Манучер Парвин - Из серого. Концерт для нейронов и синапсов

3.1
– Я рада, ты со мною здесь, мой друг, —
Сказала Туатара. Мы гуляем
Её родного острова вокруг,
Следы в песке прибрежном оставляем.

3.2
– Да, многие из нас порой мечтают
Попасть однажды на такой же остров,
Где страхи сумасшедшей жизни тают,
Где всё вокруг естественно и просто, —
Я говорю. Глаза у Туатары
Круглы: – Ты, значит, всё же счастлив?
И самолёт, разбившийся на части,
Счастливый случай, а не божья кара?

3.3
– И счастлив, и несчастлив я, подруга, —
Серьёзно Туатаре отвечаю.
Мы начали кольцо второго круга
(Свои следы в песке я замечаю).
– Я отдыхаю телом здесь с тобою,
Но в сером веществе по закоулкам
Бурление идёт без перебоя…
– Пируз, нам стóит продолжать прогулку?

3.4
Идём вперёд. Ещё дорожка плюсом
Следов, поверх оставленных вдоль моря…
И мы вдвоём – как души двух индусов,
Ждём новый воплощений, с прошлым споря.
– Путь эволюции ведь был не равномерен
До той поры, пока большие Тайны
Не оказались в мозге, я уверен,
Что Человек им внемлет не случайно.
И Тайна Жизни, и Существованья,
И Тайна Истины, Любви, и Красоты,
Нещадно, вечно с Тайною Сознанья
Людские будут занимать мечты,
Пока премудрость Бытия земного
Не превратит всех нас обратно в прах…
– Вам тяжело от бремени такого! —
Ответила рептилия в сердцах.

3.5
– Да, наше положение печально, —
Киваю я рептилии. – Боюсь,
Что мы не можем оценить реально,
Какой незнание – для мозга тяжкий груз.
Ведь тайною окутаны недаром
Все вещи. Развиваются они…
Меня перебивает Туатара:
– Перерождаются они, как ночи – в дни?
Как деток черепашьих прячет море,
Со временем из этих озорниц
Большие вырастут, своим инстинктам вторя,
Но с животами, полными яиц.
И в каждом – снова – черепаший отпрыск!
Я снова продолжаю говорить:
– В материи инертной ставя оттиск,
Способна эволюция творить
Поистине чудесные процессы!
Живые клетки меж собой объединяя,
Она пророчит жизни – путь прогресса,
Обычный мозг сознаньем наделяя.
Как эволюцию назад перелистать,
Чтоб воскресить исчезнувшие виды?
Как в будущем немедленно предстать,
Чтоб нового почувствовать флюиды?
О, наша слепота! Порочный круг…
И в прошлом каждый слеп, как и в грядущем.
И с временем к тому же близорук
Любой из нас, сейчас и здесь живущий.
Ведь наша жизнь – один короткий миг —
Как пальцами щелчок! Успеть едва ли
Избавиться от прошлого интриг,
Грядущего таинственной вуали.
Как будто я – дрозóфила без крыл,
Лишённая, увы, свободы воли…
И кто моё сознание открыл,
В существование добавив столько боли?
В познании – научных инструментов
Лишимся мы, я думаю, в итоге,
Отбросим суеверий рудименты,
Забудем, как языческого бога.
Ведь отказались мы от лошади с коляской
Для путешествий, в поисках комфорта!
И к нынешней реальности в привязке
Найдём мы средства, но иного сорта.
Изменим восприятие во многом,
За гранью разума, и времени на стыке,
Мы, поклоняясь нынешнему богу,
Увидим, как реальность многолика.

3.6
Мы снова обошли весь остров в паре. —
Хоть нет воображенья у рептилий
(Беседу продолжает Туатара
В её любимом ироничном стиле),
Я чувством страха мучаюсь порою.
А Человек Разумный этим грешен?
– Да, мы боимся тоже, я не скрою,
И даже вирус, с чистой кровью смешан,
Боится и, за жизнь свою сражаясь,
Во всё живое хищно проникает…
И страх, как энтропия, развиваясь,
Предметы своей властью облекает.
У всех рептилий страхи идентичны.
Почти всего должны бояться люди,
Внушаем мы друг другу страх обычно,
И он, поверь, других сильнее будет.
И человеческие страхи существуют
Для выживания, ты думаешь? Едва ли…
Сознанье их рождает зачастую
На почве наших нравов и морали.
Боимся мы сомнений, как вампира,
Боимся – от рождения до тризны —
Попасть в капкан искусственного мира И так и не найти в нём смысл жизни.

