Салман Рушди - Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей
Она тут же поняла – все это поняли, – что переборщила. Силы изменили ей. Она рухнула в глубокий обморок. Чары разрушились. Зумурруд начал подниматься во весь свой гигантский рост. А бутылка ко всеобщему изумлению, лениво покружившись в воздухе, очутилась в правой – протянутой ей навстречу – руке Александры Блисс Фаринья, Госпожи Философа, а пробка в левой руке, – и к изумлению всех и к радости своих союзников Александра повторила слово в слово, идеально, первое заклинание, произнесенное Повелительницей Молний, и Зумурруд снова рухнул на землю, изнемогший, как только что от его колдовства изнемогла Дунья, и та же власть неумолимо повлекла его вперед, пока все огромное истощившее силы тело не втянулось в маленькую бутылку, и тогда Александра заткнула ее пробкой – ифрит попался, битва завершилась, его приспешники бежали. Их потом отыщут и с ними разделаются, но не стоит об этом.
Мистер Джеронимо, Омар Айяр и Джимми Капур окружили Александру, восклицая: Как? Как ради всего святого? Как это вообще? Как это? Как? Как? Как?
– Я всегда легко усваивала языки, – бессвязно отвечала она, слегка посмеиваясь, словно флиртовала с юнцами на садовой вечеринке. – Хоть кого спросите в Гарварде, – хихикала она. – Раз – и подхватила новый язык, словно яркий камушек на берегу.
И на этих словах она окончательно отключилась, и мистер Джеронимо успел подхватить ее, а Джимми Капур поймал бутылку, не дав ей удариться оземь.
На том все могло бы завершиться, но Джеронимо Манесес заметил, что среди них недостает одного человека, и – Где Тереза Сака? – вскричал он, и тут все увидели, что она завладела оставшейся после бегства джиннов урной, собственной урной Зумурруда, и несется на ней в небеса, в ту воронку, что соединяла нижний мир с верхним, и если бы они сумели заглянуть ей в лицо, они увидели бы, как ужасающе наливаются кровью ее глаза.
Если бы ваш мир изничтожали вот так, вспомнилось мистеру Джеронимо.
– Она нападет на Волшебную страну, – вслух произнес он. – Она попытается ее уничтожить.
В каждом сражении бывают и незримые жертвы, и духовные раны, сравнимые числом с павшими и с телесными ранами. Вспоминая те события, мы чтим Терезу Сака-Квартос как одну из героинь войны, ее заряженные электричеством пальцы принесли немало побед в боях против армий джиннов, но мы также видим в ней трагическую жертву этого конфликта: ее разум был сломлен не только катастрофой, очевидицей которой она стала, но и той жестокостью, которой она, по приказу Повелительницы Молний, должна была ответить на несчастья войны. Подобно тому, как любовь творит каждого человека заново, так ненависть умаляет его и разрушает. И вот завершилось кульминационное сражение в Войне миров, Зумурруд Великий заточен в бутылке, бутылку крепко сжимает в кулаке Джимми Капур, Дунья медленно приходит в себя после обморока, а Тереза – Тереза слетела с катушек и устремилась в воронку небес.
Она должна была знать, что это – самоубийство. На что она могла рассчитывать? Что проникнет беспрепятственно в высший мир – и ароматные сады, дворцы и башни разрушатся от ее гнева, не оставив и следа? Все, что есть там плотного, растворится в воздухе, прозрачней воздуха, от жара ее мстительной ярости? А дальше? Она вернется на Землю и будет прославлена, как величайшая героиня – сокрушительница Волшебной страны?
Этого мы не знаем, и, пожалуй, не стоит гадать. Лучше будем помнить с состраданием безумие Терезы Сака и ее неизбежную гибель. Ибо, конечно, в Перистан ей не суждено было попасть. Управлять гигантской урной так же непросто, как необъезженным жеребцом, урна подчинялась только своему потерпевшему поражение хозяину-джинну. Мистер Джеронимо и другие видели, как Тереза ракетой устремилась ввысь – ветер затих, дождь прекратился, полная луна ярко освещала ее полет, во всяком случае, так рассказывается, – и заметили, что держится «в седле» она с трудом. Когда же урна приблизилась к бушующему краю воронки, портала между мирами, там воздух завихрился, и Тереза уже не могла удержаться на своем волшебном коне – те, внизу, следили в ужасе за тем, как она соскользнула сперва в одну сторону, потом в другую и сорвалась – приземлилась, как сломанное перо, на пропитанную влагой землю Ла-Инкоэренцы.
Эпилог
Разобраться в сути героического не так просто, особенно когда прошло столько времени. Если бы протагонистов нашего рассказа спросили, кого они считают героями среди тех, кто жил за тысячу лет до них, кого бы они выбрали? Карла Великого? Неведомого автора или же авторов «Тысячи и одной ночи»? Госпожу Мурасаки? Тысячелетие – долгий срок, не всякая слава его переживет. И мы, составляя эту хронику (повторим еще раз), вполне сознавали, как многое в ней перешло из разряда достоверного повествования в статус легенды, фантазии или домысла. И все же мы не оставляли свой труд, поскольку персонажи этой истории относятся к тем очень немногим, кого считают героями и спустя тысячу лет после того, как они прожили свою жизнь; хотя мы понимаем, что в этой хронике есть огромные лакуны и, несомненно, были и другие люди, отражавшие нападение темных джиннов столь же доблестно, как те, кого мы назвали; столь почитаемые нами имена случайным образом уцелели в неполной хронике и, возможно, другие, оставшиеся неизвестными, в большей мере заслужили наше почтение – если б история удосужилась их запомнить.
