Тара Сивик - Шоколад с перцем, или От любви бывают дети
– Тебя я люблю больше, чем шоколад, – сказала она с улыбкой.
Ее руки скользнули вниз, оставляя шоколадные бороздки на моей футболке, и принялись расстегивать мне брюки. Я глазом не успел моргнуть, как они упали мне до колен. Я потянулся к ее бедрам, но она оттолкнула мои руки.
– Нет нет нет. Теперь мой черед водить, – выговорила она с какой-то дьявольской улыбкой на губах.
Член мой подпрыгнул к животу, всем своим видом показывая, что он готов позабавиться. Когда она, облизнув губы, вперилась в него взглядом, я аж захныкал. Тут Клэр отвлеклась на мгновение и завозилась, шаря рукою у себя за спиной. Не успел я сказать ей, что сейчас не время устраивать уборку, как она поцеловала меня в губы, и я почувствовал, как что-то теплое и мокрое полилось на головку моего пениса. Клэр отпрянула, скользнула вниз по моему телу – и у меня челюсть отпала.
О, Иисусе милостивый, неужто… не собирается же она…
Зажав в ладони основание, она губами обхватила головку и втянула член в рот. Даже не знаю, что за бессвязные восклицания полились у меня изо рта, может, и попадались среди них какие залепухи, типа «балдеж» или «на́чисто», из рекламных роликов или комедий. Я склонился над ней и шлепнул ладонями по стойке, сплошь обрызгав себя шоколадом, когда Клэр принялась вылизывать все по кругу, не упуская ни единой капли растопленного шоколада, которым своими пальцами и обмазала меня, пока целовала.
Она слизывала шоколад с моего дружка. Мне чудилось, что я в каком-то порно – по-настоящему хорошем порно, с очень приличной музыкой и потрясающей сюжетной линией. Совсем не такой, как та жалкая поделка, где малый мажет себе конец арахисовым маслом и сует его собаке…
Губы ее ходили вокруг и по всей длине, втягивая в рот столько, сколько умещалось… и я забыл про лижущую чей-то конец собаку. Слава богу. Клэр вошла в неспешный ритм, поднимая и опуская голову, и всякий раз, доходя до верха, всасывала сильнее, прежде чем ринуться ртом обратно. Меня так и подмывало воздеть кулаки в воздух или зааплодировать Клэр, только это быстро обратило бы все в дурное порно.
Почувствовав, как мне шары стянуло, я подхватил Клэр под руки и притянул ее к себе. Быть у нее во рту – блаженное чувство, только прямо сейчас мне было просто необходимо войти в нее. Ухвативши пояс ее брюк вместе с нижним бельем, я стянул их настолько низко, чтобы она смогла высвободить из них ногу.
Подняв Клэр, я усадил ее на край стойки, сдвинув немного в сторонку, чтоб она на шоколад не попала. Раздвинул ей ноги, чтобы оказаться между них. Обе ладони ее заведенных назад рук попали в шоколадную лужу, я держал Клэр за талию, когда она заскользила вниз. Вымазанной ладонью она уперлась мне в плечо, оставив полный набор шоколадных отпечатков пальцев, что вызвало хохот у нас обоих. Покрытый шоколадом палец другой руки она поднесла ко рту и покрыла всю нижнюю губу его сахаристой влажностью.
О, Иисусе милостивый, неужто где-то звучит порномузыка? Я что, играю главную роль в кино «Петушки на шоколадной фабрике» или «Шоколад тает у женщины внутри, а не в руке»?
Я налетел и стал целовать ее, всосав ее губу в рот и языком жадно слизывая с нее шоколад. Когда я слизал весь, она протолкнула свой язык поверх моего и крутанула им у меня во рту. Я ощущал вкус Клэр и шоколада, и в этот момент мне, как ребенку, хотелось плакать, потому как… вот она, мечта пяти последних лет моей жизни, прямо передо мной. Я подхватил Клэр под обе коленки и обернул ее ноги себе вокруг пояса, руки мои прошлись по ее ляжкам и обхватили попу. Я втянул ее язык себе в рот и подтянул ее поближе к краю стойки, упершись своим твердым в ее влажный жар.
Она руками обхватила меня за плечи, и я выгнулся, медленно входя в нее до тех пор, пока мои ягодицы не сошлись с ее. Наши губы не отрывались друг от друга ни на миг, пока я держался в самой ее глубине и поводил бедрами, будто втираясь в нее. Она что-то лепетала мне в рот и крепче вжималась в меня, создавая трение именно там, где ей было надо. Ноги ее еще крепче обвили мои бедра, а я просто впился руками в ее попку, резче и быстрее качая ее на себе. Убийственно хотелось двигаться, входить в тесно обжимавший меня жар и выходить из него, только я знал: ей нравится то, что я делаю, а ничего другого и не требовалось.
Поцелуям нашим не было конца, я почувствовал, как в ней все напряглось. Бедра ее задвигались быстрее, ногти впились мне в плечи, а я все жался к ней, крутя бедрами и подталкивая к забытью.
