Джеймс Боуэн - Боб – необычный кот
Денег в тот день тоже накапало гораздо меньше. Чтобы заработать хотя бы половину того дневного заработка, когда я был с Бобом, пришлось попотеть на несколько часов больше. Ну да ладно.
Вечером я шел домой, и тут наконец до меня начало доходить. Дело-то было не только и не столько в деньгах. Я больше не голодал, и моя жизнь стала интереснее, когда в ней появился Боб. Такое счастье было – иметь друга, товарища, компаньона. Вот он-то и был моим шансом наладить наконец свою жизнь.
На улицах люди не протягивают тебе руку помощи. Они видят в тебе лентяя, дармоеда, нищего. Когда я приближаюсь, им и в голову не приходит, что я так работаю, а не попрошайничаю. То, что на мне нет делового костюма и галстука, а в руках не кейс и не компьютер – это ведь еще не значит, что я лентяй.
Когда в моей жизни появился Боб, мне стало легче общаться с людьми.
Они спрашивают, откуда он взялся, и я рассказываю, как мы встретились, как зарабатываем теперь на жизнь – на оплату квартиры, счетов, да просто-напросто на еду. А люди слушают мой рассказ искренне и с уважением.
Коты ведь очень разборчивы в своих симпатиях. Если коту не понравился его хозяин, он непременно уйдет и найдет другого. Коты – это коты, так уж они устроены. То, что у меня есть такой распрекрасный кот, поднимает меня в глазах всех этих людей. Они стали видеть во мне человека. Да я и сам почувствовал себя человеком. Особенно после того, как долго-долго был «невидимкой»…
Спустя столько лет я снова становился самим собой.
Глава 11
Два мушкетера
Отвечать за кого-то, кроме себя, – для меня, признаться, это было странно. Можно сказать, шок. Но мне это нравилось! Боб – как ребенок: когда знаешь, что он согрет, накормлен и находится в безопасности, тебе хорошо.
Правда, ребенок – это ведь и постоянное беспокойство, особенно когда мы на улице. И причин для беспокойства было полно.
Улицы Лондона ведь не заполнены добросердечными туристами и любителями котов. Играя, я все еще, как и раньше, получал оскорбления. Особенно от подвыпивших парней, которые выставлялись перед приятелями.
– Че, играешь? Найди нормальную работу, патлатый!
Я пропускал эти оскорбления мимо ушей. Привык к ним. Но чувства мои взбунтовались, когда оскорбления коснулись кота.
Однажды в пятницу вечером я играл на Джеймс-стрит. Мимо проходила компания разгоряченных парней, явно ищущих приключений на свою голову. Они заметили Боба и принялись дразнить его.
– Гав! Гав! Мяу! – Это казалось им очень забавной шуткой.
Затем один из них саданул ногой по чехлу, в котором сидел Боб, и чехол, а вместе с ним и кот отлетели почти на метр.
Боб по-настоящему испугался. Он издал какой-то громкий звук, почти крик, и выпрыгнул из чехла. К счастью, поводок был привязан, а то он точно рванул бы в толпу и, скорее всего, потерялся бы. Он спрятался за рюкзак.
Я сразу же перестал играть и подошел к парню.
– Зачем ты так сделал? – жестко спросил я. Вообще, я довольно высокий, и возвышался над ним, как башня, но это его не смутило.
– Да вот хотелось проверить, а вдруг он игрушечный, – заржал тот.
Но я ничего смешного в этом не видел.
– Очень умно, – сказал я.
Они начали окружать нас, и один парень принялся толкать меня плечами и грудью. Я устоял и отпихнул его.
– Ну, давай, чего встал, – провоцировал я, – вон видишь камеру? Нас снимают.
Камера наблюдения действительно висела в углу неподалеку. О, видели бы вы их лица! Они точно знали, что с таким видео им будет хлопот полон рот. Они отодвинулись от нас с Бобом, но, разумеется, не просто так. Все гадкие и непристойные жесты, известные людям, были с энтузиазмом нам продемонстрированы. Меня это не задело, даже насмешило, и вообще было приятно смотреть, как они убираются восвояси. Однако в тот вечер я надолго не задержался. Я знаю таких парней, отпора они не простят.
Этот случай, впрочем, подтвердил несколько моих интуитивных догадок. Во-первых, действительно мудро стоять рядом с камерой наблюдения. Во-вторых, когда случилась такая вот неприятность – я оказался с парнями один на один. Ни полиции поблизости, ни работников службы безопасности метрополитена – помощи ждать неоткуда. Куча народу прошла мимо нас, видя, как я противостою этой банде, но никто и не подумал вмешаться. Лучшее, что мог сделать каждый из этих прохожих, – смешаться с толпой и поскорее уйти. Кому охота защищать патлатого парня с каким-то котом.
– Вот, Боб, ты да я – мы одни во всем мире, – говорил я Бобу по дороге домой. – Мы с тобой как два мушкетера.
