Миа Марч - Время прощать
Дорогая Кэт!
Мне ужасно жаль, что я так задержался с ответом. Я в отпуске в этом семестре, занимаюсь научными исследованиями для книги, и хотя проверяю свою почту, приходящую на адрес колледжа, ваше письмо, похоже, попало в папку со спамом. В любом случае меня очень огорчили новости о здоровье вашей мамы. За все эти годы не было дня, чтобы я не думал о Лолли. Мне бы хотелось приехать, как только вы дадите разрешение.
Я живу в Брансуике, поэтому могу приехать в любой момент.
Очень рад, что вы мне написали.
Ваш Харрисон Ферри.
Кэт обняла Изабел, потом они переглянулись и снова обнялись.
– «За все эти годы не было дня, чтобы я не думал о Лолли», – повторила Кэт. Ей хотелось прыгать.
– Тон письма сердечный, – отметила Изабел. – Какое облегчение.
Кэт села и написала ответ, в котором приглашала его приехать, когда ему удобно: сегодня, завтра?
Харрисон ответил в течение двадцати минут. Он приезжает этим вечером.
Кэт принесла поднос с завтраком в комнату матери – яичница-болтунья и тост в тесте, как любила Лолли, тарелка ягод и чашка ромашкового чая. Ночную вахту несла Джун, и она бодрствовала – читала, сидя в кресле, толстый роман, когда Кэт заглянула в комнату час назад. Лолли была слишком слаба для кресла-каталки и веселой болтовни на кухне, поэтому Изабел собрала поднос.
– М-м-м, как вкусно пахнет. Я что-нибудь съем. – Джун поцеловала тетку в щеку, прежде чем пойти к двери. – Надеюсь, там есть бекон.
– Если его не прикончил Чарли, – со смехом отозвалась Лолли. – Беги, а то не успеешь.
Когда Джун обошла кровать, Кэт прошептала:
– У Изабел есть грандиозная новость.
Джун в нетерпении выскочила из комнаты.
Кэт поставила перед исхудавшей матерью поднос и села на край кровати.
«Просто скажи ей. Нечего ходить вокруг да около, – как всегда говорила Лолли. – Просто скажи».
– Действительно пахнет восхитительно, – заметила Лолли, откусывая тост.
– Мам, сегодня вечером у тебя будет особый гость, – выпалила Кэт, зажмурившись. Открыв глаза, она увидела, что Лолли выбирает: взять клубнику или чернику.
– Кто?
– Харрисон Ферри.
Мать положила клубнику.
– Что?
– Я ему написала, и он приезжает.
– Ты ему написала, и он приезжает… – повторила Лолли. – Харрисон приезжает сюда?
Кэт кивнула и собралась с духом.
– Он знает про рак?
– Он знает, мама.
– Харрисон приезжает?
Голубые глаза Лолли наполнились слезами. Прикрыв ладонью рот, она отвернулась к окну. Перед уходом Джун раздвинула шторы – стоял серый с моросящим дождем день.
Кэт затаила дыхание. Мать вполне могла разругать ее за то, что она связалась с ним без ее ведома, совала нос в дела Лолли, и посетовать, что зря разоткровенничалась с дочерью.
– Ты поможешь мне хорошо выглядеть?
Кэт с облегчением выдохнула.
– Ты всегда хорошо выглядишь, мама. Но я помогу тебе выглядеть ослепительно.
Улыбка Лолли пришла откуда-то из глубины ее души, и Кэт поняла, что поступила правильно.
Харрисон Ферри напомнил Кэт Пирса Броснана: так мог выглядеть его старший брат, занимающийся преподавательской деятельностью. Лет шестидесяти, довольно красивый, высокий и стройный, с темными волосами, почти полностью поседевшими. Он походил одновременно и на важную персону, и на морского капитана. Вошел с красивым букетом фиолетовых ирисов. Кэт не слишком много думала о любви между своей матерью и этим мужчиной пятнадцать лет назад, о том, как они встречались, пока отец возил Кэт на ярмарки штата, как повез своих детей муж Мэрил Стрип в «Мостах округа Мэдисон». Ее мать любила этого человека, а остальное не важно.
Лолли попросила Кэт привести Харрисона к ней в комнату, когда он приедет, чтобы они могли побыть наедине. За последние несколько часов Изабел, Джун и Кэт хлопотали вокруг Лолли, показывая ей на выбор разные шарфы, слегка подкрасив лицо – чуть-чуть пудры и немножко искусственного загара на щеки, провели по ресницам коричневой тушью, подвели специальной пудрой для бровей поредевшие брови, самая малость ее любимых духов «Шанель № 19». Специально украшать комнату не требовалось, они делали это последние несколько недель: всегда свежие цветы, самое красивое постельное белье, напоминающее Лолли о ее любимом Атлантическом океане, и веселые произведения искусства на стенах, в том числе несколько взятых в рамку оригиналов Чарли Нэша, возраст семь лет.
Кэт оставила Харрисона в гостиной со стаканом «Пеллегрино» и метнулась в комнату Лолли. Плотно закрыв за собой дверь, она сообщила:
– Он здесь, мама.
