Джидду Кришнамурти - Невыбирающее осознавание. Собрание выдержек из бесед
Так возможно ли жить в этом мире, не формируя такой центр? Я думаю, это возможно только при наличии полного осознавания жизни, осознавания, в котором нет никакого мотива или выбирания, а есть простое наблюдение. Я думаю, если вы будете экспериментировать с этим и думать об этом немного глубже, то обнаружите, что такое осознавание не образует центра, вокруг которого могут накапливаться опыт и реакции на него. Тогда ум становится поразительно живым, творческим – и я имею в виду не сочинение стихов или написание картин, а творчество, в котором отсутствует «я». Я думаю, это то, что на самом деле ищет большинство из нас, состояние, в котором нет конфликта, состояние покоя и безмятежности ума. Но это невозможно, пока ум служит инструментом ощущения и всегда требует дальнейшего ощущения.
В конце концов, большая часть нашей памяти основывается на ощущениях, приятных или болезненных; мы стараемся избегать болезненных и цепляемся за приятные; одни мы подавляем или стараемся их избегать, а другие ищем, держимся за них и думаем о них. Так что центр нашего опыта, по существу, основывается на удовольствии и боли, представляющих собой ощущения, и мы всегда гоняемся за переживаниями, которые, как мы надеемся, будут постоянно удовлетворяющими. Это то, чего мы все время ищем, и потому имеет место вечный конфликт. Конфликт никогда не бывает творческим; напротив, это самый разрушительный фактор как в самом уме, так и наших отношениях с окружающим миром, обществом. Если мы можем понять это действительно глубоко – что ум, ищущий опыта, ограничивает сам себя и служит себе самому источником страдания, – тогда, возможно, мы сумеем выяснить, что значит осознавать.
Осознавание не означает усвоение и накопление уроков жизни; напротив, осознавать – значит не иметь шрамов накопленного опыта. В конце концов, когда ум просто собирает опыт в соответствии со своими желаниями, он остается очень мелким, поверхностным. Глубоко внимательный ум не застревает в «я»-центрированной деятельности, и ум не бывает внимательным, если есть какое-либо осуждение или сравнение. Сравнение и осуждение не приносят понимания – скорее, они ему препятствуют. Осознавать означает наблюдать – просто наблюдать – без какого бы то ни было процесса отождествления с «я». Такой ум свободен от ядра, формируемого «я»-центрической деятельностью.
Я думаю, очень важно самому переживать это состояние осознавания, а не просто знать о нем из любого описания, данного другим человеком. Осознавание приходит естественно, легко, спонтанно, когда мы понимаем центр, непрерывно ищущий опыта, ощущения. Ум, ищущий ощущений посредством опыта, становится невосприимчивым, неспособным к быстрому движению, и потому он никогда не бывает свободным. Но, понимая свою собственную «я»-центрическую деятельность, ум приходит к этому состоянию невыбирающего осознавания, и тогда такой ум способен к полному безмолвию и недвижимости.
Стокгольм, 4-я публичная беседа, 22 мая 1956 г.Собрание трудов, т. X, стр. 16–17Могу ли я сам открывать для себя деятельность своего эго…?
Когда мы осознаем сами себя, разве все движение жизни – это не способ разоблачения «меня», эго, самости? «Я» представляет собой очень сложный процесс, который может разоблачаться только в отношениях, в нашей повседневной деятельности, в том, как мы говорим, как мы судим, рассчитываем, как мы осуждаем других и самих себя. Все это разоблачает обусловленное состояние нашего мышления; и разве не важно осознавать весь этот процесс? Только через осознавание от момента к моменту того, что истинно, происходит открытие вневременного, вечного. Без самопознания вечного быть не может. Когда мы не знаем самих себя, вечное становится просто словом, обозначением, умозрительным построением, догмой, верованием, иллюзией, в которую может уходить ум. Но если начинаешь постигать «я» во всей его деятельности изо дня в день, тогда в самом этом постижении, без всякого усилия, обнаруживается безымянное, безвременное. Но безвременное – не награда за самопознание. То, что вечно, невозможно искать; ум не может его приобретать. Оно обнаруживается, только когда ум безмолвен, а ум может быть безмолвным, только когда он бывает простым, когда он больше не накапливает, не осуждает, не судит, не взвешивает. Только простой ум может понимать реальное, а не ум, полный слов, знаний, информации. Ум, который анализирует и подсчитывает, – это не простой ум.
