Тензин Гьяцо - Мудрость прощения. Доверительные беседы
Архиепископ пробормотал короткую молитву, и как раз в этот момент на нашем столе появилась корзинка с хлебом.
— Вы столько знаете об апартеиде. А что вы с вашим опытом можете сказать о тибетцах и китайцах? — спросил я, когда мы уже попробовали норвежские рулетики.
— Важно то, что мы, черные южноафриканцы, истово верили в то, что победим, — ответил Туту.
Я почувствовал, что все сидящие за нашим столом стараются не пропустить ни слова из того, что он говорит.
— Вера... Вы знаете, иногда за нее приходится держаться зубами. Особенно в смутные времена... Когда смерть стала едва ли не обыденным делом. Нам повезло: южноафриканцы обладают удивительной способностью подмечать смешное. Они смеются даже в самых зловещих ситуациях. И над собой тоже. А теперь о китайцах. Знаете, в конечном счете они проиграют. И кроме того, лишатся остатков уважения, которое еще сохранилось в мире по отношению к ним. Далай Лама пользуется огромным авторитетом. Когда он выступал в Центральном парке, там собралось сто тысяч человек. Толпы! Китайцы должны покончить с этим позором и позволить тибетцам создать реальную автономию.
Подошел официант с большой тарелкой рыбы и овощей для Туту. Остальным он не принес ничего. Лицо архиепископа просветлело.
— Прекрасно, прекрасно. Да благословит вас Господь. Очень хорошо. — И тихонько шепнул мне: — Этот человек очень умен, очень. — А потом взорвался смехом; его широкие ноздри вздрагивали, маленькие глазки жмурились.
— Теперь все мое внимание вашим друзьям. Все мое внимание. — Официанта очень смутил этот неожиданный приступ веселья.
— Я использовал крохотное преимущество, как представитель власти, — я использую его в экстренных случаях. Внушил ему, что мои друзья тоже должны быть облагодетельствованы здешним гостеприимством, — объяснил нам Туту, продолжая смеяться.
— Однако мы все еще не облагодетельствованы, — заметил О'Кваначейн. Я услышал, как урчит у него в животе.
— Это вот-вот произойдет, вот-вот, — уверил его Туту, и тут как раз подошел официант с подносом, заставленным блюдами.
С 1995 до 1997 года архиепископ Туту был председателем Южноафриканской комиссии правды и примирения. В чем состояла его работа? Выслушать 21 000 свидетелей, живописующих факты нарушения прав человека и прочих злодеяний, совершенных во времена апартеида. Иногда он не скрывал слез, слушая рассказы о пытках, о людях-факелах, выстреливаемых в воздух. Каким было его решение? Ему пришлось простить преступников — ради того, чтобы поскорее затянулись раны.
— Как тогда говорили: чтобы раны не загноились, мы должны вскрыть их и промыть, — рассказывал Туту. — Умастить бальзамом. И, может быть, потом, когда-нибудь, они заживут. Прощение стоит недешево, и примирение — очень непростое дело. Но прощение открывает двери в мирную жизнь тем, кто, возможно, все еще скован прошлым, помогает разбить оковы прошлого и шагнуть в будущее.
В 2004 году Туту был вместе с Далай Ламой на форуме, проходившем в университете Британской Колумбии. Там он рассказывал о работе комиссии: В ходе заседаний комиссии мы прониклись глубоким смирением и почтением, ибо это великая привилегия — выслушивать людей, которые могли бы пылать совершенно справедливой яростью, чувствовать себя обиженными и вынашивать мысли о мщении. А вместо этого они полны желания простить. Людей нередко могут растрогать примеры людей, которым в жизни выпало много страданий, а они, вместо того чтобы требовать воздаяния, повели себя абсолютно необычайным способом.
Молодая чернокожая женщина пришла к нам и рассказала такую историю: «К нам пришли полицейские и забрали меня в полицейский участок. Они завели меня в комнату и раздели. Затем они схватили меня за груди и затолкали их в выдвижной ящик стола. После этого они несколько раз прижали ящиком мои соски, пока не потекла жидкость белого цвета». Теперь вы можете представить себе, насколько ожесточенным должен быть человек, который испытал подобное зверство, насколько огромную жажду мести он должен испытывать. Однако нередко такие люди, как эта женщина, готовы простить. Мы сидели и чувствовали себя глубоко смиренными, осознавая, что нам выпала честь выслушать людей, которые по праву должны чувствовать негодование, гнев и желание отомстить. Однако вместо этого они желают простить.
И еще. Было такое событие, которое называют резней в Бишо. Один из бантустанов, столицей которого был Бишо, решил сделать свою территорию свободной от АНК , а АНК решительно возражал против этого решения, организовав демонстрацию.
