Луис Ривера - Легионер. Книга 2
У него было звериное чутье на опасность. В двадцатом легионе все знали: если Бык начинает нервничать и почем зря гонять рядовых, значит, жди беды. И это чутье ни разу не подвело его. Во всяком случае, на моей памяти. Точно так же он нутром чуял, как выбраться из ловушки. Если его манипул попадал в окружение, Бык точно знал, в какое место нужно ударить, чтобы вырваться. Причем, иногда его решения противоречили всем законам военного искусства. Но он никогда не ошибался. Его решение всегда было единственно верным. Я доверял ему безгранично.
И во время того марша, видя, что Бык сам не свой, я держал оружие наготове. Наверное, поэтому и остался жив.
Все произошло на второй день марша. Ночь мы провели спокойно, соорудив на ровном, свободном от деревьев месте лагерь. Дозоры не заметили ничего подозрительного, поэтому рано утром мы, как обычно, разобрали лагерь, сожгли то, что нельзя было разобрать и двинулись в путь. Выступление было омрачено одним событием. Двух легионных орлов знаменосцы долго не могли сдвинуть с места. Заостренные концы древков словно вросли в землю. Пришлось им помогать.
Примета была хуже некуда. Некоторые ветераны, которые уже сталкивались с подобными знамениями, стали мрачнее туч, плывущих над нашими головами. Глядя на них, и более молодые солдаты поскучнели. Одно дело просто месить грязь, и совсем другое — месить грязь, когда боги обещают крупные неприятности.
Около полудня колонна снова втянулась в густой лес. Растянулись мы к этому времени еще сильнее. Всем хотелось побыстрее добраться до Ализо. Там нас ждал отдых, горячая еда, крыша над головой и другие нехитрые радости.
Дважды мы останавливались, чтобы расчистить дорогу. И оба раза Бык, не обращая внимания на ругань солдат и косые взгляды командиров, рассылал солдат когорты далеко в стороны от дороги, проводя таким образом на свой страх и риск разведку. Остальные даже не думали о таких простых мерах предосторожности. Войско окончательно превратилось в неорганизованную толпу, грязную, уставшую, которая плевать хотела на уставы и здравый смысл.
Во время второй остановки зарядил дождь. Да такой, что даже кроны деревьев, правда, порядком поредевшие, не могли удержать потоков воды. Бормоча проклятия мы натянули капюшоны и плотнее закутались в плащи. Бык же, наоборот, снял с груди шлем и надел его на голову. Поразмыслив немного, я последовал его примеру, хотя таскать такую тяжесть на башке во время перехода удовольствие небольшое.
Один из легионеров стоящий рядом со мной хмыкнул:
— Думаешь, так меньше вымокнешь?
Легионера все называли Рябой. Лицо у него было сплошь в следах от мелких ожогов. Какой-то германец во время боя ткнул ему в лицо горящую палку.
— Посмотри на центуриона, Рябой, — ответил я. — Три года я служу под его началом. И за все это время он ни разу не надел шлем просто так. У нас была верная примета — если Бык в шлеме, враг уже пересчитывает твои медали. Да и орлы сегодня не просто так застряли.
Рябой внимательно посмотрел на меня, понял, что я не шучу, и тоже нахлобучил свой шлем. Так, один за другим, поглядывая то на Быка, то на меня, остальные солдаты центурии тоже скинули капюшоны, надели шлемы и принялись расчехлять щиты.
Тут же появился совсем молоденький трибун-латиклав из штабных.
— В чем дело, солдаты? С кем вы собираетесь сражаться? Кто дал команду готовиться к бою?
Бык, услышав это, вперевалочку направился к трибуну.
— Никто не давал такой команды, — прогудел он. — Просто некоторым парням из этой облепленной дерьмом толпы еще хочется пожить. В отличие от их командиров, у ребят хватает ума понять, что здесь скоро будет.
— Центурион! Ты знаешь, как это называется?
— Здравый смысл, трибун. Так это называется. Я воюю дольше, чем ты живешь, так что дам тебе один совет: отдай приказ всем остальным приготовиться к бою. Не слушай легатов и тем более Вара. Призывай всех к оружию, трибун. Тогда, быть может, кто-то из нас и уцелеет.
— Все это здорово смахивает на мятеж, центурион. Я доложу легату, что ты нарушил приказ и подбивал меня сделать то же самое. Встретимся с тобой в Ализо, центурион.
— Вот это вряд ли, — спокойно сказал Бык, и не слушая больше гневные окрики офицера развернулся и побрел к голове колонны.
