Коллектив авторов - Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник)
Одна из женщин недалеко от Елены уронила трость, и ее муж с трудом нагнулся и подобрал женину потерю. «Как он заботится о ней, – подумала Елена. – Обо мне никто не заботится; всегда я за кем-то ухаживаю». Ребенком она была очень робкой, боялась незнакомцев, грома, соседского пуделя, эскалаторов, всего нового, громкого – по сути, всего, что двигалось. Мать не отпускала ее далеко от себя, целовала в ушко и шептала ободряющие слова. Отец привозил смешные презенты – малюсенький шелковый зонтик из Парижа, жестянку зеленого чая из Киото.
– Все хорошо, маленькая, я с тобой. А теперь задай им.
Я профукала свою жизнь.
Она представила себе клариссинок в аккуратных монастырских кроватях, в безопасности своей веры. Хорошо, наверное, верить. Льюис и Нора к религии относились с безразличием. Лет в десять Елена спросила их про Бога. Льюис отвел ее в синагогу, Нора сводила в церковь, а потом родители осторожно спросили, хочет ли она еще раз посетить одно из этих мест. Уловив отсутствие у них особого энтузиазма, Елена ответила «нет». Теперь она задумалась, во что верит ее отец сейчас, когда он так близок к смерти, когда смерть уже забрала ее мать. «Он ничего не боялся». Сегодня он с улыбкой смотрел на танцующих.
– Не желаете? – спросил он у дочери.
– У тебя же сердце, – ответила Елена.
– Так не я, ты должна танцевать. Иди же.
Она только покачала головой и осталась сидеть рядом с ним.
Елена перегнулась через борт. Где-то там была вода, она слышала ее плеск. В первый день на корабле капитан собрал всех пассажиров. Им показали, как пользоваться спасательными жилетами и куда идти, если завоет сирена. Им сказали, чтобы ни в коем случае не пытались нырять с борта судна: до воды очень далеко, можно свернуть себе шею или утонуть. Тебя могут сожрать акулы. Тебя могут вообще никогда не найти.
«Как я хотела бы отдать ему остаток своих лет, – подумала Елена. – Папа знал бы, что делать с дополнительной половиной жизни. Для меня это только обуза». Она закрыла глаза и попробовала молиться. Потом вдруг почувствовала себя дурочкой.
Канал уже достаточно расширился, и корабль смог развернуться. Мир обернулся вокруг Елены и открыл перед ней следующий по курсу объект – корабль готовился пройти под гигантским мостом. Она запрокинула голову, чтобы рассмотреть изнанку моста, нависшую над кораблем низкой и грозной тенью. Ей стало дурно. Она опустила взгляд и увидела свои руки на поручне – незнакомые, узловатые, покрытые пятнами.
«О! – подумала она. – Неужели все так просто?» Она потрогала свое дряблое, морщинистое лицо, посмотрела на обвисшую одежду. Сердце стучало; в глазах все расплывалось. Все тело болело и ныло. Окружающие звуки доносились, словно через вату. Корабль шел своим курсом. Елена заковыляла вдоль поручня обратно в каюту в радостном предвкушении сюрприза, который ее там ждет.
О рассказе «Перемотка»В июне 2011 года я сопровождала подругу в круизе по Средиземному морю. Корабль был небольшим (для круизного судна), и большинство пассажиров составляли британские пенсионеры, многие из которых следовали по этому маршруту уже не первый раз и знали друг друга. Моя подруга тоже была завсегдатаем таких круизов. Она путешествовала вместе с мужем, а после его смерти компанию ей составляли друзья. В ресторане мы встречались с разными людьми, и когда наши соседи по столу узнавали, что я писательница, они обязательно спрашивали:
– А вы напишете про этот круиз?
– Нет, нет, – отвечала я. – Я всего лишь сопровождаю подругу.
Прежде чем взойти на корабль, я уже решила написать ответ на «Детскую площадку» Брэдбери. Этот рассказ всегда казался мне в равной степени ужасающим и трогательным, прекрасным воплощением ужасов родителей и детей. Я бродила по палубам корабля, разглядывала других пассажиров и думала о невозможных подарках, а от этой мысли был лишь шаг к идее обмена между взрослой дочерью и ее постаревшим родителем – вместо родителя, занявшего место ребенка.
Так что я все-таки написала про круиз, и если кто-то из пассажиров прочтет этот рассказ, то пусть простят мне такую дерзость. Я не устояла перед искушением.
Одри Ниффенеггер
Земля (сувенирная лавка)[25] (Чарльз Ю)
Приезжайте на Землю! Да, на ту самую Землю. Многие думают, что мы закрыты на реконструкцию. А вот и нет! Мы работаем в обычном режиме.