Так могу ли я осознавать от момента к момента свою жадность, свою зависть? Эти чувства – выражения «меня», самости, не так ли? Самость – по-прежнему самость на любом уровне, куда бы вы ее не поместили; будь это высшая самость или низшая, она все равно находится в поле мысли. Могу ли я осознавать эти вещи, как они возникают от момента к моменту? Могу ли я открывать для себя деятельность моего эго, когда я ем, разговариваю за столом, когда играю, слушаю, бываю среди людей? Могу ли я осознавать накопленные чувства обиды, желание производить впечатление, быть кем-либо? Могу ли я открывать, что я жаден, и осознавать свое осуждение жадности? Само слово жадность – это осуждение, не так ли? Осознавание жадности – это также осознавание желания быть свободным от нее, и понимание, почему ты хочешь быть от нее свободным, – целый процесс. Это не слишком сложная задача; человек может сразу понимать все ее значение. Итак, человек начинает понимать от момента к моменту этот постоянный рост «меня», с его «я»-значимостью, его «я»-проецируемой деятельностью – которые по существу являются фундаментальной причиной страха. Но вы не можете предпринимать действие, чтобы избавляться от причины; вы можете только ее осознавать. Как только вы хотите быть свободными от эго, само это желание также составляет часть эго, так что происходит постоянная борьба в вашем эго из-за двух желаний, между частью, которая хочет, и частью, которая не хочет.
Когда человек становится осознающим на сознательном уровне, он также начинает открывать зависть, борьбу, желания, мотивы и тревоги, лежащие на более глубоких уровнях сознания. Когда ум сосредоточивается на раскрытии всего процесса самого себя, каждое событие, каждая реакция становится средством открытия, самопознания. Это требует терпеливой наблюдательности – не наблюдательности ума, постоянно старающегося изо всех сил, учащегося быть наблюдательным. Тогда вы увидите, что часы сна так же важны, как часы бодрствования, поскольку жизнь представляет собой целостный процесс. Пока вы не знаете самого себя, страху не будет конца и будут процветать все иллюзии, порождаемые самостью.
Значит, самопознание – это не процесс, о котором следует читать или рассуждать: каждый должен открывать его от момента к моменту, чтобы ум становился необычайно внимательным. В этой внимательности есть определенный покой, пассивное осознавание, в котором нет желания быть или не быть, а есть поразительное чувство свободы. Оно может быть только в течение минуты, в течение секунды – этого достаточно. Такая свобода – не из памяти; это нечто живое, но ум, вкусив ее, сводит ее до памяти, а затем хочет больше ее. Осознавать весь этот процесс возможно только посредством самопознания, а знание себя обнаруживается от момента к моменту, когда мы наблюдаем свою речь, свои жесты, то, как мы говорим, и внезапно открывающиеся скрытые мотивы. Только тогда можно быть свободным от страха. Пока есть страх, нет любви. Страх омрачает наше бытие, и этот страх не может устранять никакая молитва, никакой идеал или деятельность. Причина страха – «я», которое так сложно в своих желаниях, потребностях, стремлениях. Ум должен понимать весь этот процесс, а его понимание приходит только когда есть бдительность без выбора.
Оджаи, 7-я публичная беседа, 11 июля 1953 г.Собрание трудов, т. VII, стр. 325–327Расширяющееся сознание… всегда остается в границах сферы, создаваемой центром
В: Можно ли попытку революционизировать психику также назвать расширением сознания?
Кришнамурти: Чтобы расширять сознание, должен быть центр, осознающий его расширение. Как только есть центр, из которого вы расширяетесь, это больше не расширение, поскольку центр всегда ограничивает свое собственное расширение. Если есть центр, и я двигаюсь из этого центра, хотя я называю это расширением, центр всегда неподвижен. Я могу расширяться на десять миль, но поскольку центр всегда неподвижен, это не расширение. Здесь неправильно использовать слово расширение.
В: Разве революция также не подразумевает центр?
Кришнамурти: Нет, это то, что я тщательно объяснял. Позвольте мне изложить это очень кратко. Вы знаете, что такое пространство. Когда вы смотрите на небо, имеется пространство, и это пространство создается наблюдателем, который смотрит. Вот этот объект, микрофон, создающий пространство вокруг себя. Поскольку этот объект существует, вокруг него есть пространство. Есть этот зал, это помещение. Есть пространство, образованное четырьмя стенами, и есть пространство снаружи. Мы знаем пространство только из-за центра, создающего пространство вокруг себя. Он может расширять это пространство посредством медитации, сосредоточения и всего такого; но пространство всегда создается объектом, подобно тому, как микрофон создает пространство вокруг себя. Пока есть центр как наблюдатель, он создает пространство вокруг себя; и он может называть это пространство «десятью тысячами миль» или «десятью шагами», но это все равно пространство, ограничиваемое наблюдателем. Расширение сознания – один из самых легких в выполнении трюков – всегда происходит в границах сферы, создаваемой центром. В таком пространстве нет вообще никакой свободы, поскольку это все равно что моя свобода в этом помещении, в этом зале. Я не свободен. Свобода и, следовательно, пространство, которое неизмеримо, есть, только когда нет никакого наблюдателя; а революция, о которой мы говорим, имеет место в психике, в самом сознании, в котором теперь всегда есть центр, говорящий с позиции «я» и «не-я».
