Александра Давид-Ниэль - Тайные учения Тибета (сборник)
В предыдущей главе говорилось, что освобождения невозможно достигнуть, не практикуя одну конкретную добродетель или даже многочисленные добродетели все вместе. Об этом мастера постоянно напоминают ученикам, объясняя им традиционное Изустное Тайное Учение. Они никогда не устают повторять классическое сравнение двух цепей. Скован ли человек железной или золотой цепью – в любом случае это означает, что он скован. Деятельность, используемая при практике добродетели, – золотая цепь, в то время как та, которая используется в злых делах, – железная цепь. Но обе они заключают действующего в тюрьму.
Дхаммапада , являющаяся частью канонической литературы южной школы буддизма, которую можно рассматривать как представляющую исходную буддистскую доктрину, также выделяет эти две цепи и необходимость порвать их.
«Тот, кто избавился от этих двух цепей – цепи добра и цепи зла, – тот Брахман» [227] .
В этом тексте слово «Брахман» употребляется в староиндусском значении «тот, кто приобрел знание Брахмана», то есть Абсолютного Существа, Высшей Истины. Это духовно просветленный человек, который «вышел за пределы» фантасмагории самсары.
Что же тогда является той деятельностью, от которой он должен воздерживаться? Это – беспорядочная активность сознания , которая нескончаемо посвящает себя построению каких-то идей, созданию воображаемого мира, в котором сознание закрывается, как куколка в коконе.
Именно об этой деятельности по построению идей говорил автор сочинения по йоге, когда писал: «Йога – подавление движений сознания» [228] .
Точно так же Цзонхава [229] , основатель секты гелугпа (обычно они известны как «Желтые шапки»), который скорее всего был посвящен в Тайные Учения, постулировал ту же самую необходимость подавления этого «беспокойства мыслей и семян, из которых оно произрастает».Подобное мнение было выражено Чандракирти [230] . Согласно его мнению, «сущность Нирваны состоит всего лишь в деятельности нашего воображения по построению различных идей».
Никакой внешний агент не кует наши цепи, ни золотые, ни железные, никто не использует их, чтобы связать нас с миром иллюзий. Лишь идеи , которых мы придерживаемся, а не наша материальная деятельность создают эти цепи и связывают нас ими.
Почему эта ментальная деятельность, основанная на ложных данных, препятствует освобождению? Просто потому, что именно эта деятельность, строительство ментальных конструкций [231] , воздушных замков снова и снова возводит конструкцию мира иллюзий, пленниками которого мы становимся, и таким образом, создает вокруг нас мир, которого на самом деле не существует.
В этот момент мастер Тайного Учения делает вывод: единственное, что необходимо сделать, это вступить на «путь видения» Танг лаг (thong lag). На этом пути следует внимательнейшим образом изучать и анализировать факты, не оставляя пространства для блуждания воображения.
На этом пути постоянно используется лхаг тонг – трансцендентное озарение, – и это постоянное упражнение непрерывно оттачивает и улучшает наше трансцендентное озарение.
Такова концепция недеяния в формулировке Тайного Учения. Таким образом, речь совершенно не идет о развитии материальной или духовной инерции, к которой кто-то мог бы принудить себя – это принуждение требовало бы усилий и тем самым было бы формой деятельности. Достаточно позволить потоку бытия течь свободно, не пытаясь предотвращать его или направлять, наблюдая его как заинтересованный зритель, удивляясь и восхищаясь, но всегда отделенно, чувствуя себя единым с этим зрелищем, погруженным в поток и текущим вместе с ним.
«Путь наблюдения» Тонг лам (Thong Lam) – другое название «Прямого Пути». Тибетцы образно описывают его как извилистую тропинку, поднимающуюся по крутому склону горы, чтобы достигнуть встречи, чтобы быстро выйти на самую ее вершину, в то время как широкая и хорошо выложенная дорога поднимается всего лишь под небольшим уклоном, извиваясь спиралью вокруг горы. Первое – головокружительный путь, пригодный лишь для альпинистов, крепких и привычных к горам. Другой путь вполне годится для неторопливых путешественников, которые, по правде говоря, не мечтают о головокружительных высотах и вряд ли стремятся к подобным подвигам.
Длинная дорога – та, на которой паломники задерживаются, чтобы отполировать золотую цепь своих достоинств. Большинство из них воображает, что таким образом они идут по пути прогресса, без трудностей и без рисков, идут к будущему, которое они представляют себе как счастливое возрождение в этом мире, в приятных условиях или в небесном царстве [232] .
