорошо. Отдыхай, — и Учитель вышел из комнатки, а я почти сразу погрузился в сон.

Какой-то толчок вывел меня из сна. Я открыл глаза, в комнатке было серо; Учитель ещё спал. Сев на кровати, я стал обдумывать то, что видел: Анна рассказывала свой сон, но как он был сбивчив, как много она не помнила! От этих мыслей мне стало грустно. Я не заметил, как встал Учитель. Он одёрнул штору, в окно хлынул поток света, что и вывело меня из состояния грусти.

— Ты хочешь, есть? — спросил он меня.

— Нет, — во мне ещё жил «дух» блинов, и не хотелось его чем-либо подавлять, к тому же именно этот запах придавал мне чувство сытости.

— Что ж, тогда пойдём дальше.

И мы снова вышли на дорогу. Учитель снова ничем не выдавал своего присутствия, идя чуть поодаль от меня. Мы вышли за село, но с другой стороны, противоположной Храму. Когда оно почти исчезло из вида, Учитель сказал мне:

— Здесь мы расстанемся. Дальше по этой дороге есть одинокий домик среди сада, а вокруг него полукольцом поля пшеницы. Там, в этом домике, я и буду ждать тебя. Помни, время испытаний не прошло. Будь твёрд!

И Учитель исчез, оставив меня одного. Меня это ничуть не смутило, так уже было однажды. И я продолжил путь. Идти было легко, голод не мучил меня, во мне ещё был жив запах блинов, и это придавало мне чувство сытости. Я шёл по дороге, обсаженной деревьями, и не испытывал жажду. Мне было легко и радостно, и я стал насвистывать какой-то мотив. Здесь всё было прекрасно! Всё радовало глаз. Но что-то меня ещё поджидало… Если в прошлый раз Учитель мне сказал: «Будь внимателен…», то теперь — «Будь твёрд!»

Я не чувствовал усталости, а мысль о Тамаре окрыляла меня. Прекрасный сад остался далеко позади, и передо мной раскинулась живописная местность: небольшие холмы, колки берёз и осины, кое-где разделённые серебристыми нитями речушек. Дорога, по которой я шёл, круто поворачивала. И здесь я увидел женщину, она сидела на земле, положив голову на колени, а рядом стояла большая сума. «Должно быть, устала, отдыхает», — подумал я. Когда я почти поравнялся с ней, она вскинула голову и встряхнула рассыпанными по плечам чёрными, как смоль, волосами. Я увидел нежное лицо с мягкими чертами. Ресницы так велики, что отбрасываемая ими тень скрывала взгляд, он как бы терялся. Она улыбнулась мне, обнажив ровный ряд крепких белых зубов. Я улыбнулся ей в ответ. Женщина встала, и я на миг остановился, поражённый совершенством её тела. На ней было просторное платье, мягко облегающее и подчёркивающее прелести фигуры. Она дала мне возможность хорошо разглядеть себя, а потом заговорила:

— Видно, мы идём одной дорогой. Ты молод и красив, и, наверное, добр, — такое вступление обожгло меня. Её голос, мягкий и приветливый, очаровывал своим звучанием. — Не поможешь ли ты мне донести мою суму, я так устала… — продолжила она, и её голос зажурчал так нежно, с нескрываемой грустью и отчаянием.

Помочь? Я всегда был готов прийти на помощь; ещё ребёнку, мне это внушала бабушка, и я ценил её наставления, помня, что когда-нибудь Господь воздаст за добро. Прося о помощи, женщина смотрела мне в лицо. Её глаза были колючими, хотя это ничуть не портило её внешности. Я поднял её суму… О, как она была тяжела! Но я подавил в себе желание поинтересоваться, что же такое тяжёлое может нести столь очаровательное создание… Мы шли не очень быстро, груз сковывал движения, а женщина щебетала без умолку, что идти ей не далеко, но она так устала, что очень рада помощи и готова оказать помощь и мне, если в этом есть необходимость. Её голос звучал завораживающе.