Глеб Александров - Сокровище чаши
Россия, 1999
Общение с буддистом не давало мне покоя.
Я отчётливо понимал, что просто так подобные приглашения не даются.
Тот, кто, будучи жив, приглашает к себе в гости таким образом, как это сделал буддист, не просто человек. Только очень могущественный, может быть даже бессмертный адепт или святой, может такое. И вот вопрос – зачем я ему нужен? Что он увидел во мне такого, что из всех миллиардов человек он пригласил именно меня?
К тому времени я читал об этом и знал, кого и как приглашали таким образом, а также - кто из смертных общался через Эфоб (так в древности называлась подобного рода доска с буквами) с могущественнейшими буддистами Востока.
Например, я знал, что волхвы, которые искали младенца Иешуа, не просто так получали сведения о его рождении и местонахождении. Не из воздуха они узнавали, но через Эфоб – а значит, именно так, как буддист пригласил меня. Прошли тысячелетия, но метод не изменился. Спиритуалисты приспособили доску для своих нужд и объявили свое общение с потусторонним миром откровениями. Но ведь важно не как они получали сведения, а от кого. Кто стоит по ту сторону доски в духовном теле – вот что важно.
Интересно, что Андрей Рублев, описывая поиски волхвов (которые сами были святыми людьми), изобразил на картине «Троица» их обращение с вопросами о местонахождении младенца Иешуа: двое из ангелов прикасаются к чаше, стоящей на походном Эфобе, а третий спрашивает и иногда записывает важные ответы.
То, что не праздный дух заглянул на наши вечерние святочные посиделки, мне было ясно как дважды два – уж больно красиво и стремительно было то, что он говорил. Не было это похоже ни на что другое, но именно на приглашение Знающего. От такого не отмахиваются, таким не пренебрегают.
Ну так что же есть во мне такого, что меня пригласил в Тибет один из Знающих?
История моих духовных поисков.
Будучи ещё совершенно юным, я искал смысл жизни в христианстве.
Мои хождения и искания пришлись период, когда мне было шестнадцать – восемнадцать лет.
Помню, узнав о том, что такое «умное делание», решил испытать на себе.
В напарники пригласил хорошую знакомую, также ищущую святого и чистого. Ей было пятнадцать, мне - семнадцать. Мы решили испытать «умное делание» в православном Храме, известном своей историей.
Летом, в июле, мы пришли к вечерней службе, добираясь пешком около пяти вёрст и беседуя о духовном. Войдя в храм, трижды поклонились, перекрестились и двинулись в дальний угол Храма, к огромной древней иконе Казанской Богоматери.
Некоторое время постояв перед ней в молитве, отошли к стене – туда, где шёл деревянный настил для молитвенных стояний на коленях. Перекрестившись, мы стали на колени и принялись творить «умное делание», как заповедали отцы христианства.
Таинство это состоит в следовании нехитрым правилам и в прилежании, в терпении и любви, в коей надлежит его творить.
Молитва Иисусова должна быть непрерывной, ум не должен быть отягчен мыслями - ни добрыми, ни худыми, твориться молитва должна с любовью и сердечным томлением о Христе.
Спина должна быть прямой, не согбенной. Дыхание – глубоким, чтобы воздух доходил до самого сердца, но плечи не поднимать, а только выпячивать живот. Дышать следует не часто, но усердно. Дыхание не должно мешать молитве, ведь главное – это страсти о Христе, а не о своём животе.
Сначала ум сопротивляется – ему противно каждое действо, направленное на обуздание его: как дикий жеребец, жаждет он свободы от всякой над ним воли. Но через некоторое время он успокаивается, ему даже начинает нравиться такое состояние, и он будет желать его в другой раз так же рьяно, как прежде стремился избавиться от него.
Благость и елей Господень проникают в сердце и душу, когда ум спокоен и не сопротивляется. Эта благость, наполняя чрево и грудь, делает единение с Богом чистым и гармоничным: как в радуге все цвета соединяются без всякого сопротивления друг другу, так и ум соединяется с благостью сердца, и оба – с божественной природой, что проникает в них совершенно естественно, как елей от лампад напитывает воздух храма.
Так мы и делали, так у нас и получалось.
И вот, примерно полчаса спустя, когда елей достиг наших душ и стало благостно и милостиво, мы встали и отошли в другой конец храма, где сбоку от иконы Одигитрии на коленях стоял старый-престарый монах, в простой бедной рясе, подпоясанной верёвочкой.
Глядя на него, мы вдруг оба увидели то, чего не видел никто другой.