Даже те, кто сформировал более правильное представление, хотя и неопределенное, того, что может быть освобождением (Нирваной), не могут легко отрешиться от своей веры в то, что можно постепенно и благополучно двигаться к ней по длинной дороге святости. От них можно порой услышать, что они допускают превосходство прямого пути, но они говорят, что этот путь опасен, потому что по краям узкой тропки отсутствуют поручни социальных, моральных и религиозных законов, и путешественник, который сделает ложный шаг, рискует упасть в пропасть.
Так может быть, действительно глупо проповедовать человеку с обычным сознанием, что нет ни Добра, ни Зла, что его действия не имеют никакой значимости и, более того, он сам не является их творцом, потому что он сам движим причинами, происхождение которых потеряно в непостижимой тьме вечности?Человек с обычным сознанием – с «инфантильным» сознанием, как вежливо говорят тибетцы, – не может понять сосуществования этих двух миров: мира Абсолюта и мира Пустоты, и той относительности, в которой он, паломник, совершает путь своей жизни. В противоречии с общепринятым мнением, мастера Тайного Учения, не колеблясь ни минуты, объявляют тем из своих учеников, которых считают способными понять это откровение: «Постепенный Путь – упорное культивирование достоинств, святости, – не приводит к освобождению». Самый великий святой – даже если он пожертвовал тысячу раз всем, чем он дорожил больше всего, даже если он посвятил всю свою жизнь любви к другим, любви к Богу или служению благородному идеалу, – остается заключенным в мире самсар, если он не понял, что все это является детской игрой, лишено реальности, есть всего лишь бесполезная фантасмагория теней, которые его собственное сознание проецирует на бесконечный экран Пустоты.
На прямой дороге это понимание достигается без какой-либо явной подготовки. Альпинист никогда не боится наклониться, чтобы заглянуть в пропасть, на краю которой проходит его путь, он не колеблется, когда требуется спуститься в нее и осмотреть глубины, он знает, как подняться вверх; и однажды, внезапно, в результате чего-то порой совершенно незначительного – вида цветка, формы ветви дерева, созерцания облака, песни птицы, тявканья шакала, воя волка вдалеке или даже простой гальки, о которую он ударил ногу, – в его сознании возникает видение – лхаг тонг – и рождается трансцендентное озарение.
Не следует ждать никакого высокопарного описания природы. Ученику, следующему Прямым Путем, не обещают, что перед ним откроется некая волшебная страна. Тайное Учение выражается трезвым языком, наиболее точно подходящим для рассматриваемых предметов. Просветление – открытие действительности, существующей за пределами видимого мира, и просветленный просто внезапно осознает то место, которое он на самом деле занимает в этой действительности.
И этого достаточно. Он перестанет обманываться миражами, прекратит создавать их, он порвет свои цепи и станет освобожденным – Тхар сонг (thar song).
Как и другие религии, буддизм южной школы (хинаяна) стремится дать своим адептам негативную картину мира. Если христиане считают этот мир «юдолью слез», то приверженцу хинаяны предлагается медитировать на наиболее отталкивающем аспекте тела, которое рассматривают как сосуд, содержащий живот, кишечник и т. д. заполненный грязными веществами – желчью, мочой, экскрементами и т. п. Все это должно привести к тому, что у адепта вырабатывается отвращение и отторжение к любой привязанности к физической форме и чувственности.
Тайное Учение стоит на совершенно иной позиции. В нем не делается никаких попыток вызвать отвращение со стороны ученика. Неприязнь – всего лишь форма привязанности, вывернутая наизнанку. И любовь, и ненависть приводят к одному и тому же последствию – ослеплению человека, который чувствует их, который счел их достаточно важными и позволил им занять свое сознание.
В основу Тайного Учения заложено убеждение, что не следует испытывать ни к чему какого-то особого чувства. Мастер ожидает, что ученик, исследовавший вопросы, на которые он обратил особое внимание, найдет в них причины для безмятежного безразличия. Если он не может отказаться играть какую-либо роль в комедии или драме мира, то по крайней мере он понимает, что это – всего лишь игра. Если ему выпало играть роль короля, великого и знатного человека, известного ученого, он не будет гордиться собой; если он должен играть роль бедного негодяя, глупого, невежественного человека, он не должен стыдиться себя. Он знает, что эти различия существуют только на этой стадии и что, как только игра закончится, актеры снимут костюмы, в которых они играли свои роли.
