Гарт Каллахан - Записки на салфетках
У нас с Лиссой поначалу были эпизодические, дистанционные отношения. В первый раз мы стали встречаться после знакомства в Виргинии, на встрече ритейл-менеджеров «Серкит Сити». Я жил в Сиракузах, в штате Нью-Йорк; Лисса – в Ричмонде, в Виргинии. Я был молодым оболтусом 24 лет от роду, а Лисса – «пожилой» 29-летней женщиной. Эта разница в возрасте сильно меня беспокоила. Мы долго не встречались и некоторое время даже не разговаривали друг с другом после того, как я признался ей в этом. Постепенно мы помирились и снова стали друзьями, но оставались верны дистанционным отношениям. Мы даже давали друг другу советы по ухаживанию! Нам присылали телефонные счета с чудовищными суммами, поскольку мы часами разговаривали, звоня друг другу посреди ночи.
Однажды на выходных мой лучший друг, Тед Макколл, приехал навестить меня. Мы разговорились об этой искренней дружбе, которая сложилась между мною и Лиссой. Я не состоял с ней в серьезных отношениях, но был глубоко неравнодушен к Лиссе, какое бы расстояние нас ни разделяло. Когда мы обсуждали этот парадокс, Тед сказал:
– Ты ее любишь. Это очевидно.
Я повернулся к нему, желая огрызнуться. А потом до меня дошло. Он был абсолютно прав! И как это я сам этого не понял?
Я каким-то образом нашел слова, чтобы объяснить Лиссе, что хочу предпринять еще одну попытку. Мы снова начали встречаться – очень осторожно. Мы по-прежнему жили в 550 милях друг от друга. И в моем качестве ритейл-менеджера мне приходилось работать бóльшую часть выходных. Придерживаться решения растить эти отношения было не так-то легко.
Через несколько месяцев я услышал о возможном открытии вакансии продукт-менеджера в корпоративном офисе. Эта позиция подразумевала начальствование над половиной розничной торговли в моем дивизионе и потому была очень лакомым кусочком. Это не просто была работа-мечта – она, помимо всего прочего, привела бы меня в город, где жила моя возлюбленная! Больше не будет трехсотдолларовых телефонных счетов или долгих часов ожидания в аэропорту рейса, который под конец вообще отменят! Я бы смог видеться с ней лично – и не какой-нибудь раз в месяц.
Когда я принял это предложение, мы оба порадовались той возможности, которую оно давало нашим отношениям. Я переехал в Ричмонд в конце августа, а в октябре сделал Лиссе предложение. Мы начали планировать простую весеннюю свадьбу. Хотя нам определенно хотелось отпраздновать это событие, мы оба мыслили экономно. Мы скорее согласились бы подкопить денег для первого платежа за дом, чем тратить их на экстравагантную свадьбу. Если у нас будет незатейливая свадьба и стол, накрытый на заднем дворе для родственников и близких друзей, мы все равно будем так же женаты, как если бы устроили прием, который обошелся бы в десять тысяч долларов.
Вариант простой свадьбы ускользал. У нас пока не было дома – а следовательно, и заднего двора. Родители Лиссы начали искать подходящие банкетные залы и присылали нам меню. Казалось, каждый проходящий день повышал цену и уровень напряжения.
Через несколько недель после помолвки мы с Лиссой поехали в гости к моим родителям на День благодарения. Этот праздник с моими родственниками – это событие, которое надо видеть. Словами о нем не расскажешь. Моя мать с гордостью объявляет его «своим днем!» и бьет себя кулаком в грудь, точно готовясь к сражению. На праздник к нам часто съезжаются двадцать пять родственников со всей северной части штата Нью-Йорк. Несколько поколений втискиваются друг за другом в кухню площадью чуть больше 20 квадратных метров. Кухонная дверь – главные врата, ведущие в сад, и они лишь чудом еще не развалились в щепки, пропуская детей, которые безостановочно снуют туда-сюда. Четверо из нас обычно сидят за кухонным столом, играя в пинокль[8] и одновременно уворачиваясь от передвигаемых горшков и кастрюль. Мы даже приглашаем гостей, которые родственны нам только по духу, хотя у них часто хватает смекалки объявиться прямо перед подачей ужина.
Мама что-то то ли размешивала, то ли взбивала, а мы с Лиссой жаловались ей, что наши планы на свадьбу и потенциальные расходы стремительно выходят из-под контроля. Мы рассказывали об ужасах меню и банкетных залов. Мы не ждали ни совета, ни действий. А получили и то и другое.
Отставив миску с венчиком в сторону и вытирая руки фартуком, мама повернулась к нам.
