Хилари Бойд - Четверги в парке
Рэй вздохнул.
– Эх, родственники…, без них тяжело и с ними тяжело. Хотя Нэт, моя дочь, кажется, подобрела ко мне. Она даже разрешила сводить Дилана поплавать на следующей неделе.
– Что вы натворили?
– Ничего нового, я бросил ее мать. Но это же я, так что мне обязательно надо было выбрать самый плохой вариант. Я влюбился в двадцатиоднолетнюю дочь лучшей подруги своей жены… Это история с грустным концом…
Джини попыталась осмыслить сказанное.
– Сколько тогда было вашей дочери?
– Девять. И Кэрол запретила мне видеться с ней. Назвала меня педофилом, переехала в Лестер, раз сто меняла номер телефона, возвращала открытки и подарки, которые я посылал Нэт. В итоге я перестал даже пытаться, и на многие годы мы потеряли связь. – Он пригладил волосы. – Знаете, я был ужасным отцом. Я не виню Нэт.
– Почему же она связалась c вами снова?
– Из-за отца Дилана. Ронни музыкант, из Вест-Индии, он обучает детей. Он никогда не знал своего отца, и когда Нэт забеременела, он убедил ее связаться со мной – ради ребенка. – Он замолчал. – Вам, наверное, неинтересно, – добавил он чуть слышно.
Стало тихо, они посмотрели на небо и вдруг поняли, что дождь прекратился.
– Думаю, пора отвести Элли домой, а то мой зять будет волноваться, – сказала она, удивляясь тому, что ей совсем не хочется уходить.
* * *– Иди посмотри, – взволнованно махал своей жене Джордж.
Джини отложила газету, подошла и встала за Джорджем возле его письменного стола.
– Надень очки… тебе нужно все как следует разглядеть.
Она взглянула на экран компьютера и увидела фотографию огромного дома.
– Правда, красиво? И вот, смотри…, – он кликнул мышкой по первому ряду маленьких фотографий, чтобы показать интерьер просторной гостиной, солнечные лучи заманчиво лились прямо из открытого окна, потом еще клик – и появилась кухня с ярко-красными приборами «Аgа» и видавшим виды гарнитуром «Smallbone». Джини прочитала внизу страницы информацию риэлтора: «Он огромный… пять спален и пятнадцать акров».
– Это смешно, Джордж, ты сказал, что здесь для нас слишком просторно, а этот дом не меньше.
Джордж пожал плечами.
– Да, но за городом понадобится место для всей семьи. Посмотри, какой красивый.
– Да, красивый, но этого недостаточно, чтобы купить его.
– А как тебе этот?
Процесс повторился с самого начала. Следующий дом – старый ректорий в Сомерсете принадлежал приходскому священнику.
– Здесь тоже пять спален, но мы могли бы устроить там два кабинета – для нас с тобой. И его недавно отремонтировали. Смотри, Элли наверняка понравится этот сад. Там даже речка есть.
– Она утонет, – отрезала Джини. – Послушай, Джордж, мы можем поговорить?
Джордж оторвался от экрана и развернулся на стуле к ней лицом, его глаза все еще блестели от восторга.
– Ты услышал меня, когда я сказала, что не собираюсь переезжать за город?
Джордж прищурился.
– Конечно, услышал.
– Тогда зачем все это?
– Я ищу дом, потому что уверен, – это будет правильно. И, конечно, тебе понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть. Мы с Шанти шутили об этом в воскресенье. Тебя всегда приходится тащить силой ко всему новому, а ты брыкаешься и ворчишь. Помнишь магазин?
Джордж улыбался жене с такой любовью, которая, подумала Джини в ярости, показалась бы невероятно трогательной стороннему наблюдателю.
– По твоим словам, выходит, я младенец, – сказала она, пропустив мимо ушей намек на магазин.
Он всегда пользовался этим примером, когда хотел показать, что знает ее лучше, чем она сама. Именно Джордж десять лет назад, сразу после панического бегства из спальни, предложил купить помещение. Они пошли погулять и заметили, что магазин продается. Джини не приняла его слова всерьез. Она все еще злилась на него и подумала, что это подачка, призванная залечить ее оскорбленное эго. Но он знал, что она уже много лет мечтала открыть магазин натуральных продуктов. В итоге, поддавшись тем же упорным уговорам, к которым он прибегнул и сейчас, она согласилась. Ей было уже тошно от того, что всю жизнь она должна быть благодарна ему.
Джордж поднял брови.
– Разве нельзя сначала арендовать дом, как мы и планировали, и посмотреть, понравится он нам или нет?
Он упрямо покачал головой.
– Я не хочу дом на выходные, снимать дом – бросать деньги на ветер. Нет, я хочу уехать из Лондона.
– А если я не согласна?
