Идрис Шах - Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути
Те, кто говорит: «Ничего нельзя приготовить из сушеного лука» — другими словами «Ничего нельзя получить из книг» — заблуждаются. Те, кто говорит: «Я буду ждать (или искать), пока не найду свежий лук», — заблуждаются. Они заблуждаются, так как не понимают, что не узнают "свежий лук", если увидят его. Это надо сказать, хотя я делаю это неохотно, поскольку такие утверждения обычно воспринимаются как вызывающие, тогда как, по большей части, они предназначались быть лишь описательными.
Поэтому давайте примем утверждение: «Можно получить что-то из книг. Это что-то может быть настолько важным, что приведет к узнаванию реальной вещи. Поэтому, во многих случаях, оно имеет первостепенное значение».
СОСТАВЛЯЮЩИЕ
Но почему же люди воображают, что в книгах нет ничего того же порядка, что и «свежий» опыт? Просто потому, что они не знают, что необходимы особые обстоятельства (такие как вода, добавленная к кусочкам лука) прежде, чем они что-нибудь смогут получить. В этом и заключается цель суфиев — помочь в обеспечении как сушеным луком, так и водой, чтобы в надлежащее время мог быть явлен свежий лук.
СМИРЕНИЕ
Одной из реальных причин предпринимаемого внедрения действительно «смиренного» отношения к жизни и учению в традиционных обучающих техниках является попытка дать возможность людям воспринять точку зрения, которая позволит им «приблизиться к луку через его любое имеющееся состояние».
Конечно, такие учения в неподходящих руках быстро превращаются в моралистические. Вместо сказанного выше, люди выискивают логическую опору для того, чтобы обучать терпению и смирению. Вскоре они находят ее: «Смирение — на благо общества. Оно делает людей добрыми, чистыми и т. д.» Это, однако, социальный уровень, а не метафизический. Если вы «смиренны», это может помочь вам в обычной жизни. Если же нет, вы ничего не получите в высших сферах.
Если люди не могут принять «смиренной» позиции по отношению к тому, что их приглашают изучать, они вообще не в состоянии изучать это. Поэтому не существует предмета обсуждения, как это часто предполагают, когда спрашивают:
«Почему мне следует повиноваться чему-то, чего я не знаю?» Вопрос необоснован, потому что любой, находящийся на этой стадии, не может повиноваться или не повиноваться: он может лишь оставаться вечно недовольным вопрошателем. Он не хозяин выбора, таким образом, нет никакой обоснованности в вопросе и никакой надобности в ответе, отличном от описания его состояния. Надежда возлагается на возможность того, что он сможет распознать свое состояние через его описание и соответственно скорректировать свою позицию.
Люди, тем не менее, гораздо чаще принимают вторичные указания за первичные, и суфийским учителям приходится учитывать эту склонность. Иногда они подвергают возможного ученика заранее продуманным шокам, чтобы показать ограниченную природу его мышления, помочь ему достичь более глубокого самопонимания и, следовательно, открыть более широкую перспективу, позволяющую ему учиться.
Такой шок содержится в истории, рассказанной Баязидом Бистами.
ИДОЛОПОКЛОНСТВО
Баязид рассказывал, что на дороге его повстречал человек и спросил, куда он идет. Баязид ответил ему, что отправляется в паломничество в Мекку, так как у него есть двести динаров.
Человек сказал: «Обойдите меня семь раз, и пусть это будет вашим паломничеством, ибо я кормилец семьи».
И Баязид сделал то, что просил человек, и вернулся домой.
Гораздо чаще человек не приемлет такое разрешение вопроса из-за того, что оно содержит признание, что предыдущие схемы мышления неадекватны. Он ищет чего-то, что будет укреплять желание чувствовать себя значительным.
Он очень легко находит такие убеждения, индивидуума или организацию: потому что в настоящее время они почти все специализируются — знают они это или нет — в рассудительной лести. Даже если лесть чередуется с неодобрением, она остается лестью.
Это одна из причин, почему так важно понять личные побуждения.
Важный аспект обсуждаемой темы о значении посреднических материалов как каталитических элементов — это заметить, что есть форма учения посредством прямого пробуждаемого восприятия. Это отличается от учения механическими методами или посредством выборочных занятий, когда эти занятия планируются самим учащимся или кем-нибудь еще, кто не имеет полного восприятия нужд учащегося.