– Почему бы вам не пожениться здесь? Завтра.
Я уставился на маму во все глаза. Она что, серьезно? Мы наперебой стали выдвигать доводы, почему это невозможно.
– Мы не взяли с собой никакой нарядной одежды, – сказал я, а Лисса добавила:
– У нас нет даже обручальных колец!
– И нужно заранее получить лицензию на брак, хотя бы за 24 часа до бракосочетания! – подытожил я.
Мы покачали головами. Как мило с маминой стороны попытаться разрешить наши проблемы, но, увы, ничего не получится!
На наши протесты просто махнули рукой. Мама тут же взялась за телефон, одновременно вернувшись к помешиванию подливы, и позвонила секретарю муниципалитета:
– Альмета, смогут ли мой сын и его невеста получить сегодня лицензию на брак? Ах, ты только что закончила ужинать? Прекрасно! Стив может подвезти их сию минуту.
И мы поехали. Мой папа отвез нас к дому Альметы Шевчик, и мы заполнили все необходимые документы на ее боковой веранде, которая служила «офисом» секретаря муниципалитета. Мы могли пожениться на следующий день, если таково будет наше решение.
Мы проснулись в пятницу утром и отбыли в ближайший торговый центр, расположенный примерно в 45 милях от нашего городка. Выбрали свадебные ленты и потребовали скидку под тем предлогом, что «мы сегодня женимся». Продавец ни в какую не желал нам поверить, но мы убедили его, что это действительно так, а заодно и выцыганили скидку. Потом, когда мы направились было в магазин одежды, чтобы подыскать себе подходящие наряды, я задумался:
– А нам действительно так необходимо покупать еще какую-то одежду? Разве это не противоречит нашей цели – снизить расходы на свадьбу?
Лисса уже купила себе платье в Ричмонде. Мы посмотрели друг на друга, и до нас дошло, что мы будем точно так же женаты, если натянем на себя свитера и джинсы, которыми были доверху набиты наши чемоданы.
Обратная дорога к родительскому дому была самой долгой 45-мильной поездкой в моей жизни. Не думаю, чтобы мы за все это время обменялись больше чем парой слов. Помню только, что руки мои намертво вцепились в руль. Я никак не мог поверить, что мы совершим такой вот «свадебный побег». Все это было так внезапно. Так неожиданно и спонтанно.
Пока мы занимались покупками, мое семейство не сидело без дела. Они связались с мировым судьей, договорились о цветах, расставили стулья и позвонили моему лучшему другу Теду, чтобы он приехал и был шафером. Даже поставили елку, которой отводилась роль красивого задника.
Мы действительно поженились в тот день. Это была простая церемония. Присутствовали несколько членов семьи, пара друзей и мы. Это не была наша «идеальная свадьба», но мы все равно были так же женаты, как если бы планировали ее несколько месяцев.
Наверное, вы гадаете, как это моя семья сумела организовать все за какие-то восемнадцать часов. Видите ли, мои родственники не только загорелись желанием помочь этому событию случиться, но и были хорошо подготовлены для этой задачи. У них были хорошие отношения с секретарем муниципалитета, флористом и мировым судьей – и полным-полно стульев для наших немногочисленных гостей, поскольку мой отец, Стив, был директором похоронного бюро. Да, мы поженились прямо в «Похоронном бюро Каллахана».
Не так уж много найдется на свете женщин, которые не прочь выйти замуж в похоронном бюро. Но именно такой женщиной является Лисса – и именно поэтому она была мне такой прекрасной спутницей и соратницей по воспитанию дочери все эти годы. Ее девиз – «без глупостей, давай сделаем это». И к битве против рака она подошла с тем же отношением. Я был так рад, что она по-прежнему на моей стороне!
Когда настал день операции, Лисса, конечно, меня сопровождала. Меня выкатили из предоперационной палаты, кто-то укрыл меня подогретыми одеялами. Какое замечательное, уютное и безопасное ощущение! Я был как нельзя более готов к этой операции. Я был готов завершить эту битву.
Операция шла дольше, чем изначально рассчитывали. Опухоль выстроила обширную сеть кровеносных сосудов, чтобы они ее питали, и эту сеть нужно было удалить. Я пришел в себя в послеоперационной палате, но в голове у меня мутилось. Мне было жарко, и кто-то приложил холодное полотенце к моему лбу и шее. Подошла медсестра и спросила, есть ли у меня какие-нибудь болезненные ощущения. Кажется, я ответил, указав на Лиссу: «Только заноза в заднице». Слава богу, что я все еще был под действием анестезии – только это меня извиняло!