Вскоре прозвучала команда двигаться. Теперь мы шли в полной тишине, которую нарушал только шелест дождя по пожелтевшим листьям, да скрип телег. Лес перестал быть просто недружелюбным. Всей кожей мы чувствовали исходящую от него угрозу. Темную, тяжелую, древнюю, как сам он. Как будто мрачные, кровожадные боги варваров покинули свои жилища и собрались здесь в предвкушении обильной кровавой жертвы.
Мы сжимали побелевшие губы, стискивали до хруста в пальцах древки пилумов, напряженно всматривались в густые заросли, наполовину скрытые пеленой дождя. И молились своим богам, прося у них одного — быстрее выйти из этого проклятого леса.
Пройти нам удалось не больше полумили.
Сначала никто не сообразил, что произошло. Передовые отряды колонны, вдруг остановились. С нашего места не было видно, что там произошло.
Рябой повернулся ко мне и, облизывая пересохшие вдруг губы, хрипло спросил:
— Опять что ли завал?..
И вдруг рухнул в грязь со стрелой в глазнице.
В этот миг со всех сторон раздался леденящий душу вой, и на нас обрушился град камней и дротиков. Мне показалось, что это воют и стреляют сами деревья.
В первые же секунды рядом со мной упало человек пять. Остальные метались из стороны в сторону, прикрывшись щитами и затравленно озираясь, пытаясь увидеть врага. Но снаряды летели отовсюду, не было никакой возможности определить, откуда прилетит очередная стрела. То тут, то там вражеский дротик находил свою цель и пронзенный насквозь солдат, захлебываясь кровью, валился на землю.
В вой и рев вплелись вопли раненых, беспорядочные команды, крики ужаса, женский визг и ржание перепуганных мулов. Это был самый настоящий хаос. Избиение растерянной беззащитной толпы. По колонне словно ходила огромная коса, выкашивая целые ряды.
Нас расстреливали с очень близкого расстояния, поэтому от доспехов пользы было немного. А щит… Щит полезен, когда ты знаешь, где враг и можешь повернуться к нему лицом.
Нас застали врасплох, мы были измучены маршем, растеряны и не готовы к сражению. Но все же мы были вымуштрованными винтиками огромной отлично отлаженной машины под названием «легион». Мы были опытными, отлично обученными и спаянными железной дисциплиной профессиональными солдатами. И если варвары думали, что мы станем легкой добычей, они здорово просчитались.
— Спина к спине! Спина к спине! — рев Быка перекрыл на мгновение какофонию боя, если это можно было назвать боем.
За ним клич подхватили другие командиры. Бестолковые метания прекратились. Быстро и слаженно, будто и не было этих мгновений паники, мы занимали свои места в строю, не разбираясь, где своя центурия или когорта, а просто вставая под ближайший значок. Сходящих с ума гражданских, пинками и затрещинами загоняли в середину строя.
Встав спина к спине, закрывшись щитами и ощетинившись пилумами, мы приготовились отразить атаку. И она не заставила себя ждать. Неподвижный до этого момента лес ожил. Со склонов на нас ринулись орды германцев.
Огромные, волосатые, полуголые, раскрашенные синей и зеленой краской, обезумевшие, визжащие, вопящие, орущие они летели на нас и казалось ничто не сможет остановить их напор.
— Пилумы!
Сотни дротиков метнулись навстречу этой живой стене, пробивая в ней бреши. Но германцы даже не обратили на это внимания. Мы взялись за мечи…
Они врезались в наш строй тяжелым тараном. Будь на нашем месте менее опытные солдаты, бой закончился бы после первой сшибки. Никто из варваров и не помышлял о защите. Все они визжа лезли вперед, пытаясь любой ценой добраться до врага. Получив удар мечом под ребра, они норовили в последнюю секунду жизни ухватиться за щит легионера и повисали на нем, открывая дорогу копью своего товарища. Если кто-то оставался безоружным, он продолжал сражаться голыми руками, а некоторые пускали в ход и зубы.
Они бросались на нас, как свора взбесившихся псов. Раз за разом, не считаясь с потерями, не замечая ран.
Правда, варвары все же остаются варварами. Среди них большинство думало не столько о сражении, сколько о добыче. Стремясь прорваться к обозу, они даже не пытались действовать организованно. Увидев брешь в нашем строю, они кидались туда, забыв всякую осторожность, и падали под нашими мечами.
В общем-то, это нас и спасло. Знай они хоть что-нибудь о дисциплине, нам пришлось бы совсем туго. А так после получасового ожесточенного боя, нам все же удалось отбросить их. Крича ругательства, они растворились в лесу, оставив своих павших и раненых на поле боя.
