Александр Пятигорский - Введение в изучение буддийской философии
Я готов предположить, что идея Переворота Сознания является как бы «йогическим рефлексом» на гораздо более фундаментальную философскую (чтобы не сказать космологическую) идею об одной вселенной сознания. Можно попытаться представить себе эту вселенную как спонтанно работающую, саморегулирующую систему, как гигантский «космический автомат» со встроенными в него механизмами корректировки, остановки и перемены направления работы. Эти механизмы могут остановить иллюзорную эволюцию космической системы, направив «стрелу времени» от конца к началу, от будущего к настоящему. Без этих механизмов вселенная уже давно бы иссякла, выдохлась и перестала существовать. Это, конечно, не более чем гипотеза, лишь слабо поддержанная данными конкретных текстов. Однако эта вселенная, хотя и одна, согласно дифференциальной виджнянаваде, «обязана» быть двойной. Ибо, с одной стороны, она — внешний мир, как бы «окутывающий» сознание-вместилище, мир оболочки (Skr. bhajana-bka). Но с другой стороны, эта вселенная существует только как сумма различительных репрезентаций алайя-виджняны, энергетически питаемых кармой. Что же касается гипотетического «иссякания» одной вселенной, то опять же возможно предположение, что имеется в виду какая-то определенно не-кармическая энергия или сила, которая держит вместе, не давая им расходиться, оба мира: так называемый «внешний», то есть мир иллюзорных проекций и репрезентаций сознания извне, и «внутренний» мир алайя-виджняны, понимаемой как одна и та же алайя-виджняна всегда и везде. Возможно, что великий Переворот Сознания, производимый мастерами йоги в алайя-виджняне, так же как и другие, менее радикальные изменения, производимые, скажем, в трансцендентальных самадхи, вызывают остановки в естественном эволюционном процессе и тем самым приостанавливают спонтанный расход космической энергии.
(3) Теперь перейдем к Телу Трансформации, или Телу, сотворенному умом (Skr. manomaya-kaya) в Ланкаватара-Сутре. Они имеют огромное философское значение в дифференциальной виджнянаваде. Такое тело может сотворить великий йог, Бодхисаттва восьмой ступени, или Будда во время их нахождения в самадхи Абсолютного Прекращения (отчего такое тело часто называется «Тело Самадхи»). В сутре описываются три фактора, действующие при сотворении такого тела. Первым фактором является очищение сознания-вместилища от всех иллюзорных различений, уже произведенное посредством трансцендентального самадхи, очищение, сделавшее ум гибким и пластичным и устранившее все завихрения и флюктуации сознания (в данный момент). Именно эта гибкость и пластичность ума превращает его в материал, удобный для произведения из него любой формы, тела, человеческого или божественного. Вторым фактором является полная не-кармичность Тел Ума, ибо ни сами они не генерированы кармой, ни какое-либо их действие не имеет кармического эффекта. Третий фактор в сотворении этих тел — это Трансцендентальная Мудрость, достигаемая только на восьмой ступени бодхисаттства.
Определения Тела Ума или Тела Трансформации нет ни в самой Ланкаватаре, ни в книге Д.Т. Судзуки, посвященной исследованию этой сутры. Тело Ума неопределимо в обычном смысле определения. Вопрос: «Что такое Тело Ума?», с точки зрения дифференциальной виджнянавады, бессмыслен, спросить следовало бы об уме, а не о теле, и ответом будет что-то вроде: «Тело Ума — это такой ум, который ...» и так далее. Я бы предложил следующее весьма примерное определение: Тело Ума — это ум Будды, Бодхисаттвы или великого йога, настолько трансформированный в Запредельном Знании и в Великом Перевороте, что он может принимать любую мыслимую или мыслящую форму. Здесь трансформация изменяет всю природу не только ума, но и тела живого существа, и только опытный созерцатель во время пребывания в трансцендентальном самадхи сможет, видя какое-нибудь тело, сказать, «настоящее» ли оно или тело трансформации.
Тела ума никак не взаимодействуют ни с какими другими телами, живыми или неживыми. Поэтому они могут беспрепятственно перемещаться в пространстве и во времени (последнее — по причине обратного вспоминания, см. в VIII). Только по причине полного отсутствия для них любых препятствий они могут распространять Дхарму в любой сфере вселенной и помогать освобождению от страдания любым живым существам. Все Будды и Бодхисаттвы обладают сверхъестественной способностью мгновенного порождения дхармического импульса — эффектом которого явится умственное сотворение любого тела.