Перед старцем, примерно в метре от него, появилась из воздуха фигура. Она не была похожа на человека, скорее - на ангела, напоминающего схимника. Плащ с высоким острым капюшоном - вот и вся одежда.
Фигура была метра три высотой, полупрозрачна, и можно было сказать о ней только одно – чистота в пустоте. Как если бы пространство, занимаемое обликом явившегося ангела, было пустым от материи нашего мира, и по причине пустоты заняла его чистота такая, которая незнакома здесь, на земле, – так она необычна и поразительна.
Мы оба видели это. Сердца наши трепетали. Ни слова не говоря, мы вышли из Храма и направились домой. Вскоре я спросил свою спутницу:
-Ты видела?
Тут же и она, почти одновременно со мною, спросила:
-Ты видел???
Обмениваясь впечатлениями, мы шли домой, и не было в тот момент на свете людей счастливее и удивлённее нас.
Подобное видение посетило меня еще раз. Позже. На Пасху.
Пасха – это один из любимейших праздников. Однажды я стоял в том же храме на всенощной, и вот, когда отворились Врата, я увидел Христа, выходившего из них по воздуху и крестившего людей.
Фигура была очень высока – около пяти метров, светла и чиста. Елей неземного блаженства разлил Христос вокруг себя, и вся усталость слетела с меня в мгновение ока.
В тот вечер, идя домой, я видел в темноте так ясно и четко, как днём.
Ариаварта. Битва волшебников
Од, свет сияющий, который используют маги в соответствии с развитостью своей воли, подразделяется на две составные части: Об, свет губительный, и Аур, свет созидательный. Одни и те же магические приёмы и чудеса совершаются с помощью того или другого. И не маг выбирает, чем ему воспользоваться, но Об или Аур сами привлекаются к нему, в соответствии с качествами волшебника.
Если до того, как маг развил свою волю, душа его не избавилась от эгоистических черт до сверхчеловеческих величин, то Об сам притягивается к его деяниям, наполняя их силой.
Если же душа мага чиста, как слеза ребёнка, то именуется он «малым дитём» и Чистый Аур струится по его позвоночнику, облекая все его деяния искрящейся мощью, неся созидание и Свет Истины.
Кристаллы горного хрусталя, насыщенные Ауром и мыслями о противодействии Обу, реагируют на присутствие Оба, загораясь красным светом. Так устроена природа камней: будучи соединённым с Силой, камень меняет свои свойства и приобретает те, что даёт ему маг. Вот и сейчас, в кромешной темноте, камни, стоящие на скалах над долиной, сверкали в ночи красными огоньками, сигнализируя о присутствии недюжинной силы Оба в этих местах.
Через несколько секунд после того, как виман шаммаров пролетел над кристаллами Аура, началось нападение на деревню. Атланты, наполненные невидимой мощью, находясь в глубочайшем трансе, высыпали из вимана как горох и тут же стали крушить дома селян.
Однако деревня опять была пуста, и это привело пиратов в ярость.
За считанные минуты поселение было разрушено в щепки и от стен домов остались лишь небольшие остовы. Вся земля была покрыта руинами и обломками крыш, будто ураган промчался и в мгновенье ока стёр деревню с лица земли.
- Их здесь нет! – прокричал первый помощник.
Виман опустился очень низко к земле, и все атланты мгновенно впрыгнули в него – воздействие транса давало им нечеловеческую силу и выносливость; и без того сильные, шаммары в таком состоянии были в десять раз мощнее, чем обычно.
Корабль взмыл в небо, но тут Крокс увидел где-то внизу огоньки. Он показал туда пальцем, и виман буквально спикировал на одинокий хутор, в котором жила семья Азера. Его предупреждали о возможном нападении и Указе Гьянга, но упрямый старик всегда всё делал наперекор и потому не спрятался, как жители всех окрестных деревень, – в эту роковую ночь он лег спать после трудового дня с чувством полной удовлетворённости, в душе посмеиваясь над пугливостью селян. Он не верил в близость шаммаров и думал, что крыши в деревне снёс порыв ветра.
Он жестоко поплатился за свою самонадеянность.
Несколько шаммаров сгребли в охапку всю его семью - и вот уже на нижней открытой палубе вимана пиратов в свете факелов Крокс с неприкрытой яростью на лице тряс Азера как куклу (атлант был выше человека в два раза), требуя сказать: куда сбежали «эти трусливые крысы, эти недоношенные крестьяне с их предводителем? Найду – душу вытрясу, наизнанку выверну, не найду – буду упражняться на тебе, безмозглая ты скотина, пока не вспомнишь, где мне их искать!»
