Франческа Фримантл - Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"
Ещё одна ярчайшая божественная характеристика, присутствующая в глубине души почти у каждого из нас, — чувство собственного бессмертия. Вновь и вновь великие учителя напоминали нам, что лишь осознание неотвратимости смерти способно вырвать нас из трясины самодовольства и успокоенности. Прижизненному чувству бессмертия сопутствует страстное желание посмертной вечности: вечного райского блаженства, вечного покоя или даже вечного небытия. Как заметил Трунгпа Ринпоче, описывая мир богов, «наивысшая мечта «эго» — вечность, а в особенности — вечность, представившаяся ему в опыте медитации».[94]
На высших планах божественного мира, на планах формы и внеформенности, мы полностью погружаемся в медитативные состояния, в результате чего чувство «я» становится гораздо более тонким, обманчивым и опасным. С точки зрения «эго», раз уж нам удалось попасть в такое замечательное место, естественно остаться в нём навсегда. Но если мы не узрим безграничной пустоты и не сможем раствориться в открытом пространстве медитации, то никуда не денемся и от голоса «эго», тихонько нашептывающего нам: «Это я осознаю, это я испытываю покой и блаженство».
Тантрическое предание о просветлении Будды Шакьямуни повествует о том, как все будды вселенной явились к нему и сказали, что достичь освобождения посредством самадхи внеформенного плана невозможно. Они перенесли его ниже, на небо Акаништха, высшее из небес плана формы, и только там Будда достиг полного просветления. В этой легенде заключён глубочайший смысл, ибо внеформенные погружения в бесконечное пространство, бесконечное сознание, несуществование и недвойственность — самые соблазнительные из всех разновидностей духовного опыта. На этом этапе очень трудно отличить утончённую жажду присвоения от подлинной реализации, а кристаллизацию «эго» — от его растворения. Если медитирующий не избавился от всех привязанностей, то эти состояния он, вероятно, будет воспринимать как слияние с Богом или неким внеформенным Абсолютом, ибо до тех пор, пока существует «я», стремящееся к слиянию, должен существовать и трансцендентный «другой», с которым желает слиться «я».
Мир богов, как и следовало ожидать, связан с бардо медитации. Любую технику медитации на любом уровне можно практиковать как с установкой на избавление от привязанностей, так и с настроем на присвоение. В подлинном самадхи — наиглубочайшем состоянии медитации — достигается полное недвойственное погружение, при котором «я» действительно растворяется; но для богов сам опыт погружения становится объектом присвоения и средством самосохранения. Открывающийся здесь «просвет» заключается в контрасте между таким «уплотнением», т. е. сосредоточением на своих переживаниях, и внезапно настигающим нас в то же время сомнением — вспышкой открытости. Мы перестаём понимать, что происходит: стоим ли мы на пороге просветления или просто сошли с ума? На пике этой напряжённой двойственности мы можем либо прорваться в состояние пробужденности, либо скатиться обратно в божественный транс — то есть, по выражению Трунгпы Ринпоче, «к абсолютному пределу смятенности, на самое дно невежества».[95]
Будда, являющийся в мир богов, носит имя Шатакрату. Это одно из имён Индры, означающее «Свершитель сотни жертвоприношений» (иначе говоря, в высшей степени почитаемая и святая особа). Лицом и телом он бел, как будда Вайрочана. Изображается он играющим на струнном инструменте. Поскольку боги погружены в наслаждения, этот будда говорит с ними на том языке, к которому они непременно прислушаются, — на языке музыки. Музыка — самое эфемерное из искусств: звук возникает из тишины и возвращается в неё почти мгновенно, и моменты тишины в музыке столь же важны, как и моменты звучания. Музыка непрерывно меняется; сама её сущность — в движении; и это — великолепный урок непостоянства для богов, существ, столь привязанных к бессмертию и вечности.
Глава 9
ТРОИЧНАЯ СТРУКТУРА ПУТИ
О чём бы мы ни размышляли — о мире вокруг нас, о нашей собственной природе или о природе просветлённых существ, — мы в любом случае приходим к выводу, что ни один объект и ни одно явление не сохраняется в неизменности. Жизнь — это непрерывный динамический процесс возникновения и исчезновения. Реальность — это не только видимый мир явлений, но и непроявленность, потенциальность или, иначе, пустота. Между двумя этими полюсами размещается третье состояние — связывающий их друг с другом поток энергии.