– Джини, дорогая, ты согласишься. Когда увидишь, какие дома выставлены на продажу, ты только и будешь говорить, что о переезде. Что может тебе не нравиться? – Он показал на дом на экране. – Шанти согласна, что план блестящий, – добавил он между прочим.
– Это не касается Шанти, Джордж.
– Соглашайся, пожалуйста. Доверься мне. Поедем, посмотрим дома, а потом примем решение. Хорошо?
Джини сдалась. На мгновение перед глазами мелькнула ужасающая картина – она, окруженная «грязью и полным отсутствием стиля и элегантности», как выразилась Рита, не понимая, как она здесь очутилась. И Джордж, конечно.
V
– Мам, нам нужно обсудить вечеринку, осталось всего три недели.
Они сидели напротив друг друга в небольшом вымощенном плиткой заднем дворике магазина «Pomegranate» за полчаса до открытия. Джини недавно поставила четыре столика для клиентов, чтобы они могли посидеть и выпить сок или фруктовый коктейль. Она спряталась под зонтом от утреннего солнца.
– Разве мы еще не все решили?
Вся эта идея – пригласить гостей, чтобы отпраздновать ее официальное вступление в старческий возраст, – безмерно тяготила Джини. Именно Шанти уговорила ее, что будет весело.
– Да, но я уезжаю на неделю, не забудь. Все ответили?
– Сорок три по последним подсчетам, – кивнула Джини.
Ее друзья проявили неожиданный энтузиазм, это внушало тревогу.
– Еще надо подумать, как рассадить гостей, решить насчет речей, во сколько мы ужинаем, что будет играть квартет. Если что-то оставить на волю случая, это кончится катастрофой. Может, кто-нибудь из гостей на диете, ты не выясняла? Нужно предупредить организаторов.
– На диете? – не сразу поняла Джини.
– Да, мам, вегетарианцы, аллергия на глютен, орехи, понимаешь?
– Мои друзья родились еще до того, как открыли аллергию на орехи, – ответила она язвительно, пробегая глазами список гостей. – Нет, у всех еще сохранились зубы, насколько я помню. Не могу даже найти ни одного вегетарианца.
– Ладно, ладно, не начинай про мое «невротичное» поколение, – рассмеялась Шанти.
– Элли понравилось в садике?
Джини считала, что ее внучка слишком мала для садика, но Алекс настоял на этом, чтобы у него было больше свободного времени. Джини не винила свою дочь: она понимала, что Шанти боится снова его потерять.
– Она в восторге, – смягчилась Шанти. – Ей разрешили рисовать, сколько душе угодно. Мы можем теперь продолжить, мам? Мне надо еще успеть на работу, а я уже опаздываю.
* * *В следующий четверг, когда она пришла за внучкой, ее удивило неожиданное радушие Алекса. Он искренне хотел поболтать с ней.
– Шанти сказала, праздник будет потрясающий.
– Да, наверное.
– Кажется, вы не в восторге, – улыбнулся он сочувственно и без тени обычного подтрунивания и ехидства.
– Честно говоря, я в ужасе, – подозрительно глянула на него Джини.
– Вас можно понять. Это же настоящий кошмар, – рассмеялся Алекс.
– Что, праздник?
– Нет, шестьдесят лет.
– А я-то подумала, ты хоть раз в жизни на моей стороне, – фыркнула Джини, оглядываясь в поисках Эллиных ботинок.
– Я на вашей стороне, – настаивал он, ухмыляясь. – Но надо же быть честным, разве нет?
– Не так упорно.
– Извините, извините, я не знал, что это так важно для вас. Вы выглядите замечательно для своего возраста.
Вот опять: «для своего возраста» – самая нелюбимая фраза Джини. Но ее ошеломила первая попытка зятя сделать ей комплимент.
– Спасибо.
– Понимаете, Джин, я думаю, мы с вами неудачно начали, – продолжал Алекс, пока она усаживала Элли к себе на колени и пыталась снять с нее домашние тапочки, чтобы надеть ботинки.
Джини прикусила язык и ждала, стараясь угадать, куда он клонит. Может, он ходит к психотерапевту? Или ему нужны деньги?
– Мне бы хотелось, чтобы мы помирились и стали друзьями.
В этот момент она поняла, как трудно отказываться от привычки, даже от такой глупой привычки, как ненависть к собственному зятю.
Отчасти она наслаждалась ситуацией, хотя ей было стыдно признать это, и она наслаждалась тем, что могла оправдать свое ехидство. Каждая клеточка ее организма противилась. Она испытала почти физическую боль, пытаясь улыбнуться Алексу без тени сарказма, но она постаралась.
– Дело в том…
– Я знаю, вы боитесь, что я снова предам Шанти.
Джини кивнула.
– Честно говоря, я сам этого боюсь, но я стараюсь, как могу.
– Это не совсем то, что хотелось бы услышать матери, хотя, как всегда, в твоей честности не приходится сомневаться.