3.7
– Ты же личность, Пируз!
Так скажи, одержим ли ты страхом? —
Туатара спросила. Пока же ответы искал,
Я отчаянно прыгая, понял: от каждого взмаха
Набивается в туфли всё больше морского песка…
Говорю: – Одержим! Только страхи мои не о личном.
Я боюсь засорения жизни – не только своей.
Ведь в мозгах человека сознание ложным обличьем
Извращает мораль, что не делает разум трезвей.
Я боюсь, техносфера, используя «био» и «нано»
С информатикой вкупе, коверкая Истины суть,
Нанесёт коллективному разуму страшные раны,
Указав человечеству вовсе не правильный путь.
Я боюсь, что оружие смерти – у алчущих власти,
Наша численность множится, жадность, как вирус, в крови, —
Я боюсь, Мать Природа не выживет с нами, к несчастью,
Что наш бешеный разум небрежно её отравил.
Жизнь из жизни пытаемся взять, жаждя новых сокровищ,
Бытию навязали с Сознанием дьявольский бой,
Я боюсь, скоро мы превратимся в безмозглых чудовищ,
И однажды, убив всё вокруг, мы покончим с собой.

3.8
– Что плохого в убийстве, Пируз? И я так поступаю
Зачастую. Ведь голод – не тётка, мне б справиться с ним…
Я глаза опустил и заметил: теперь наступаю
На следы Туатары. Она же – идёт по моим.
– Под убийством имею в виду я немного другое, —
Отвечаю подруге. – Конечно, нам всем нужно есть!
Но моральные нормы впитало сознанье людское,
Эволюцией создана эта гремучая смесь.
Тем не менее люди всегда убивали друг друга,
Меньших братьев – животных и всё на планете Земля…
И, похоже, не вырваться нам из порочного круга,
Люди жаждой гонимы и вряд ли её утолят.
И выходит, что этика, как и мораль, и законы, —
Это мёртвые буквы на мёртвых страницах из книг,
Совершенствуя жизнь, мажем грязью свои же иконы,
Суррогатами силясь себя одурманить на миг.
Поразительно ловко и без колебаний излишних
Опорочить готовы соседей в смертельных грехах,
В демонической страсти легко обвинить своих ближних,
В намерéниях их культивируя собственный страх.

3.9
Таким образом, чтобы всегда процветать в этой жизни,
Чтобы тайны постичь, на вопросы ответы найти,
Человечеству дóлжно подняться над эгоцентризмом,
ПайяРах – наша цель, и другого не будет пути.
Над центризмом с приставками «нацио-», «догма-» и «этно-»
Мы к бессмертью поднимемся, мы дорастём до него,
Это я представляю и очень надеюсь на это,
Если искренне верить, то можно добиться всего.
Синдикат человеческий будет успешно трудиться,
По законам всеобщей любви коллективно творя,
И тогда сверхсознания дар в Человеке родится,
Любопытство уняв. Новой эры займётся заря!
Бытиё наконец-то познает себя, как хотело…
Языком математики лучше я выражу суть:
Бесконечно мы к этому будем стремиться пределу,
Только к Истине вряд ли мы сможем вплотную прильнуть.
– Так бессмертие, значит, является жизненным кредо
Для тебя? И какой ты потомкам оставишь совет? —
Задавая вопрос, Туатара вступает в беседу.
– Да, в людском предприятии это – успеха секрет,
Чтобы выжить ему, быть всеведущим и всемогущим.
Мы к бессмертью придём, победив в себе демона – страх,
Чтобы Богом мог стать Человек, на планете живущий,
Создавая свой рай на земле или в дальних мирах.

3.10
Мы весь остров кругом обошли раз уж пять или шесть,
Мои ноги болят, я, массируя, их расслабляю.
– Может, хочешь, Пируз, ты яиц моих снова поесть?
Да они и не против, сама даже их потребляю!
От еды отказавшись, слегка покачав головой,
Предаюсь размышлениям грустным и вслух рассуждаю: —
Говоря об убийстве, я вижу вопрос ключевой:
Что насилие умных людей совершать побуждает?
И программа защиты специально кодирует мозг,
Чтобы люди друг друга всё время стремились калечить,
Избегая чужих посягательств и скрытых угроз,
Чтоб свою безопасность, еду или секс обеспечить.
Современным агрессорам хватит коварства вполне,
Чтоб заботой о мире внимание наше ослабить,
Защищаются, вроде, а сами готовы к войне,
Чтобы тех, кто слабее, – убить, и побольше награбить.
И страницы истории горьких уроков полны,
Понаписано книг о войне до того уже много,
Что их стопкою выставить можно до самой луны!