Лолли втянула воздух.
– Я готова.
Кэт кивнула и вернулась в гостиную.
– Лолли у себя в комнате, – сказала она Харрисону – Последнее время ей трудно передвигаться по дому.
С букетом в руке он последовал за Кэт по коридору. Она оставила его у двери и, зайдя за угол, ждала с бьющимся в горле сердцем.
Она услышала, как тихонько ахнула ее мать, прошептала: «Харрисон», а затем расплакалась. Джун не сомневалась, что Харрисон Ферри сел на кровать и обнял Лолли.
Харрисон приезжал каждый вечер. Привозя Лолли книги, цветы, шоколад и особый телескоп, чтобы она могла наблюдать за звездами, не вставая с постели. Он планировал на выходные остаться в гостинице – с Лолли. Кэт волновалась, что Харрисон мог быть женат, иметь детей, хотя отнюдь не желала ему одиночества. Но оказалось, он разведен – женился через год после того, как они с Лолли расстались навсегда, но брак продлился недолго. Присутствие Харрисона было счастьем для ее матери. На лице Лолли часто появлялось то же самое блаженное выражение, что у Джун и Изабел.
Блаженное счастье – это хорошо.
В двенадцать тридцать Кэт отпустила дневную сиделку на обед и принесла поднос с французским луковым супом и сандвичами с жареным луком и помидорами для себя и матери.
Лолли выдвинула ящик прикроватного столика и достала оттуда конверт.
– Кэт, у меня есть кое-что для тебя. Подарок.
– Мама, ты не должна ничего мне дарить. Ты уже отдала мне все.
– Открой его.
Внутри лежал билет на самолет в один конец до Парижа. С открытой датой. На имя Кэт.
Кэт уставилась на билет.
«В один конец».
– Я наблюдала за тобой, Кэт. И слушала… внимательно. Мы не всегда были близки, но я тебя знаю. Я знаю тебя и люблю. Все, чего я для тебя хочу, все, чего я действительно для тебя хочу, чтобы ты была счастлива.
Кэт с нежностью обняла мать, не в силах сдержать слез.
– О, мама…
– Я не говорю тебе, как поступить. Мне важно только, чтобы ты была счастлива. Означает ли это поехать в Париж одной на год – может, навсегда, – или выйти замуж за Оливера, или познакомиться поближе с тем красивым доктором Виолой… выбор за тобой. Но это решай ты, в свое время, на своих условиях. Ни на чьих больше. Особенно не на моих.
«Спасибо, спасибо, спасибо».
– Я люблю тебя, мама. – Кэт снова обняла мать.
– Только пообещай мне, Кэт…
– Все, что угодно.
– Пообещай не сожалеть. Сожаления – это самое худшее, что ты можешь взять с собой в конце.
Любовь к матери настолько переполняла Кэт, что она лишилась слов. Просто сидела и держала Лолли за руку.
– Обещаю, мама, – наконец произнесла она. – Никаких сожалений, что бы ни произошло.
«Потому что сама буду принимать решения и уважать их», – добавила Кэт про себя.
– Твой отец так гордился бы тобой.
Кэт легла рядом с матерью, держа ее за руку, в душе у нее впервые за долгое время воцарился мир.
Кэт всегда была чемпионом сна. Могла спать под стрекот газонокосилок, а стрижка газонов происходила обычно на заре. Она спала, когда гости – ранние пташки пили чай на заднем дворе и взволнованно обсуждали планы на день. Спала под пение цикад и шум душа, под храп Изабел, под щелканье компьютерной мыши, пока Джун искала отца Чарли.
Но в последнее время Кэт просыпалась среди ночи – не в холодном поту или от чего-то подобного, – сама не зная, что ее разбудило. А потом думала об Оливере, в ее голове снова и снова звучало: «Так ты хочешь выйти за меня замуж?» Потом она видела сексуальное лицо Маттео, слышала его приглашение приехать в Нью-Йорк и разобраться с их отношениями.
Шел второй час ночи. Устав ворочаться, Кэт тихонько, чтобы не разбудить двоюродных сестер, встала с кровати и спустилась в гостиную. Взяла с полки роман и журнал «Реально просто», но в итоге уселась на пуф перед телевизором и стала переключать каналы. Ничто не привлекло ее внимания. Она порылась в материнской коллекции видеофильмов и наткнулась на «Джули и Джулию» в разделе Сьюзан Сарандон.
«Джули и Джулия». Кэт перевернула коробку и прочла анонс. Как она пропустила этот фильм, когда он вышел несколько лет назад? Мэрил Стрип в роли молодой Джулии Чайлд в Париже учится готовить в «Ле Кордон Блё». Джули Пауэлл, молодая, замужняя и эмоционально потерянная в Нью-Йорке, ищущая чего-то. И решившая приготовить все до одного пятьсот с лишним рецептов Джулии Чайлд из ее книги «Осваивая искусство французской кухни». Фильм основан на двух подлинных историях.