В тот день в Бишо собралось несколько сотен сторонников АНК. Солдаты сил безопасности открыли по ним огонь: 29 человек были убиты, 200 ранены.
Слушания проходили в огромном, битком забитом зале. Первым давал показания бывший глава сил безопасности. Он был по-настоящему подавлен, да, даже у меня вызывал сочувствие, хотя я пытался не показывать этого. Напряжение в зале сгустилось настолько, что, казалось, воздух можно ножом резать.
Следующими свидетелями были четверо военных — один белый и трое черных. Отвечал белый. Он сказал: «Да, мы, офицеры, отдали приказ солдатам открыть огонь». Напряжение сгустилось еще сильнее. А он повернулся к сидящим в зале и сказал: «Пожалуйста, простите нас. Прошу вас, простите меня и трех моих товарищей и примите их обратно в вашу общину».
И знаете, что произошло? Зал зааплодировал. Невероятно! Они аплодировали! А когда аплодисменты стихли, я сказал: «Пожалуйста, давайте сохранять тишину. Потому что на наших глазах происходит нечто святое. И правильнее всего в такой момент — снять обувь, ведь получается, что мы с вами стоим на освященной земле». Архиепископ Туту глубоко убежден в действенности прощения, с тех пор как испытал на прочность тысячелетнюю мудрость: африканцы уверены, что человек становится человеком, только взаимодействуя с другими людьми. Они называют это у бунту. Как сказал Туту в беседе с Далай Ламой в Ванкувере: «Мое человеколюбие неразрывно связано с вашим человеколюбием, и когда ваше человеколюбие усиливается, мое усиливается тоже. Точно так же, когда вы становитесь бесчеловечным, непреклонным, я тоже становлюсь бесчеловечным. Фактически, прощение — наилучшая форма защиты своих интересов».
Спустя месяц после встречи нобелевских лауреатов в Осло Далай Лама дал мне в Дхарамсале продолжительное интервью. Размышляя над концепцией прощения, он рассказал историю тибетского буддиста Лобсанга Тэндзина. С тех пор как Тэндзин научился истинному прощению, его духовное совершенствование резко ускорилось.
— Тэндзин с оружием в руках боролся за свободу Тибета, он жил в районе Пемпо и был одним из лидеров своей деревни, — начал Далай Лама. — В 1959 китайцы арестовали его и посадили в тюрьму. Позднее он бежал в Индию. Он ничего не знал о буддизме. Но какимто образом ему удалось освоить практику внутреннего тепла — тумо, — причем самостоятельно. Этой практикой он занялся довольно поздно, в зрелом возрасте.
Однажды Тэндзин медитировал в пещере и вдруг увидел яркий свет. Это — первый признак того, что человек чего-то достиг в тантрической практике. Тэндзин закрыл глаза, чтобы проверить, исчезнет ли свет. Свет не исчез; наоборот, стал еще ярче. Затем несколько раз перед его взором появлялись цветы, множество цветов. Потом в области пупка он почувствовал обжигающий жар, словно от костра, выстреливающего искрами. Сосредоточившись на нем, Тэндзин понял, что может расширять или сжимать этот пылающий шар и перемещать его. Он переместил шар в область сердца и, удерживая его там, медитировал еще некоторое время. Появившаяся невосприимчивость к холоду оказалась совершенно новым ощущением. Новооткрытая им способность генерировать внутреннее тепло — тумо — внушила ему благоговейный трепет.
Тэндзин продолжал эту практику и приблизительно через год обнаружил, что достиг нового уровня: физическое тепло стало более мощным, а его генерация — более легкой. Он понял, что может направить эту тепловую энергию в центральный психический канал своего тела. Осуществив это, он достиг состояния блаженства, глубокого и длительного.
В начале 1980-х годов Далай Лама велел Тэндзину, в то время разменявшему четвертый десяток, сконцентрироваться на тумо как на ключевом компоненте духовной практики. Следуя его указанию, Тэндзин разыскал знаменитого мастера тумо — ламу Хьентсе из Манали, маленького высокогорного городка в индийском штате Химачал-Прадеш.
— Ученики ламы Хьентсе практиковали тумо круглый год, используя технику «влажного листа». Даже в самые холодные дни — почти полностью обнаженные, — рассказывал мне Далай Лама. — Простыня опускается в ледяную воду, потом выжимается; ею оборачиваются и медитируют. Через несколько минут начинает валить пар. Простыня полностью высыхает меньше чем за час. Снова погружаешь простыню в воду, потом обматываешься. За ночь меняешь простыню десять-тринадцать раз.
