Н. Самохина - Шамбала-это не миф
Граф Сен-Жермен считается человеком, который играл важную роль в активизации масонов. Делались, однако, постоянные усилия, чтобы дискредитировать его масонские привязанности, и вызывалось это, вероятно, мотивами скрытыми. Примером такого подхода может служить заметка, появившаяся в книге «Секретные традиции масонства» Артура Уэйта. Автор после нескольких уничижительных замечаний приводит гравюру ложного Сен-Жермена, а именно портрет французского генерала с тем же именем, и не осознает, что это два разных человека. Вне всяких сомнений, Сен-Жермен был масоном и тамплиером; мемуары Калиостро прямо говорят о том, что к его инициации в орден Рыцарей Тамплиеров был прямо причастен Сен-Жермен. Многие из тех блистательных людей, с которыми граф имел близкие отношения, были высокими масонами, и сохранились многие свидетельства того, что Сен-Жермен был большим знатоком масонской мудрости. Вполне допустимо и предположение о том, что он был связан и с Розенкрейцерами, вероятно, являлся даже главой их ордена.
Граф Сен-Жермен был хорошо знаком с принципами восточного эзотеризма. Он практиковал восточную систему медитации и концентрации, его несколько раз заставали сидящим в позе Будды. Он периодически удалялся в сердце Гималаев, откуда внезапно возвращался в свет. Однажды он сказал, что пробудет в Индии 85 лет и затем снова вернется к своим европейским делам. Иногда он признавал, что выполняет приказы высших сил. Но о том, что он был послан школой Мистерии в мир для выполнения определенной миссии, он молчал. Граф Сен-Жермен и сэр Фрэнсис Бэкон были двумя величайшими эмиссарами за последние две тысячи лет, посланными в мир Секретным братством.
Теософ Фрэнсис Адни полагает, что граф Сен-Жермен не был сыном принца Ракоши из Трансильвании, но, учитывая его возраст, он мог быть не кем иным, как самим принцем Ракоши, который был известен как натура, склонная к философии и мистицизму. Тот же самый писатель верит, что Сен-Жермен прошел через «философскую смерть» в 1884 году, как это сделал Фрэнсис Бэкон в 1626 году и Франсуа Ракоши в 1735 году. Адни еще верит в то, что Сен-Жермен был знаменитым графом Габалисом, а как граф Хомпеш он был последним Гроссмейстером Рыцарей Мальты. Хорошо известно, что многие члены европейских секретных обществ инсценировали собственную смерть для различных целей. Маршал Ней, член Общества Неизвестных философов, избежал расстрела и жил под именем Питера Стюарта Нея в Северной Каролине около тридцати лет. На смертном одре Ней сказал доктору Локку, его врачу, что он был маршалом Франции Неем.
По поводу неуловимого графа Сен-Жермена А. Ланг пишет: «На самом ли деле Сен-Жермен умер во дворце принца Чарльза между 1780 и 1785 годом? Не удалось ли ему во время революции бежать из французской тюрьмы, где его якобы видел Гросли? Не он ли был известен лорду Литтону в 1860 году? Не является ли он таинственным московским советником Далай-Ламы? Кто знает? Он любимый персонаж мемуаров XVIII века». (См. «Исторические Мистерии»),
Фрагмент исторического очерка Н. Яровской (Е. И. Рерих)
«Преподобный Сергий Радонежский»
(См.: «Знамя Преподобного Сергия Радонежского». М, 1991, с 74–83.)
«(…) Отойдя в Обитель Света, истинную родину свою, Преподобный не оставил заступничеством своим любимую им паству и Землю Русскую. Неоднократно являлся он кому-либо из братии. Видели его стоящим за всенощным бдением на своем месте, видели благословляющим братию. Осенью 1408 года к пределам московским вновь стали приближаться татары. Игумен Никон, ученик Преподобного, усердно молился, чтобы Господь сохранил Обитель, при этом призывал имя великого Основателя ее. Ночью, после молитвы, присел, чтобы отдохнуть, и вот видит святителей Петра и Алексия и с ними Преподобного Сергия, который сказал ему: «Господу угодно, чтобы иноплеменники коснулись и сего места, ты же, чадо, не скорби и не смущайся; Обитель не запустеет, а процветет еще более». Придя в себя, Никон поспешил к дверям, но они оказались запертыми. Отворив их, он увидел Святых, идущих от его кельи. Тогда понял Никон, что это был не сон, но истинное видение.
Предсказание Преподобного Сергия исполнилось. Татары разорили Обитель и сожгли ее. Но предупрежденные иноки временно удалились из монастыря, а когда враги отступили от пределов московских, Никон с незримой помощью Преподобного Сергия снова отстроил Обитель.
