Марси Дермански - Плохая Мари
– Вы ничего не слышали обо мне? – спросила она.
Мари снова покачала головой.
– А должна была?
– Я актриса, – сказала женщина.
– А я сидела в тюрьме, – сказала Мари.
Лили Годе недоуменно моргнула.
И сказала что-то по-французски Бенуа.
– Все нормально, – сказал он и пожал плечами.
– Ты живешь в Нью-Йорке, – сказала Лили. – Я сама только что из Нью-Йорка. Мой фильм участвовал в кинофестивале Трайбека. Они ели хот-доги. Зрители. Смотрели мой фильм и ели хот-доги.
– Какой кошмар. Нелегкое испытание для тебя.
– Ты, наверное, знал, что я в Нью-Йорке? – Она заглянула Бенуа в глаза. – Читал обо мне в газетах?
– Я не знал, Лили.
Мари совсем не понравилось, что он называет ее по имени. Они явно были давно и хорошо знакомы.
– Это твоя жена? – спросила Лили. – Я слышала, что ты женился. А это кто? Твоя малышка?
– Я большая, – сказала Кейтлин.
– Excusez-moi. [10] Это твоя большая дочка?
– Oui. Кейтлин. Elle a presque trois ans. [11]
– Ta petite fille, [12] – Лили улыбнулась Кейтлин. На глазах у нее опять выступили слезы. – Я искала его, – обратилась она к Мари. – Je l’ai cherché et cherché. [13] Все эти годы. Я его искала.
Лили снова зарыдала и почти упала на руки бортпроводника, маячившего поблизости. Бенуа отстегнул ремень.
– Что ты делаешь? – спросила Мари. – Не надо.
Но Бенуа уже встал с сиденья. Он похлопал бортпроводника по плечу, и тот передал ему рыдающую французскую актрису.
– Тетя плачет. – Возбужденная Кейтлин показала на Лили пальцем.
Хуже того, слезы показались и на глазах Бенуа Донеля.
– Я искала его. – Французская актриса посмотрела на Мари из-за плеча Бенуа. – Искала. Все время искала. Долгие годы. Я звонила его grand-mére, [14] но она мне ничего не сказала. Он не хотел, чтобы его нашли. Mon coeur etait battu. Comprends? [15]
И улыбнулась.
Улыбка у французской актрисы была удивительная. Ослепительная и совершенно безумная. Обвив руками шею Бенуа, она излучала абсолютное счастье, так что казалась почти умственно отсталой. Мари подумала, что это отвратительно.
– Я люблю этого человека, – сообщила ей Лили. – Я люблю Бенуа Донеля. Je suis très heu reuse [16] видеть его снова. Comprends?
Она еще раз поцеловала Бенуа сначала в одну щеку, потом в другую. Ее волосы неприятно лезли ему в глаза.
– Я хочу Элмо, – сказала Кейтлин и схватила Мари за руку.
– Я не знаю, где он, Кит Кат.
– Я хочу Элмо.
По крайней мере, у Мари появился повод вмешаться в разговор и подпортить радость французской актрисы.
– Ты не знаешь, где он, Бенуа? Элмо, игрушка Кейтлин? Ты его взял?
– Он в каком-то из чемоданов.
– Хочу Элмо, – стояла на своем Кейтлин.
– Он в багаже, Кейтлин, – объяснила Мари. Она вытащила из сумки плюшевого кролика.
– Voilà, [17] – объявила Мари.
Кейтлин потрясла головой:
– Нет.
Мари погладила пушистые ушки. Кролик ей нравился.
– Кто это разговаривает с папой? – спросила Кейтлин.
Мари обернулась. Как ее назвать: стерва, сука, французская актриса? Она пожала плечами.
– Я хочу чизбургер. – Кейтлин повысила голос. – Хочу к мамочке. Где мамочка?
– Мамочка на работе, глупая Фасолинка, – сказала Мари.
Дома Кейтлин никогда не спрашивала про мать. Эллен могло не быть дома четырнадцать часов, и никто этого не замечал. Кейтлин всегда была счастлива с Мари и с удовольствием проводила с ней время. Иногда, когда Эллен возвращалась домой, Кейтлин уже спала.
– Хочешь, я тебе почитаю?
Мари, замечательная няня, знающая, как правильно обращаться с детьми, вынула из сумки книжку о потерявшемся плюшевом медвежонке и принялась читать вслух. Бенуа по-прежнему торчал в проходе со своей умственно отсталой французской актрисой. Мари читала Кейтлин, а Бенуа вместе с Лили Годе решили наконец сесть и устроились на сиденьях позади. Пока Кейтлин переворачивала страницы, Мари украдкой косилась через плечо на французскую актрису, которая, держа Бенуа за руку, быстро-быстро рассказывала ему что-то по-французски.
Он бросил жену, бросил свой дом. Ради нее. Ради Мари. Она спасла его от скучного домашнего рабства, от Эллен. Но вот он сидит рядом ней и разговаривает с другой женщиной, с женщиной, которая целует его в губы, рыдает и разговаривает с ним о его бабушке. Все было не так. Неправильно. Французская актриса была симпатичной; у нее были длинные светлые волосы, и на ней была обтягивающая черная футболка. Но она была очень худой – чересчур худой, так что ее голова казалась Мари огромной по сравнению с телом. И взгляд у нее был быстрый, бегающий, как у какого-нибудь зверька.