Но признаемся: это – наши герои, ибо, победив в Войне миров, они положили начало нашему, новому и, как мы надеемся, лучшему миру. То был поворотный момент, когда дверь в прошлое, где хранится память о том, какими мы были, захлопнулась навсегда, а дверь в настоящее, где мы стали тем, чем мы стали, отворилась, словно каменные врата пещеры с сокровищем, тот самый Сезам.
И мы оплакиваем гибель Терезы Сака-Квартос, несмотря на все ее изъяны, ибо в ней было то, что в ту пору требовалось, она – несгибаемая и пламенно отважная, как было надо, и от ее имени веет свежим ветром блистательного бесстрашия. Мы прославляем Малютку Бурю, дитя истины, которая выросла и стала судьей – справедливой и устрашающей, перед ее лицом никто не смел вымолвить даже самую безобидную ложь. А Джимми Капур – ну, его-то имя всем известно, его популярность пережила целое тысячелетие, ведь он не только создал собственный Бэт-сигнал, проекцию танцующего многоногого бога на небеса, при виде которого сердца злодеев пронзил страх, но и после того, как он сделался седовласым старцем, и после того, как сошел в могилу, Джимми оставался мультимедийной звездой экрана и видеоигр, песен и танцев и даже героем древней, но живучей формы культуры – бумажных книг. Несостоявшийся автор комиксов сделался героем одного из самых успешных графических романов, а также романов, состоящих из слов, и эти тексты мы поныне причисляем к корпусу великой классики, этот миф, на котором стоит наша нынешняя приятная жизнь, наша «Илиада», можно сказать, прибегнув к сопоставлению с античностью, наша «Одиссея». Ныне посетители библиотеки таращатся широко раскрытыми глазами на эти реликвии, как их предки смотрели на Гуттенбергову Библию или на фолио Шекспира. «Герой Натараджа», он же – Джимми Капур, одна из наших главных легенд, и лишь один человек из эпохи небывалостей пользуется еще большим уважением: образ Джеронимо Манесеса, мистера Джеронимо Садовника, сделался для всех нас наиважнейшим – человек, который оторвался от нашего мира и возвратился в него, чтобы спасти столь многих своих современников, пораженных двойным проклятием левитации и падения, от страха и губительного отрыва от нашей загадочной земли или от избыточной и сокрушающей привязанности к ней. Мы радуемся тому, что он и его Госпожа Философ, Александра Блисс Фаринья, достигли счастливой развязки в объятиях друг друга под заботливым присмотром Оливера Олдкасла, мы бродим рядом с ними по имению Ла-Инкоэренца, присаживаемся молча подле них, когда они, держась за руки, любуются закатом и великой рекой, текущей вперед и назад под близящейся к полноте луной, склоняем головы, как и они, на горе, у могилы вечно оплакиваемой жены мистера Джеронимо, без слов испрашивая разрешения на их новую любовь, без слов принимая ее позволение, и мы пристраиваемся за широким столом и смотрим, как, сидя друг напротив друга, они пишут книгу – на родном языке, хотя Александра и предлагала, ради благозвучия, прибегнуть к эсперанто – книгу, которая станет для нас самым любимым чтением из этих древних времен, великую «Последовательность», во славу мира, где правят разум, терпимость, великодушие, знание и самоограничение. Это мир, в котором мы живем ныне, мир, где удалось опровергнуть слова, сказанные Газали Зумурруду Великому: страх все же не бросил людей в объятия Бога, страх был в итоге преодолен, а победив страх, люди смогли обойтись без Бога, как мальчики и девочки оставляют детские игрушки или как юноши и девушки покидают родительский дом и создают себе новый дом где-то в другом месте, не в тени старших. Вот уже сотни лет как мы счастливо обитаем внутри той возможности, о которой мечтали мистер Джеронимо и мисс Александра: в мире мирном и цивилизованном, где уважают тяжелый труд и землю. В мире садовника, где каждый должен возделывать свой сад, понимая, что это – не поражение, как это виделось несчастному Кандиду Вольтера, но победа лучшего в нас над внутренней тьмой. Мы знаем или, вернее, «знаем», поскольку не можем проверить истинность этой истории, что нынешнее счастливое положение дел не могло бы наступить без великой жертвы Дуньи Повелительницы Молний, которую она принесла в самом конце этой истории. Придя в себя после поединка с Зумуррудом, она поняла, что ей осталось свершить два дела. Она отобрала у Джимми Капура синюю бутылочку. Такие бутылочки сами по себе обладают магией, сказала она. Можно попытаться ее спрятать, но она появится вновь. На этот раз бутылочка не должна вернуться на Землю, я спрячу ее в недоступном месте. И она исчезла до конца той ночи, а когда вернулась, сказала одно: «Сделано». С тех пор миновала тысяча лет, и бутылочку никто больше не видел. Лежит ли она под корнями Эвереста, или ниже дна Марианской впадины, или глубоко внутри Луны – так или иначе Зумурруд Великий нас не тревожил более.