На протяжении столетий непрерывный поток людей со всех концов России, всех положений и состояний, стекался ко гробу Преподобного. Множество чудес и исцелений совершалось там, где в сердце нерушимо пребывала живая связь с великим Молитвенником и Печальником Земли Русской.
Одна из величайших святынь Троице-Сергиевой Обители — икона Явления Богоматери Сергию сопутствовала русским войскам во всех походах и подвигах, принося им ободрение и надежду на помощь и заступничество Небесных Сил.
В 1552 году, отправляясь под Казань, царь Иван Васильевич посетил Обитель Св. Сергия, чтобы испросить его помощи. Под Казанью шатер царя был неотлучен от походной церкви во имя Преподобного Сергия, и к нему была обращена молитва царя перед взятием Казани. А из Обители Сергиевой в час решительной битвы прибыл с крестом и образом Явления Богоматери Преподобному Сергию инок Адриан Ангелов.
По взятии Казани царь повелел в Казани же и в Свияжске основать монастыри во имя Преподобного Сергия и, возвращаясь из похода, вновь посетил Троицкую Обитель, принося благодарность Заступнику Русской Земли.
Троицкий келарь Симон Азарьин в предисловии к своему сказанию о новоявленных чудесах Св. Сергия писал: «Но свыше целебных даров от Бога благодать дана ему всю Российскую Землю заступати от находящих врагов христианских… Яко Богом данный помощник всему Государству. И всюду и везде царем и великим князем обреташеся Помощник во бранех, яко же на Дону великому князю Дмитрию на безбожного царя Мамая благословение дав, и во время бою посланными своими крепко вооружив… Тако же под Казанью и под Свияжским градом, царю и великому князю Ивану на безбожных татар чудесы своими помощь дарова… и где ни быша во бранех цари, государи и великие князи, Преподобного Сергия имя во устех присно поминаху, и церковь полотняную во имя его на путех близ шатров своих поставляху… також и под Москвою в обозе против Крымского царя… И везде, во всяком пути, и во всяких напастех имя его призываху, и егда в любовь прихождаху, именем его утверждающеся…»
Но особенно много ободрения и чудес было явлено Преподобным Сергием в тяжкое время Смуты (1607–1613). Троицкая Обитель к этому времени, возвышаясь в духовном и общественном значении, преуспевала и в своем строительстве. В 1550 году был закончен большой пятиглавый Успенский Собор и вокруг монастыря была сооружена массивная каменная стена с 12 башнями, превратившая монастырь в первоклассную крепость, прикрывавшую дорогу из Москвы в северные города. Богатства монастыря настолько возросли, что уже с XVI века казна монастырская могла ссужать значительные суммы на нужды государственные. И, конечно, такая крепость с хранившейся в ней богатой казной представляла заманчивую добычу для «тушинцев», поляков и литовцев Смутного времени.
На эту духовную твердыню и сокровищницу Земли Русской и устремились хищники, и 23 сентября 1608 года воевода тушинского царька Петр Сапега с войском из поляков и литовцев, а также с примкнувшими к ним многочисленными отрядами из тушинцев подошел к стенам монастыря. Число врагов, по показаниям пленных, простиралось до 30 тысяч. Этой вражеской силе защитники Сергиевой Обители могли противопоставить самые незначительные силы. Царь Василий Иванович прислал в монастырь небольшой отряд под начальством воевод Алексия Голохвастова и князя Долгорукого-Рощи. Кроме того, монастырь вооружил всех своих слуг, служебников и крестьян, и даже братия взялась за оружие. Так что число защитников набралось до 2400 человек. Собралось под защиту монастыря также и все ближайшее население (между ними были старцы, женщины и дети), что сильно осложняло положение и затрудняло защиту. Враги заняли все дороги, ведущие к монастырю, своими заставами.
Со своей стороны и осажденные энергично готовились к обороне. Воеводы совместно с архимандритом и соборными старцами привели всех защитников к крестному целованию у Раки Преподобного Сергия с обещанием крепко и непоколебимо стоять против врагов. «И оттоль, — пишет в своем сказании знаменитый келарь Троицкой Лавры Авраамий Палицын, — бысть во граде братолюбие велие и вси со усердием без измены ратовахуся со враги».
Сказание об осаде монастыря повествует о многократных явлениях Преподобного Сергия архимандриту Иосафу и пономарю Иринарху с предупреждениями об опасности и обещаниями помощи.
29 сентября воевода Петр Сапега и Александр Лисовский прислали в монастырь две грамоты воеводам и архимандриту Иосафу с требованием сдачи и обещанием награды в случае покорности и угрожая лютой смертью всем сопротивляющимся. Но слова польско-литовских военачальников «пали, как ветер на скалу Троицкую». Воеводы и архимандрит Иосаф послали врагам суровый и решительный отказ. Жестокая борьба началась.