Пустота—это наивысший (самый глубокий) уровень, сущность всех явлений. Энергия, посредством которой выражается и проявляется пустота, — это промежуточный уровень. Материя как манифестация физической формы — это низший (самый поверхностный) уровень. Сущность — состояние единства и простоты — невидима и пребывает вне сферы чувственного восприятия. Материя — множественность и разнообразие — доступна физическим чувствам. Энергия, соединяющая уровни пустоты и материи, обладает характеристиками обоих: её можно описать в понятиях чувственно воспринимаемого мира, но она не ограничена его пределами.
Рассмотрим, как действует эта троичная структура в трёх различных областях: во-первых, в сфере трикайи — трёх измерений пробужденного состояния; во-вторых, в сфере физического тела, речи и сознания обыкновенного живого существа; и, в третьих, в отношении к триаде плотного, тонкого и тончайшего планов существования. Кроме того, выделяются — к примеру, при рассмотрении пяти стихий или мандалы, — категории внешнего, внутреннего и сокровенного. Все эти группы суть выражения одного и того же принципа, поэтому между ними немало общего. Как мы видели уже неоднократно на других примерах, все составляющие этих троиц пронизывают друг друга и каждая заключает в себе все три. Кроме того, между соответствующими элементами различных триад обнаруживаются всевозможные соответствия и связи.
ТРИКАЙЯ
Троичная структура пробужденного состояния именуется трикайя, что буквально означает «три тела». Три измерения трикайи таковы: дхармакайя (что зачастую переводят как «тело истины»), самбхогакайя («тело наслаждения») и нирманакайя («тело эманации»). Кайя на санскрите означает «тело», как в буквальном, так и в переносном смысле. Поскольку эти термины очень важны, а их переводные эквиваленты не вполне адекватны, я вслед за Трунгпой Ринпоче буду обозначать их санскритскими словами и называть тремя кайями или, в совокупности, трикайей.
Трикайя — это существительное единственного числа, так как три кайи неотделимы друг от друга и являются тремя измерениями единого целого. Самбхогакайя и нирманакайя сообща именуются рупакайя, что означает «тело формы» — в отличие от дхармакайи, которая представляет собой пустоту, лишённую формы. Как сказано в «Сутре сердца», «форма есть пустота, а пустота есть форма»; иными словами, форма и пустота неразрывно связаны между собой и не могут быть поняты отдельно друг от друга. Два измерения рупакайи — это уровни, на которых сознание пробужденного существа проявляется в той или иной форме ради блага других существ. Дхармакайя представляет собой достижение просветления как свершение цели, которую преследует сам носитель просветлённого сознания, а самбхогакайя и нирманакайя существуют для того, чтобы помогать другим в достижении этой цели.
В одном из текстов, принадлежащих к циклу «Освобождения посредством слушания», трактате под названием «Самоосвобождение посредством обнажённого видения, указывающего на осознание», который мы рассмотрим подробнее в следующей главе, трикайя описывается как сама сущность сознания как такового. Об уме, или сознании, в этом тексте говорится следующее:
В нём трикайя нераздельна и совершенна в единении:
Пустота, в коей не существует абсолютно ничего, есть дхармакайя,
Ясность, внутреннее сияние пустоты, есть самбхогакайя,
Озарение, вездесущее и беспрепятственное, есть нирманакайя,
Эти три, совершенные в единении, есть его истинная сущность.
Последняя строка указывает на неразрывную связь между тремя кайями, именующуюся свабхавикакайя, т. е. «тело истинной сущности». Эта совокупность «трёх, совершенных в единении», и есть сущность нашего сознания, структура нашего бытия и модель, в рамках которой мы функционируем. Трикайя — это проявление вещей такими, каковы они в реальности, то есть чистыми и совершенными; но под влиянием невежества мы воспринимаем её как три аспекта обыденного существования. Она соответствует нашим обычным телу, речи и сознанию, а также плотному, тонкому и тончайшему планам существования. Кроме того мы воспринимаем три кайи в искажённом виде в тех привычных состояниях сознания, через которые мы проходим каждый день и каждую ночь: состояние глубокого сна соответствует дхармакайе, состояние сна со сновидениями — самбхогакайе, а бодрствование — нирманакайе.
