Александра Давид-Ниэль - Тайные учения Тибета (сборник)
Относительный мир близок к воображаемому миру, потому что, как уже говорилось, в нем доминируют ошибка и иллюзия. То, что кажется нам кругом, может на самом деле оказаться квадратом и так далее. Большинство людей не осознают тот факт, что живут и движутся в мире фантасмагорий. Однако некоторые люди почувствовали это и обнаружили в себе источник этой фантасмагории. Следует ли тогда сказать, что с того момента они полностью освободились от нее (т. е. от фантасмагории)? – Не всегда. Возможно, нужно будет сказать: редко. Они остаются в положении тех спящих, которые, хотя и понимают, что они спят, тем не менее продолжают спать и даже с интересом следуют за развитием приключений в своих снах [244] . Но сцены, которые они видят, больше не затрагивают их. Восприятие и ощущения оставляют их неподвижными, они ускользают от них, не пробуждая желания или отвращения [245] . Согласно буддистским текстам, все волнения этого мира относительности и иллюзии вызывают у них единственно следующую оценку: «Это – только это!» [246]
Слова «Это – только это!» не означают, что «это» не существует. Заявлять, что мир, в котором мы живем, вообще не существует, было бы с нашей стороны нелепостью. Такая декларация была бы эквивалентна высказыванию, что мы не существуем, поскольку мы принадлежим к миру относительности, следовательно, наше существование зависит от этого мира и вне его мы не существуем.
Однако точно так же, как и этот мир, мы также есть только «то». Человеческое тщеславие упирается, когда мы слышим такое, тем не менее это бесспорное утверждение. Человек приучен считать себя достаточно значительной ценностью, он получает удовольствие от этой лестной идеи, он изобрел доктрины, чтобы обеспечить себе центральное место во вселенной, он даже зашел настолько далеко, что стал считать, что вся вселенная, с ее несметным числом миров, была построена исключительно для него. Человеку нравится думать, что его эго привлекает внимание сверхчеловеческих сил; боги и демоны внимательно наблюдают за его действиями и мыслями, поощряя одни и наказывая другие. Внутри себя человек выстроил малый суд невидимого трибунала божественных судей, и там он сам распределяет похвалы и вину; отсюда он испытывает тщеславное удовлетворение, вызванное делами, которые называются «добродетельными», и переживает трагические драмы раскаяния, возникающего из действий, которые считаются неправильными или греховными.
Когда Ницше провозгласил свое драматическое заявление относительно того, что находится вне Добра и Зла, его страстность возникала из все еще остающейся сильной веры в Добро и Зло в общепринятом значении этих слов и также из его постоянной веры в важность человека и его действий. Знаток Тайного Учения улыбнулся бы, слушая его, поскольку вся его высокопарность вытекает из этого Учения. Ученику Тайного Учения холодно говорят: «Узнай, что твое искусство – всего лишь пустота, что твои дела – никоим образом не твои, но простая работа энергий, формирующих эфемерные комбинации как последствия разнообразных причин, среди которых проницательный и обученный взгляд лхаг тонг обнаруживает самое прямое, в то время как неисчислимые другие остаются неразличимыми в глубинах времени и пространства, в глубинах «воспоминаний» ( васана ) без какого-либо обнаружимого начала. Таким образом, у тебя нет никакой причины гордиться или оскорбляться. Осознай свою собственную незначительность».
Факт точного понимания незначительности места, которое любой человек занимает даже в относительном мире, необязательно приводит к сохранению инертности и ощущению разбитости доказательствами своей ничтожности. Это никоим образом не исключает действия.
Ученик, который преуспел в понимании, что его жизнь – всего лишь сон, который он сам наполняет приятными или ужасающими сценами, может сделать так, чтобы сон не становился кошмаром. Он может постараться снабдить этот относительный мир, свое собственное творение, тем, что способно привести его к его собственному благополучию, счастью. Однако иллюзорные объекты, образы вроде тех, которые создаются миражами, являются эффективными, то есть реальными для сновидца, созданными из той же самой субстанции, что и он сам, у них одна и та же степень иллюзорного существования.