Когда она кончила, я еще крепче впился ей в губы, глотая ее крики. Она погрузила пальцы в мои волосы, а мне и дела было мало, что вечером придется вымывать из них шоколад. Сняв одну руку с ее попы, я уперся ею в стойку для лучшей опоры и вышел из нее почти на всю длину, а потом резко всадил обратно… звезды вспыхивали, рассыпаясь, за моими закрытыми глазами, таких ощущений, чтоб меня всего пронизывало, я еще не знавал…
Стоны Клэр, проклятья, срывавшиеся с ее языка, заставляли меня двигаться быстрее и сильнее. И слава богу, потому что теперь уже я никак не мог быть нежным. Все во мне требовало: отдрючь ее на стойке кухни. Ясно и просто.
Моя свободная рука выскользнула из-под ее коленки, и ее нога повисла на сгибе моего локтя. Я поднял ее ногу повыше и пропихнул так глубоко в нее, что мы оба застонали. Толчки мои были сильны и быстры, бедра взлетали и падали со скоростью молний. Воздух был напоен запахом шоколада, ее жаркая влага укутывала меня, когда я насосом ходил взад-вперед, тела наши звучно впечатывались одно в другое, и мой оргазм потащился во мне тяжеловесным поездом. Я успел продержаться еще несколько мгновений, выкрикивая ее имя, потом пошло извержение, но насос мой продолжал работать, не замедляя ход. Исступление зрело во мне и вырвалось наружу так, как, клянусь, не было никогда. Я вжался в нее еще один, последний раз и замер, пока охватившая меня дрожь не пропала вовсе.
Я ткнулся в нее лбом, и мы расслабленно застыли, пытаясь выровнять дыхание. Рука моя выскользнула из-под ее ноги, и та бессильно повисла у меня на боку. Я чувствовал, как часть меня пульсирует в ее лоне, и, обхватив Клэр руками, крепко прижал к себе ее тело.
Несколько минут мы простояли так, пока, наконец, я вновь не обрел способность говорить.
– Честное слово, я готов полюбить этот твой шоколадный бизнес, если вот так мы станем проводить наши вечера.
Клэр рассмеялась и огляделась:
– Похоже, что тут шоколадная бомба разорвалась.
Шоколад был повсюду – и в наших волосах, и на лице, и на руках, наши футболки были сплошь вымазаны им. Глянув вниз, я увидел шоколадные отпечатки пальцев на бедрах Клэр, а та половинка ее трусов, что свисала с нее, вся пропиталась шоколадом, все еще капавшим с края стойки. Пыл недавнего соития настолько охватил нас, мы так хохотали над учиненным разором, что не услышали, как открылась дверь из магазина Лиз.
– СЮРПРИЗ! – завопили сразу несколько голосов, и мы обалдело уставились на дверь.
– От, господи ты мой гребаный, ну, и что вы мне устроили? – завопила Лиз, отпрянув и едва не выронив торт, который держала в руках.
– О, Иисусе, глаза мои. ГЛАЗА МОИ! – возопил Джим, закрывая обеими ладонями лицо и отворачиваясь.
– А это и есть шоколадные бобосы? – спросил Дрю, подойдя к нам, схватил со стойки одну шоколадину и отправил ее в рот.
Мой член, уже совсем поникший, все еще оставался в Клэр. Вот опять: недавно этот проклятый палец застрял в ней, теперь… похоже, снова-здоро́во. Что же не так в моей жизни?
– Извините, опоздала! Клэр, как вам сюрприз? – поинтересовалась Дженни, прокладывая себе путь сквозь заслон из Лиз с Джимом, и внезапно застыла на месте, когда увидела, в каком мы положении. На стойке. У обоих голые задницы торчат, в шоколаде перемазанные.
– Эй, слышь, у Клэр к заднице бобосы с пенисами пристали! – веселился Дрю.
Вот и объяснение: то-то, чувствую, у нее на попке нашлепки какие-то странные. Я даже было заволновался на минутку, уж не чирьи ли у нее или с кожей какая фигня, о которой я не знаю.
– Уповаю на Господа, чтоб стойку эту вы выбелили, – съязвила Лиз.
– И глаза мои тоже, – пробормотал Джим, все еще стоя к нам спиной.
Клэр даже не шелохнулась и ни слова не вымолвила, меня едва не потянуло на то, чтоб палец своей ей под нос приложить, проверить, дышит ли она вообще.
– Мы хотели вам сюрприз устроить с тортом «Счастливого открытия кондитерской», но, похоже, вы, ребят, начали праздновать без нас, – рассмеялась Дженни. – Дрю, а мы почему до сих пор с шоколадом не позабавились? Этот пробел надо усрåнить.
– Устранить, детка. Устранить, – поправил ее Дрю, схватил со стойки еще одну шоколадную бобосину, лежавшую совсем неподалеку от попки Клэр, и съел ее.
Какого хрена они все еще толкутся на кухне?
– Я принесла вам образчик своего нового съедобного лосьона. У него привкус торта «Муравейник»[97]. Я полагала, что вы с малышом Картером могли бы придать ему пикантности, играя в грязную затейницу и простодушного деревенщину, – сказала Лиз и поставила на стойку флакон с лосьоном. – По-видимому, лучше б я принесла покрывало какое-нибудь иль занавеску.