Надо признать, тут существует некоторая неразбериха.
Сначала мы назывались «Земля: планета». Потом у нас появилась жизнь. Славные были деньки, что говорить!
Потом, очень недолго, мы были «Землей: скопищем цивилизаций».
До тех пор пока не истощились запасы горючих ископаемых и не развалились все суверенные государства. Лишь немногим счастливчикам удалось убежать с Земли и отправиться на поиски новых миров для колонизации.
Затем – кажется, целую вечность – мы были «Землей: ничего интересного здесь уже нет».
Так продолжалось достаточно долго. Потом еще долго-долго. И еще дольше.
А потом, чуть погодя, худо-бедно освоив другие планеты, люди принялись ездить на Землю в отпуск. Родители возили сюда детей, учителя проводили экскурсии для своих классов, пенсионеры прибывали группами по двадцать-тридцать человек. Им хотелось увидеть, откуда произошли их далекие предки. Но здесь не было ничего. Дети, родители, пенсионеры и учителя уезжали разочарованными. «Это что?» – говорили они. Или даже: «В общем, неплохо, наверное. Но я ожидал большего».
И вот, будучи предприимчивым биологическим видом и все такое, мы собрались, крепко подумали и перестроились в «Землю: музей». Нам казалось, что это отличная мысль.
Мы объединили ресурсы и собрали все, что сумели найти. Честно признаться, осталось не так уж и много хорошего материала после упадка «Земли: скопища цивилизаций». У кого-то нашлась запись Марии Каллас, поющей партию Виолетты в «Травиате». Нам всем очень понравилось, и мы ставили запись в музее. Еще у нас, кажется, был телевизор, и на нем шли отдельные выпуски «Сегодня вечером с Джонни Карсоном». А главной достопримечательностью музея стала картина, написанная кем-то там, с какими-то цветами. Никто не помнил ни имя художника, ни названия картины и даже цветов, но мы ни капельки не сомневались, что на каком-то этапе в истории живописи, а стало быть, и в истории человечества это была значимая картина, и мы поместили ее в самом просторном зале в центре всего.
Но родители и учителя, будучи людьми (и особенно потомками тех самых людей, кто изначально здесь все изгадил), считали музей довольно-таки скучным местом или даже очень скучным местом – и так прямо и говорили, даже когда мы еще оставались в пределах слышимости, а значит, прекрасно все слышали. Как они говорили друг другу, что им здесь скучно. Нам было больно такое слышать. Но хуже того: никто больше не ездил на Землю теперь, когда она стала крошечным и, по правде сказать, эклектичным музеем. И кто бы стал их винить? После падения цивилизаций школа уже никогда не была прежней. К тому времени, когда детишки заканчивают обязательное пятилетнее обучение, им как раз исполняется восемь, а то и девять лет, и они вполне готовы к тому, чтобы пополнить ряды праздной нерабочей силы профессиональных потребителей. Люди, отправившиеся прочь, увезли с собой эту традицию родной Земли. Они готовы открыть кредитные счета, готовы к тому, чтобы их траты отслеживались и учитывались в пожизненных программах лояльности. И особенно те люди, у которых достаточно средств, чтобы покупать турпутевки на Землю.
В конечном итоге кто-то из нас заметил, что наиболее популярным аттракционом музея было катание на эскалаторе. Хотя межзвездные путешествия, по идее, должны были бы приподнять планку в смысле того, как произвести впечатление на людей, движущиеся наклонные лестницы почему-то весьма забавляли туристов – как детей, так и взрослых, – и кто-то из нас наконец пробудился и заявил: надо дать людям то, что им нужно!
Мы провели всестороннее исследование, изучили немногие оставшиеся книги и всю информацию в компьютере, и результат подтвердил нашу теорию: люди любят кататься.
Так что «Земля: музей» закрылась на несколько лет. Мы провели реконструкцию, расширили ассортимент сувениров и построили развлекательные аттракционы, иными словами, приложили к делу свои врожденные способности, и через какое-то время мы снова открылись, уже как «Земля: тематический парк развлечений и сувенирная лавка». Поначалу все шло замечательно, но очень скоро мы поняли, что часть «Парк развлечений» весьма недешева в эксплуатации и доставляет серьезные неудобства. На самом деле, поскольку наши инженерные решения были не так уж и удачны, людей постоянно тошнило, а кое-где мы не совсем правильно рассчитали допустимый предел перегрузок, среди турагентств прошел слух, что «Земля: парк развлечений и сувенирная лавка» – явно не лучшая забава и к тому же опасная для здоровья. У нас просто не было выбора: пришлось убрать «Парк развлечений», так мы стали «Землей: сувенирной лавкой».