С другой стороны, хорошо осведомленный сновидец может прекратить получать удовольствие от сновидения. Он может перестать подражать тем сновидцам, кто, наслаждаясь фантасмагорией, которую они видят и в которой играют роль, упорствует в своем желании остаться во сне. По правде говоря, почему сновидцы боятся пробуждения, почему они заранее воображают себе другие сны об аде и рае, которые ждут их после смерти? Это происходит потому, что они боятся, что с исчезновением «изображений, увиденных в снах», иллюзорное эго, которое является их неотъемлемой частью, исчезнет. Они еще не почувствовали, что реальное лицо этого фантастического эго – лицо Смерти. И до тех пор, пока идея относительно этого непостоянного эго не закончится, эта простая масса элементов, которые были вызваны к жизни различными причинами и которые разделятся по ряду других причин, также существует. Дхаммапада говорит об исчезновении этого фантома из сферы ментальной деятельности, когда речь идет о том, кого «не видит смерть», то есть того, для кого смерть не существует.
Пробуждение – это освобождение, спасение. Тайное Учение не предлагает никакого другого объекта своим ученикам.
Пробудиться… Будды и не сделали ничего иного, и именно пробуждение заставило их стать Буддами.* * *Некоторые люди могут спросить: каким будет пробужденный человек в его новом состоянии «Пробужденного», как он будет действовать по отношению к другим людям?
Ответ на этот вопрос таков: а эти другие действительно существуют? – Не являются ли эти другие, как и прочие объекты, составляющие нашу окружающую среду, только проекциями нашей мысли? Полагая, что наши чувства обманывают нас во всем, должны ли мы принять их свидетельство, когда они выстраивают перед нами форму другого человека, полностью отличного от нас самих?
В любом случае невозможно для того, кто не пробужден, сформировать идею относительно условий, в которых окажется «Пробужденный». Точно так же невозможно спящему, поглощенному своим сном, знать о том, что существует вне сна.
С практической точки зрения мы находим стимулы к действию, такие как тот, который содержится в Сутре Ваджрачхедики :
«Когда человек больше не верит в «я», в «Личность», когда он отверг все верования, наступает время раздать дары».
Мастера Тайного Учения дают этот текст, как и многие другие, своим ученикам как предмет для медитации. Их загадочный характер постепенно слабеет и исчезает в ходе длительных медитаций, и они начинают видеть, насколько ярко освещен их путь паломника, упорно идущего через относительный мир, к самым дальним концепциям своего сознания: мир Действительности, мир Пустоты.
Здесь естественно возникает вопрос Нирваны, поскольку Нирвана, согласно общему мнению буддистов, есть противоположность мира непостоянства: мира самсары.
Это мнение исследовалось и обсуждалось в изустном Тайном Учении. Там сказано, что в этом учении отвергается идея относительно «я» и «другого», занимающих отдельные, различные места в пространстве.
Нам говорят, что Нирвана и самсара не есть два различных объекта, но это один и тот же объект, рассматриваемый с различных точек зрения двумя зрителями, чья степень точности ментального видения значительно разнится. Неосведомленный человек, чей «ментальный глаз покрыт толстым слоем пыли» [247] , видит болезненный круг последовательных смертей и рождений со всем, что это подразумевает в виде неприятностей и страданий. Мудрец, чей «ментальный глаз был освобожден от любой пыли», которая могла заслонить его проницательный взор, посредством лхаг тонг (трансцендентное озарение), может рассмотреть Нирвану.
Пробуждение от сна, в который мы вовлечены и в котором мы продолжаем жить, даже более или менее четко понимая, что мы спим, поведет ли нас это пробуждение к другому миру? Не будет ли это скорее состоять из восприятия нижележащей реальности в том мире, в котором мы находимся? Не должны ли мы поэтому понимать, что Нирвана и самсара, так же как реальность и относительность, – всего лишь сны, созданные нашим сознанием, приписывающим их к непостижимому?
Об этом говорится в великой работе Нагарджуны – Праджняпарамите, когда он писал о Пустоте, этом синониме реальности:
«Форма – Пустота, а Пустота – форма. Пустота – не что иное, как форма, а форма – не что иное, как Пустота. Вне Пустоты нет никакой формы, и вне формы нет никакой Пустоты».
То же самое утверждение высказано относительно других элементов, составляющих человека: восприятие, ощущения, ментальную деятельность, сознание. И то же самое снова было повторено относительно всех моментов буддистской Доктрины о самом Будде, обо всем. Все, что мы называем «Собой», обстановку из вещей и явлений, которые составляют нашу окружающую среду, физический или психический «мир», все это является Пустотой, а Пустота – все это. Вне этого нет никакой Пустоты, и вне Пустоты нет ничего из того, что существует.