Она положила голову на плечо Бенуа. Сквозь щель между сиденьями Бенуа посмотрел на Мари и попытался ободряюще кивнуть ей. Как раз в этот момент подошел бортпроводник с двумя бокалами шампанского. До спокойствия Мари было далеко. Слишком рано начала она злиться на Бенуа. Слишком рано для сожалений и упреков.
Мари не понимала, что такое сожаление. Например, не ее вина была в том, что Хуан Хосе решил покончить с собой. Когда он появился на пороге ее дома, она не могла знать, что случится дальше. Мари отвернулась от Бенуа и его французской актрисы. Донесся звон бокалов – они чокались. Французская актриса засмеялась. Смех ее был не менее отталкивающим, чем истерика со слезами. Мари взяла Кейтлин за руку и сделала вид, что кусает ее.
– Я ем твою руку, – зловещим голосом произнесла Мари. – Сейчас я съем ее всю. Вкусные, вкусные ручки!
Ручки у Кейтлин были чудесные – маленькие ладошки, крошечные пухленькие пальчики.
– Не надо, – засмеялась Кейтлин. – Нет. Не надо.
– Ну что ж, – задумалась Мари. – Тогда чем мы займемся?
– Давай смотреть телевизор, – решила Кейтлин.
Мари кивнула, совершенно успокоившись. Кейтлин по-прежнему знала, что и как нужно делать. Мари надела наушники на ее маленькую головку. На экране, встроенном в спинку сиденья впереди, появился французский мультфильм.
«О-ля-ля», – сказал черный кот.
– О-ля-ля, – повторила за ним Кейтлин. – Ля-ля-ля!
– О-о-о, – сказала Мари.
– Ля-ля-ля.
Чтобы смотреть французский мультик про черного кота, не обязательно было знать французский. Кейтлин не нужна была мамочка – она просто хотела узнать, где она. Элмо в чемодане. Мамочка в офисе. Ей даже не нужен был Бенуа. Только Мари. Мари нашла в сумке пачку сырных крекеров-рыбок, и они с Кейтлин смотрели телевизор, ели крекеры и были совершенно счастливы. Мари старалась не жалеть об огромной плазменной панели, стоявшей в гостиной Эллен, и об удобном кожаном диване, на котором она пересмотрела так много дурацких фильмов. Об их с Кейтлин неизменном распорядке дня. О жизни, которая осталась позади.
В доме Эллен Мари была счастлива.
Французская актриса выглядела такой хрупкой. Словно она ежеминутно нуждалась в мужчине, не могла даже дышать самостоятельно. Она то и дело клала голову на плечо Бенуа. Или на его колени.
– Никогда не будь такой, – сказала Мари Кейтлин. – Никогда.
Самолет приземлился. Бенуа и французская актриса разговаривали все время, пока шли через зал аэропорта, и потом, когда проходили таможню и паспортный контроль. Мари и Кейтлин стояли в другой очереди, для иностранцев. Они продолжали разговаривать и у багажной ленты, пока Мари высматривала их дурацкие чемоданы. Они появились один за другим: четыре чемодана, коляска и, наконец, рюкзак Мари.
– Все, – сказала Мари Бенуа.
Она погрузила багаж на тележку. Бенуа разговаривал с французской актрисой.
– Вези, – сказала Мари. Он повез тележку.
Мари взяла Кейтлин за руку и кивнула французской актрисе. Собственно, этого достаточно. Путешествие окончилось, и настало время прощаться. Но в тот момент, когда Мари, Бенуа и Кейтлин вышли из здания аэропорта и должны были, по идее, усесться во французское такси и отправиться навстречу своей новой жизни в Париже, Мари обнаружила, что Лили Годе от них не отстает. Более того, она принялась подталкивать их к ожидавшему ее черному автомобилю.
– Вы остановитесь у меня, – объяснила она Мари. – У меня полно места. Вам будет очень удобно. У меня много комнат. – Она взглянула на Кейтлин: – А для тебя у меня есть игрушки. Куклы, очень красивые.
Мари посмотрела на Бенуа. Она ни разу не спросила его, где они будут жить, когда приедут в Париж. Ей это даже в голову не пришло. Она думала, что они обсудят все в самолете, но Бенуа всю дорогу занимался французской актрисой. Мари полагала, что у него есть какой-никакой план. Все же это его страна.
– Это хорошо, – заверил ее Бенуа. – Очень удачно, что мы встретили Лили. В ее квартире Эллен нас не найдет.
– Ta femme? [18] – спросила Лили. – Эллен?
– Мамочка? – спросила Кейтлин. – Где мамочка?
Хоть бы Кейтлин уже перестала спрашивать о своей мамочке, подумала Мари.
– Он не пригласил меня на свадьбу, – сообщила Лили. Она держалась за край свитера Бенуа, как ребенок.
– Я была в тюрьме, – сказала Мари.
Лили, кажется, смутилась, но ничего не сказала. Мари разгадала ее тактику. Она собиралась обращаться с Мари, словно та была просто няней. Прислугой. Как будто ее тут не было.