Отсюда следует, что каждый Будда или Бодхисаттва в каждый данный момент может существовать в одном из трех тел: в своем «натуральном» теле, в теле Ума или в Теле Дхармы.
Феномен Тела Ума радикально изменяет всю систему буддийской (и какой угодно другой) космологии, полностью отменяя традиционный философский и теологический дуализм сотворенного и сотворяющего, не говоря уже о дуализме естественного и искусственного. Гностическое противопоставление креатуры плероме здесь также теряет смысл, поскольку полностью исключается возможность конкретно отождествить «творца» сотворенного. Антропологически введение Тела Ума уже разбивает единство понятия не только человека или лица, но и личности, поскольку вульгарная фундаментальная оппозиция «человек/не-человек» нейтрализуется введением особого «третьего» контингента Тел Ума, человечность которого принципиально не установима.
(4) Переход от дифференциальной виджнянавады к не-диф-ференциальной, то есть от сознания как универсального объекта к сознанию как универсальному предикату, крайне труден. Он нас вынуждает на время отвлечься от онтологических постулатов относительно сознания и переключить наше внимание на причудливую эпистемологию Ланкаватары, объектом которой является одно Знание, которое знает всё. Это — самое неспециализированное из всех возможных знаний. Здесь знающий — это тот, чьим единственным стремлением в этой его жизни является достижение Полного Пробуждении. Нам же придется пока забыть о трансцендентальной медитации и сосредоточиться на двух чисто абстрактных, платонических концепциях — концепции «Ничего, кроме сознания (мысли, ума и так далее)» и концепции Зародыша Татхагаты. Но это — только первый шаг в нашем переходе к не-дифференциальной виджнянаваде. Вторым будет наше понимание того, что сознание — этот «объект всех объектов» в дифференциальной виджнянаваде, объект, включающий в себя и всех актуальных и потенциальных субъектов сознания — в недифференциальной виджня-наваде не может быть субъектом. Ибо идея о сознании как универсальном предикате предполагает полную объективацию любого субъекта и полную потерю им всего, что связано с «Я», «Я мыслю» или «Я осознаю». Так мастера виджнянавады около VI в. н.э. отменили до сих пор господствующего в европейской философии привилегированного субъекта рефлексии.
Теперь для облегчения нашего (хотя бы приблизительного) понимания сознания в его аспекте универсального предиката попробуем ввести понятие «возможного» или «виртуального» субъекта рефлексии. Этот субъект будет эпистемологически близок к сознанию-вместилищу, трактуемому как возможный субъект сознания, хотя такая трактовка была принята далеко не всеми виджнянавадинскими философами. Еще радикальнее такой субъект будет условным обозначением пустого места, оставленного в алайя-виджняне после ее полной «перетряски» Переворотом Ума. Ибо, следуя за сутрой, ум не есть то, что мыслит, сознание — не то, что осознает, все, что есть, — это мышление, которое познано как абсолютное отсутствие мыслящего.
Но ведь это не есть основание для довольно распространенного философски вульгарного мнения, что виджнянавада — это субъективный идеализм, солипсизм. Ведь отсутствие субъекта мышления здесь — эпистемологически является тавтологией отсутствия объекта. Ибо формула «Все — только сознание, нет ничего, кроме сознания» не должна пониматься в смысле «только сознание есть, ничего, кроме него, не есть». Ибо ее реальный философский смысл должен читаться: «все осознаваемое, все мыслимое существует только как осознаваемое и мыслимое, только в сознании и мышлении, а не само по себе». И уж если давать этому общую эпистемологическую оценку, то в этом гораздо больше абсолютного релятивизма, чем абсолютного субъективизма или солипсизма. Ибо такому же релятивистскому снятию, такой же де-абсолютизации и де-субъективизации подлежат Нирвана и пространство.
В связи с только что сказанным спросим, нарушая все правила виджнянавадинской игры: «Что такое ум, что такое мышление?», или, перефразируя Хайдеггера, что называется «мышлением»? На это я отвечаю, стараясь придерживаться духа, а не слова Ланкаватара-сутры: ум — это чисто символический термин. Символический в том смысле, что он репрезентирует всё, все вещи, явления и события, все то, чем сам он не является, но чему он приписывается в качестве универсального предиката. Тогда можно было бы и сказать, что когда что-то (скажем, мир, вселенная) мыслится как несуществующее, то оно «не существует» только в том смысле, в каком о нем говорится, что «он — это только мысль, ничего, кроме мысли» и ни в каком ином смысле.