3.11
Задаёт Туатара вопрос, только я замечаю,
Её лапы слабеют, усталость даёт себя знать…
– Нет надежды у нас? И слова твои все означают,
Что планета должна обречённо погибели ждать?
Я беру Туатару на руки, сажаю на плечи
(Плод фантазий моих – значит, будет нетрудно нести),
Поразмыслю немного и ей на вопросы отвечу,
Продолжая неспешно по кромке песчаной идти.
– Хорошо, что фиксировать в генах судьбу невозможно,
Даже пчёлы меняют привычки в угоду среде,
Человеческим генам заставить, тем паче, несложно
Развиваться наш мозг, изменяясь всегда и везде.
Воспитание, опыт, различия в образе жизни —
Всё что нам пережить и запомнить однажды пришлось,
Повлияет на общий наш рок, я лишён пессимизма,
И надеюсь – по-русски почти – на большое «авось».
Обретённые знания, навыки – просто бесценны,
Чтобы это богатство на ветер, как пыль, не пустить,
Породить человечество может достойную смену,
Поколение новое в мудрость свою посвятить.

3.12
И подруга трёхглазая, вниз головою свисая,
Извернулась наверх и вопрос изменила чуть-чуть:
– Есть надежда у нас, полагаю? – В ответ я, кивая,
Говорю: – Есть надежда! – И мы продолжаем свой путь.

3.13
Мы ещё пять кругов обошли и вернулись в начало,
И, усталые, валимся с ног на прибрежный песок.
– Пусть у всех есть надежда, – подруга вздыхает печально, —
Но один человек так проблем избежать и не смог…
– Не меня ли имеешь в виду? – вопрошаю со смехом,
Свой словарь, как подушку, под голову расположив, —
Нет проблем у меня, даже если бы в Перт я приехал,
Там, скучая, в комфортном блаженстве и дальше бы жил.
Никогда б не увидел того, что увидеть хотел я,
Никогда не узнал бы того, что стремился узнать,
Точно так же, как здесь, там нашли б моё бренное тело —
Смерть везде одинакова, где б ни пришлось умирать.
И от собственных слов мне становится грустно и горько…
Эту горечь глотая, рептилию робко спросил:
– С Третьим Глазом твоим ты становишься более зоркой?
– Я смотрю, что тебе любопытство добавило сил!

3.14
– Ты так долго живёшь, уже столько всего повидала…
Третий Глаз – чудный дар. Ты ясней его роль опиши…
– Как ответить тебе, чтобы от любопытства-вандала
Уберечь все секреты загадочной женской души?
За последние сотни веков улыбаясь впервые,
Туатара пытается выдать мне чёткий ответ:
– Третий Глаз обретя, ощущаю сильнее, чем вы, я
Излучаемый каждым предметом невидимый свет.
И затем, сделав паузу, словно актёр Хэмфри Богарт,
Моя спутница с плеч моих слезла и прыгает вниз:
– Не считаешь ли ты меня, друг мой, настолько убогой,
Чтоб не знать, отчего ты со мной в этом мире завис?
Взад-вперёд проходя и хвостом очень нервно виляя,
Продолжает рептилия: – Даже не думай, Пируз,
Здесь со мною остаться надолго, тебя умоляю!
А не то с выживанием может случиться конфуз.
Счёт кокосам на пальме и яйцам моим – ограничен.
Друг для друга мы можем стать пищею, как ни крути…
Но, поскольку ты мне, прямо скажем, вполне симпатичен,
Есть одно лишь решение: ты просто должен уйти.

3.15
– Ты, конечно, права. Перевесит опять коромысло
Стороною обычных животных инстинктов твоих,
А, увы, не моими идеями здравого смысла…
Даже если бы выбор еды нас оставил в живых,
От взаимных вопросов мы точно лишились бы жизни.
Но куда же деваться? Под силою тяжести мне
В небеса не упасть. А словарь в океане капризном
Отсыреет, утонет, и с ним окажусь я на дне…

3.16
И в раздумьях чешуйчатый лоб лапой трёт Туатара.
А потом сообщает: – Пируз, тебе лодка нужна!
И помощник – на вёсла. На лодке с помощником в паре
Вновь домой возвратиться – задача не так уж сложна!

3.17
Обрушилась на берег мощью всей
Волна, как будто пожеланьям вторя.
Я вижу лодку! В ней – Хэмингуэй,
С ним мальчик (и в руках – «Старик и море»).
Кричит мне папа Хэм: «Пируз, пора!
Ещё мне нужно написать немало,
Вина и женщин хватит до утра,
А если нет, мы всё начнём сначала!»

3.18
Папа Хэм развернул свою лодку навстречу волнам,
И призывно мне машет рукой паренёк кареглазый,
Туатара охапку яиц приготовила нам,
Я в ответ свой любимый словарь ей оставить обязан.
Я бегу, оставляя следы на холодном песке,
И кричу: «Подожди, папа Хэм! Папа Хэм, подожди же!»
С замиранием сердца рванувшись в последнем прыжке,
Перед тем, как отплыть, я на лодке название вижу…
И как будто бы небом Ирана любуюсь я вновь —
Сочетанием букв голубого персидского цвета —
Возрождённый, читаю, как воздух, вдыхая любовь,
На носу нашей маленькой лодки – имя ДЖУЛЬЕТТА.