Боб уткнулся в меня и мурлыкал. Кажется, он думал то же, что я.
Кстати, беспокойство нам доставляли не только люди. На улицах Лондона было полно собак. И ясное дело, многие проявляли горячий интерес к Бобу. К счастью, Боба это не очень-то волновало. Он их просто не замечал, а если собака подбегала ближе, он начинал так пристально глядеть ей в глаза, что она быстро уходила.
Я обнаружил эту способность Боба усмирять собак примерно неделю спустя после инцидента под камерой.
Мы сидели на Нил-стрит. Приближался вечер, когда мы заметили парня со стаффордширским бультерьером. Стаффорд увидел Боба и в тот же миг натянул поводок.
На самом деле он заинтересовался не столько Бобом, сколько печеньями, которые перед ним лежали. Пес двинулся к миске, втягивая носом воздух, в предвкушении полакомиться на дармовщинку.
Никогда бы не поверил, что то, что произошло дальше, действительно произошло.
Боб мирно дремал у моих ног, но, когда стаффорд потянулся к его миске, он спокойненько приподнялся и ка-а-ак треснул собаку лапой по носу! Такой молниеносный и точный удар сделал бы честь самому Мохаммеду Али.
Собака отпрянула в шоке. Я был потрясен не меньше и громко расхохотался. Хозяин врезал псу по башке и оттащил его. Думаю, он немного смутился, что его стаффа так напугал какой-то там кот.
Боб снова свернулся у моих ног и задремал, как будто заехать в нос страшенному псу для него было обычным делом.
Вот это было действительно удивительно! Боб явно мог постоять за себя. А где он этому научился? Старый вопрос беспокоил меня: откуда же он взялся на мою голову? В каких боях участвовал, пока не стал «вторым мушкетером»?
Глава 12
Привычки Боба
Жить с Бобом оказалось довольно весело. Он обладал поистине незаурядным характером. С ним надо было быть готовым к любым неожиданностям.
Уже прошел месяц, а он ни в какую не желал ходить в лоток. Убегал, как только я ставил лоток рядом с ним. Терпел до тех пор, пока не увидит, что я направляюсь к двери. Пулей летел вниз и только там, в травке, делал свои дела.
Я ужасно измучился ходить вверх-вниз на пятый этаж каждый раз, когда коту хотелось в туалет.
– Уф, хватит, Боб! – Недели через три я не выдержал. – Будешь привыкать к лотку. Посидишь взаперти сутки, двадцать четыре часика, тогда и одумаешься. Шансов-то у тебя никаких.
Однако сражение вчистую выиграл Боб. Он все терпел и терпел, выжидая, пока мне не понадобилось самому выйти из дома. Протиснулся мимо меня и пулей вылетел во двор. В этой борьбе я проиграл напрочь, без малейшей надежды на реванш.
Были у него и совсем дикие повадки. В общем и целом, он стал спокойнее, чем в первые дни, но по-прежнему раздирал, как одержимый, все, что попадалось ему в лапы. Это он так играл.
Однажды он самозабвенно гонял крышку от бутылки – почти час подкидывал ее и катал по всем комнатам. В другой раз ему попался подбитый шмель; тот елозил по кофейному столику на кухне, пытаясь взлететь. Как только шмель падал со стола на ковер. Боб аккуратненько брал его в рот и клал обратно на стол – наблюдал, как шмель снова будет кружить и падать. Сцена была воистину трагикомической. Боб не хотел сделать больно. Он просто играл.
И конечно, он не пропускал ни одной помойки. Когда я выводил его на улицу по делам, он обязательно стрелой летел к мусорным бакам. Однажды я застукал его за тем, что он вытаскивал обглоданную куриную ногу из разорванного мусорного мешка. От старых привычек не так-то легко избавиться, глубокомысленно думал я.
По-прежнему он не ел, а пожирал любую еду, как будто это была последняя трапеза в его жизни. Обгладывал каждый кусочек – все, завтра-то уже не накормят!
– Не торопись. Боб! Так не поймешь, что и съешь, – смеялся я.
Бесполезно. Думаю, ему так долго пришлось буквально выживать, что он никак не мог привыкнуть к регулярной кормежке. Уж я-то знаю, каково это. Сам когда-то так жил. Так что – не мне его осуждать.
Мы с Бобом очень и очень похожи. Наверное, поэтому мы так быстро сдружились, и эта дружба становилась с каждым днем только крепче.
И вот Боб начал линять. Шерсть была в каждом углу квартиры. А все потому, что пришла весна. Он терся обо все, что попадалось ему на пути, оставляя после себя клоки старой шерсти. Для меня это было невыносимо. Но, с другой стороны, линька ведь – добрый знак. Это значит, что не только шкура, но и все тельце Боба шло на поправку. Он выздоравливал. Он все еще был несколько худоват, но ребра не выпирали, как раньше. Благодаря лекарствам проплешины заросли, антибиотики исцелили ужасную рану. Если о ней не знать, то и не заметишь.