ВНЕШНИЙ ВИД И ФУНКЦИЯ
Мы говорим здесь о функции, не о внешнем виде. Есть интересная параллель с запомнившимся мне случаем, когда несколько буквалистов спрашивали Сиди Абу-Юсуфа относительно суфийских учителей. Его ответ показывает как их склад ума, так и то, как такому складу не удается соответствовать реальности:
Вопросы относились к делаемым каждым суфийским представителем (или от его имени) утверждениям, что Верховным Главой суфиев является он.
Абу-Юсуф сказал: «Это лишь метафора и не подразумевает никакого соперничества. И не заключает в себе никакой идеи иерархии в формальной организации. Кроме того, это не означает, что каждый утверждает (или за него утверждают), что он является Главой Всех суфиев. Это лишь означает, что для тех, кто следует его инструкциям, суфийский учитель должен рассматриваться как глава и единственный источник мудрости. Эта роль не значительнее роли любого учителя, чьи ученики должны удерживать сосредоточенность и способность к учению, не отвлекая свое внимание на другие предметы, такие как — в данном случае — иерархия учителей. Реальные главы суфиев существуют и действуют в обычно невоспринимаемой сфере и никогда не известны в своих высших функциях; хотя они, время от времени, чтобы выполнять свои функции, могут представать в любом облике, в том числе и как суфийские мастера».
Подготовка к "смирению"
До периода, обычно рассматриваемого как историческое время, действовала форма знания, связанная с развитием человека и находящаяся вне пределов современных методов получения и использования информации. Результат этого действия часто называли «мудростью», хотя слово мудрость столь же часто применяли к другим областям.
ОСТАНКИ — ЭТО НЕ САМА ВЕЩЬ
Многие религиозные, мистические и другие формулировки являются, до некоторой степени, склепами для останков от результата полностью или частично успешной попытки представить и сделать доступными для различных людей и сообществ средства получения этого знания. Как почти все на земле, они подвержены вырождению или окостенению. Они становятся одновременно и музеями и экспонатами.
Из-за тенденции делать упор на дисциплину и групповое внимание, без одновременной регулировки других факторов, многие такие формулировки (некоторые из них названы школами или культами) кристаллизовались за короткое или долгое время, нередко они претендовали на монополию на истину или действенный ритуал. Этот процесс, отражая ограниченные схему мышления, часто заходит так далеко, что ведет к фактическому уничтожению динамики формулировки школы. На практике исключительность и догматизм с некоторого момента действуют против определенных насущных потребностей в гибкости. Необходимо постоянное обновление.
То, что некоторым людям представляется совокупным наследием человечества в области философии, метафизики или даже магической мысли, можно также увидеть, по вышеизложенным причинам, как некое нагромождение обломков или неверных истолкований (посредством избирательного выбора) формулировок, когда-то приводимых в действие связанными между собой школами. Фактор, являющийся причиной такого положения, характерен для человеческого сообщества, и часто о нем не подозревали большие области целых цивилизаций, хотя он стал предметом пристального внимания и уточнения у специалистов вне механической и ограниченной мысли. Такие специалисты — это те, кто может постичь внутренние принципы и движущие силы, а не те, кто просто занимается переупорядочиванием.
ТРАДИЦИЯ, ПОДДЕРЖИВАЕМАЯ УМЕНИЕМ
В отличие от публичных и открытых формулировок, знакомых всем как многочисленные устоявшиеся формы философий — религии, психологии и общественной деятельности и других систем, — всегда, во все времена, существовал непрерывный, альтруистический поток опеки этого всеобъемлющего и приспосабливающегося знания. Быть или не быть в этом потоке — зависит от способности и знания, а не от чьего-то произвольного решения стать специалистом.
Есть крайне веские причины, почему вышеупомянутые факты никогда не были известны более широко или приняты с какой-то реальной глубиной. Среди тех, что легче понимаются обычными мыслителями, есть тот факт, что «тем, кто в самой своей основе эгоистичен, такого рода заявление послужит, главным образом, для усиления их эгоизма за счет их действительного, внутреннего желания истины» — тем самым еще больше скрывая потенциальные возможности Учения от таких людей.
